Время Вызова. Нужны князья, а не тати. - Злотников Роман Валерьевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/68
• Следующая

— Слышь-ка, пацан, а чего это у тебя в ухе?

Парнишка смутился, но быстро собрался и почти спокойно ответил:

— Это серьга.

— А чего, сейчас так модно, да? — не унимался «браток». Остальные попритихли, судя по всему, ожидая очередной развлекухи.

— Ну… да.

— Значит, ты это, продвинутый, да?

— Ну да, — осторожно ответил парень, подозревая некую ловушку, но опасаясь молчанием сильней разозлить опасную компанию.

— Угу-угу, — закивал «браток», — тока знаешь, я слышал, что серьгу в ухе носят либо пираты, либо пидоры, а извини, моря я тут поблизости не наблюдаю…

Компашка грохнула. А парень залился краской.

— Удивительное желание потоптаться на чужой душе, — негромко произнес голос слева. Андрей обернулся. Рядом с ним сидел еще моложавый, но уже довольно пожилой мужчина с короткой шкиперской бородкой. Вежливо кивнув, он представился:

— Гель, Каспар Александрович. Уж так отец назвал, не обессудьте, — представился он и почти сразу вернулся к разговору: — Я просто заметил, как вы недовольно сморщились, наблюдая за этой сценкой, и потому рискнул высказать свое суждение. Просто удивительно, как у нас в России укоренилась мода возвышаться, унижая других. Причем своих же, русских.

— Ну, для «братка» этот парнишка не свой, — нехотя вступил в разговор Андрей, — а наоборот, чужой, да еще и раздражитель. Потому как, по его меркам, живет неправильно. А вот подиж ты, тоже за границу летит. Значит, может себе позволить. И как это так? Непорядок.

— Вы удивительно верно подметили, — всплеснул руками Каспар Александрович. — У вас острый взгляд. Я и сам чувствовал нечто такое, но как-то не смог так точно сформулировать. — Он вновь посмотрел в тот угол. Парнишка сидел красный, не решаясь встать и уйти, словно понимал, что уже опоздал и, если сейчас уйдет, это будет выглядеть как полное и окончательное поражение… хотя и победой во всем этом тоже не пахло. Да уж, живое подтверждение тому, что ни достаток, ни обеспеченность ни от чего, по существу, не защищают. А «братки» тоже вроде как потеряли к парню интерес…

— Вообще удивительно, как рассыпалась страна. На мелкие-мелкие осколочки. И дело даже не в том, что там республики отделились и стали другими государствами. Мы сами все рассыпались, провели сотни границ и, ощетинившись, ревностно стали на их охрану. Рухнуло и рассыпалось все — друзья, семьи, привязанности, образ жизни, ценности. Я даже не представляю, как теперь можно жить?

— Такая нынче жизнь… — философски заметил Андрей. Ему как-то совсем не хотелось вместо отдыха погружаться в обсуждение философских проблем.

— А разве это жизнь? — удивленно воззрился на него Каспар Александрович. — Без веры, без чести, без верности? Отринув все это как непрактичное. Это жизнь для человека? Тогда чем мы отличаемся от лопуха… или, скажем, тушканчика? Он ведь тоже, в меру своих сил и понимания, ищет где лучше, где вкуснее пожрать, и заботливо обустраивает свою норку. Не заморачиваясь, как сейчас говорят.

— Ну… во-первых, не все отринули… — начал было Андрей, но Каспар Александрович замахал руками:

— Все, молодой человек, простите великодушно, не знаю, как вас зовут…

— Андрей.

— Так вот, Андрей, все. Ибо, скажем, верность, честь, благородство не могут существовать, принадлежа лишь одному человеку или даже нескольким, но разрозненным людям. Те, кто считает — пусть мир живет как хочет, а я непременно сохраню в себе честь и благородство, занимаются самообманом. Ибо мир всех перекраивает под себя. И рано или поздно он обязательно заставит их поступиться своими принципами. Сначала раз, потом другой, а потом это войдет в привычку, и вы со спокойной совестью будете объяснять свой очередной раз тем, что «не мы такие — жизнь такая», что «все так делают», что «жизнь есть жизнь», что «с волками жить — по волчьи выть», старательно отгоняя мысль о том, что сами сдались такой жизни.

