Милые чудовища - Линк Келли - Страница 61

Следить за тем, чтобы в доме леди Фрэликс не было призраков, оказалось тяжело. Озма однажды поделилась этой мыслью с хозяйкой, когда принесла ей завтрак. В то утро Зилла и Джемма ушли в храм — если верить тамошним священникам, недавно одна из статуй богов в том храме открыла нарисованный рот и пожаловалась на погоду. Поговаривали, что это чудо.

— Твоя мать хочет, чтобы я отпустила всех своих птиц, — сказала леди Фрэликс. — Сначала духов, а теперь птиц. Она говорит, что держать живность взаперти жестоко.

Что-то совсем непохоже на Зиллу. Эта новая Зилла в последнее время стала раздражать Озму. Одно дело притворяться добропорядочной, и совершенно другое — быть ею целиком и полностью.

— В некоторых местах выпускать птиц на волю считается священным ритуалом, — сказала леди Фрэликс. — Люди выпускают их в праздничные дни, чтобы порадовать богов. Возможно, я должна последовать их примеру. Быть может, твоя мать права.

— Почему призраки возвращаются сюда снова и снова? — спросила Озма. Духи интересовали ее куда больше, чем птицы. Какой от птиц толк? Только и делают, что едят, гадят и шумят. — Что вы сегодня наденете?

— Розовый халат, — ответила леди Фрэликс. — Если ты одолжишь мне на денек своего призрака, я подарю тебе одно из своих платьев. Любое, какое выберешь.

— Все равно Зилла его отберет и отдаст беднякам, — буркнула Озма. А потом добавила: — Как вы узнали, что я девушка?

— Я старая, но не слепая, — сказала леди Фрэликс. — Я все вижу. Призраков и девчонок. Разные потерянные вещицы. Тебе не следует всегда ходить в мальчишеском платье, милочка. Даже таким пронырам, как ты, время от времени нужна правда.

— Если захочу быть мальчишкой, то и буду, — отрезала Озма. Она вдруг осознала, что даже мысленно уже не называет себя Озмой. Она стала Озеном, который важно прохаживался по улицам и заигрывал с девушками, чьи ноги были длиннее, а грудь не нуждалась в заматывании.

«Лучше будь девушкой, — раздался из кармана приглушенный голос констебля. — Когда ты мальчишка, у тебя становятся слишком тощие бедра. И мне не нравится, как меняется твой голос. Раньше он был куда милее и певучее».

— Ой, да замолчи ты! — сердито рявкнула Озма. — Мне за всю жизнь не приходилось слышать большей чуши!

— Ты избалованное дитя, но мое предложение остается в силе, — сказала леди Фрэликс. — Вернемся к этому разговору, когда ты будешь готова снова стать девушкой. А теперь давай спустимся вниз и займемся моей коллекцией. Мне нужен кто-нибудь с ловкими пальцами. Мои старые руки слишком трясутся. Ты мне поможешь?

— Если вам будет угодно, — сказала Озма без должной почтительности. Она помогла леди Фрэликс выбраться из постели и облачиться в халат, а потом расчесала остатки старухиных волос. — Сколько вам лет?

— Не так много, как твоей матери, — ответила леди Фрэликс и рассмеялась, заметив недоверчивое выражение на Озминой мордашке.

В комнате, где хранилась коллекция леди Фрэликс, не было дверей, но Озма была уверена, что уже видела эту комнату. Здесь, за несуществующей дверью, прятались четыре или пять призраков. Все они мялись на пороге, словно приклеились к нему,

— Что это они делают? — удивилась Озма.

— Хотят попасть внутрь, — сказала леди Фрэликс. — Но боятся. Что-то манит их. Они хотят, но не понимают, почему, бедняжки.

Это была очень странная комната. Огромная, размером с зал для танцев, какие Озма видела в Абале, она была заполнена картинами, алтарями и столами, на которых были кучами навалены раки для мощей, священные книги и иконы. И вплоть до самой дальней стены здесь повсюду стояли боги: большие, как шкафы, и маленькие медные божки, боги из слоновой кости, золотые боги, боги из яшмы и жирные богини, дающие жизнь другим богам. И еще здесь были колокола: свисающие с потолка на длинных шелковых веревках и стоящие на полу — такие огромные, что Озма вполне могла бы спрятаться под одним из них. И платья, жесткие из-за густо покрывавшего их шитья. Они висели вперемежку с крохотными колокольчиками, размером с ноготь.

«Где это мы?» — спросил констебль.

Леди Фрэликс шагнула внутрь и поманила Озму за собой. Но когда нога Озмы ступила на деревянный пол, половица издала ужасающий визг.

«Что это за шум?» — сказал констебль.

— Пол… — начала было Озма.

— О, — промолвила леди Фрэликс, — твой призрак… Лучше тебе привязать его снаружи. Вряд ли он захочет войти сюда.

Констебль трепетал у Озмы в руке. Он дико озирался по сторонам, не обращая на девушку никакого внимания. Она привязала его к ножке первого подвернувшегося столика в коридоре.

«Не оставляй меня здесь, — взмолился констебль. — В той комнате есть что-то такое, что мне очень нужно. Принеси это мне, мальчик».

— Мальчик! — возмущенно повторила Озма.

«Прошу тебя, мальчик, — умолял констебль. — Озма, пожалуйста. Во имя моей смерти!»

Озма игнорировала его просьбы. Она снова вошла в комнату. И снова при каждом ее шаге половицы взвизгивали, стонали и скрипели. Леди Фрэликс захлопала в ладоши.

— Это почти так же здорово, как попасть на концерт Олдунского оркестра, — промолвила она, Странной быстрой походкой она приблизилась к резному алтарю в форме крылатой рыбы.

— Почему у вас под ногами пол не издает ни звука? — спросила Озма.

— Просто я знаю, куда поставить ногу, — объяснила леди Фрэликс. — Я храню здесь самые драгоценные свои реликвии. Все эти вещи принадлежат богам. Вот, ставь ногу сюда. Нужно идти вслед за рисунком половиц. Давай я тебя научу.

Она показала Озме, как нужно передвигаться по комнате. Это было все равно что вальсировать.

— Ну разве не забавно? — воскликнула леди Фрэликс. — При достаточной сноровке этот пол можно использовать как музыкальный инструмент. Его привезли из храма в Нале. Тут где-то должен быть изумруд. Глаз бога. Из того же самого храма. А вот, взгляни-ка на это!

Прямо из старого каменного алтаря росло дерево. Его корни чуть не раскололи алтарь надвое. На дереве зрел плод, и леди Фрэликс нагнула к себе ветку.

— Нет, еще не поспел, — констатировала она. — Я жду уже почти двадцать лет, а он все никак не созреет.

— Вы, наверное, хотите, чтобы я тут постирала отовсюду пыль? — спросила Озма.

— Лучше помоги мне разобраться с книгами, — попросила леди Фрэликс. — Прошлым летом я оставила где-то тут один роман, дочитала его только до половины. Прекрасную цыганку похитил знатный господин, переодетый нарвалом.

— Вот, нашла! — воскликнула Озма после долгих поисков в естественной, не тяготившей их обеих тишине. Когда девушка вскинула голову, у нее возникло странное ощущение — будто комната вдруг закружилась. Боги и их алтари словно светились, а колокола звонили, хотя и совершенно беззвучно. Даже леди Фрэликс слегка расплывалась и мерцала, как будто она одновременно двигалась и стояла на месте.

— Что-то ты побледнела, — сказала леди Фрэликс. — Не думала, что ты окажешься настолько чувствительной.

— К чему? — спросила Озма.

— К богам, — ответила хозяйка. — У некоторых людей возникают неприятные ощущения, как при восхождении в горы. А другие вроде бы вообще ничего не замечают.

— Да плевать мне на богов, — сказала Озма. — Они для меня ничего не значат. Ненавижу Брид. Ненавижу этот дом. И богов тоже ненавижу.

— Давай-ка пойдем и заварим чаю, — предложила леди Фрэликс. Кажется, еретические откровения Озмы ничуть ее не смутили.

Констебль, привязанный к столу в коридоре, дергал за ленточку с такой силой, словно помещение наполнилось кровью.

— В чем дело? — осведомилась Озма. — Там нету ничего интересного, только старые занудные боги.

«Мне без этого не обойтись! — настаивал констебль. — Прояви милосердие, прояви! Дай мне то, что мне нужно!»

— Не будь таким надоедливым, — поморщилась Озма. У нее разболелась голова.

Она так и не успела опустить констебля в карман — леди Фрэликс схватила ее за руку и вытянула констебля за ленточку.