— А что вы предлагаете? — Андрея неожиданно заинтересовал этот разговор. В общем-то совершенно неуместный здесь, в зале ожидания Шереметьевского аэропорта перед неделей бездумного лежания на турецком песочке.

— А выход один — перекраивать мир под себя.

— Эк вы завернули, — хмыкнул Андрей.

— Да, Андрейка, да, только так, — безапелляционно заявил Каспар Александрович. И у Андрея екнуло под ложечкой. Так сильно в этот момент Каспар Александрович напомнил ему деда…

— Конечно, в одиночку с этим не справиться. Но этого и не надо. Потому что вокруг много людей, которых тоже не устраивает такая жизнь. Просто они как бы сами по себе, заморочены теми же самыми житейскими проблемами. Но их можно отыскать. И тогда мир покорится. Непременно… — Каспар Александрович оборвал свою взволнованную речь и вскинул голову: — О, похоже, объявили посадку. Вы уж простите великодушно, что я тут голову морочу своими разговорами… — Он смущенно улыбнулся.

— Да нет, что вы, наоборот, было очень интересно. Просто я как-то давно ни о чем таком не думал.

— Ну… теперь подумайте, — улыбнулся Каспар Александрович, — а будет желание, и еще поговорим…

В самолете они попали в разные салоны. Когда Андрей шел в туалет, Каспар Александрович улыбнулся ему и махнул рукой, а затем снова уткнулся в какую-то газету. Андрей улыбнулся в ответ, но как-то криво. К его удивлению, этот вроде как сумбурный и даже несколько экзальтированный разговор отчего-то глубоко запал в душу…

В аэропорту Антальи выяснилось, что они с Каспаром Александровичем едут в один отель. В автобусе тот сел через два ряда, у стойки ресепшена он вежливо обменялся с Андреем мнениями о погоде, о море, которые они пока видели только из окна автобуса, но которое, по общему мнению, совершенно отличалось от Черного, о самом отеле, по мнению Андрея, слишком уж вычурном…

Вечером он еще пару раз раскланивался с Андреем в баре.

Так что на следующий день Андрей не выдержал и подошел сам. Каспар Александрович возлежал на лежаке у бассейна, раскинув голенастые ноги и накрыв голову смешной панамкой.

— Не помешаю? — неловко обратился к нему Андрей.

— Нет-нет, Андрей, что вы!

Каспар Александрович несколько потешно всплеснул руками и сел.

— Прошу вас, пожалуйста.

Андрей вздохнул.

— Я по поводу того нашего разговора.

— И что не так? — живо поинтересовался Каспар Александрович.

— Да нет, все так, просто… взволновал он меня как-то.

— Но это же хорошо! Когда людей волнуют такие вещи, это первый признак того, что они люди, а не… тушканчики или какие-нибудь еще зверьки. Понимаете, Андрей, — Каспар Александрович на мгновение задумался, — как бы это объяснить… Человек не есть нечто, что появляется в этом мире просто по факту рождения. Человек — это то, что может быть создано. Это — акт творения. Совершенный изначально Господом нашим и многократно повторяемый ПО ЕГО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ. Ибо если этот акт не будет повторен с каждым из нас, мы так и останемся зверьками. Неважно какими — тушканчиками или, скажем, волками или тиграми. На самом деле и то, и другое — зверьки, суть создания неизмеримо низшие и животные… Ой, я гляжу, совсем вас запутал. — Каспар Александрович рассмеялся. — Вы уж извините старика. Вы-то сюда отдыхать приехали, а я тут на своего конька… Ну ладно, купайтесь. А я в баньку схожу. Я тут записался на хамам, очень, говорят, полезно для моих старческих суставов…

— Да я не… — начал Андрей, но Каспар Александрович уже вскочил на ноги и, приветливо помахав ему, устремился к громаде отеля.

Следующая их встреча состоялась на следующий день. Причем Андрей, взволнованный новой порцией текста, вываленной на него у бассейна, весь вечер разыскивал Каспара Александровича по четырем ресторанам и трем барам, даже заглянул в баню и на всякий случай потолкался у ресепшена. Но тот как сквозь землю провалился. А на следующий день, не успел Андрей присесть за столик в баре у бассейна, как тут же сбоку послышался знакомый голос:

— Не помешаю, Андрей?

— Каспар Александрович! — обрадовался Андрей. — А я вас вчера искал.

• Предыдущая
• 44/68
• Следующая