Сквозь Тьму и… Тьму - Краснов Антон - Страница 4
- Предыдущая
- 4/65
- Следующая
Она не дослушала и рукой закрыла ему рот. Потом отняла пальцы от его губ и смотрела в его лицо, словно желая высмотреть в нем что-то такое, что доселе оставалось тайным. Глухо билось в стенах тесной, отделанной звукоизолирующим материалом рубки ее сердце. Ориана смотрела… У сидящего напротив нее человека была внешность, в которой словно смешались две породы. Одна – коренастая, грубоватая, нарочито-выпуклая, выдававшая себя в крутом подбородке, обводах крепких скул, жесткой линии характерного, четко очерченного рта, контурах плеч и всего торса под синей, тускло поблескивающей блузой. Вторая – хрупкая, нервная, прячущаяся под длинными черными ресницами, под часто прикрытыми веками, в движениях музыкальных пальцев и во взгляде темно-серых, быстрых и живых и оттого иногда кажущихся синими глаз. У него была хорошая улыбка – зажигательная, открывающая все зубы и освещающая все лицо. Он сидел перед Орианой в жестком кресле, отсутствующе глядя куда-то в стену, и барабанил пальцами по контрольной панели навигатора.
Она обошла его и приобняла за плечи, а потом вдруг вцепилась крепко, будто боялась: отстранится, скажет что-нибудь жгуче-холодное, как бывало все последние дни. Да что дни? Месяцы, многие месяцы и годы он меняется шаг за шагом, штрих за штрихом, и она чувствует, что в один прекрасный (прекрасный, о Небо!) момент Леннар, ее Леннар, вдруг окончательно шагнет куда-то туда, откуда она не сможет его вытащить, выманить к себе. Вернуть. И он будет смотреть, чужой, холодный, далекий-далекий – на расстоянии вытянутой руки от нее, но все равно недосягаемый… Глава Гвардии Разума. Один из самых ненавистных соперников фанатичного Купола.
– Я люблю тебя, – просто произнесла она. – Иногда мне кажется, что ты забываешь об этом.
– Разве можно, Ориана?.. Можно забыть о тебе?
Она качнула головой:
– Н-не знаю, милый. Иногда ты мне кажешься… на все способным. Даже на жестокость по отношению ко мне… жестокость невольную, и все равно непростительную… Я так тебя люблю! – вырвалось у нее.
– Все будет хорошо. Мы непременно будем вместе. Ты будешь моей женой. Будешь сразу же, когда…
– …когда все это закончится? Ты говорил так уже много раз. Мне кажется порой, что это никогда не закончится.
– Не нужно, Ориана. Ну не время сейчас!.. Успокойся, девочка. Все будет хорошо. Просто у меня есть работа, которую никто, кроме меня, не может делать. И она забирает все мое время и… большинство моих сил… Лучше скажи, как идет твоя работа. Ты же некоторое время консультировалась у Элькана по вопросам… Как называется твое исследование?
– Вот видишь, ты даже этого не помнишь, Леннар, – произнесла она с укоризненной усмешкой, – вот видишь, милый. Исследование мое касается флуктуативного нейролептического программирования и памятных структур мозга с точки зрения…
– Уфф! – выговорил он, вытирая лоб.
– Но ведь я по профессии… – виновато начала она, однако Леннар прервал ее:
– Да полно тебе, Ориана. Я же не извиняюсь перед тобой за употребление словечек из своей области знания: разных там торсионно-триггерных ускорителей или комплексной архитектоники навесных конструкций. Так, девочка?
– Ну да, – сказала она.
– Говорят, у тебя развились экстрасенсорные способности? Взглядом можешь загипнотизировать человека? Внушить ему заданную мысль?
– Ну… не знаю… я, в основном, подвожу под это теорию и…
Он рассмеялся:
– Во всяком случае, меня ты давно загипнотизировала.
– Что ты…
Леннар повернул голову так, что Ориана могла видеть его профиль. Свободная, мощная линия высокого лба, прямой нос. В линии подбородка угадывалось что-то… детское, что ли, – или это ей, внезапно желающей увидеть в своем любимом побольше слабостей, только кажется?.. Хохолок свешивается на лоб, и все такое знакомое и родное…
– Я хочу, чтобы мы скорее ушли, – быстро сказала она. – Ты держишь звездолеты на орбите планеты так долго, а зачем?.. Чтобы дать проклятым жрецам Купола новые возможности погубить тебя и наше дело?
– Слишком много слов. К тому же не я главный, и не я решаю, сколько нам оставаться на орбите планеты. Есть еще Зонан и Торгол, есть Совет проекта, хотя мой голос в нем и силен…
– Давай не будем об этом хотя бы сейчас, – попросила Ориана. – Позволь мне говорить не с руководителем Гвардии Разума и Вторым Координатором «Врат». Позволь мне говорить с любимым мужчиной. С моим Леннаром. Ведь это так редко нам удается в последнее время. Только, пожалуйста, ни слова о том, что нам не до любви, что наше время – другое, и что наш удел борьба, и что мужчины и женщины будущего долюбят за нас. А нам – идти в бой… Не надо этого!
Едва заметная печальная усмешка тронула губы Леннара. Он быстро взглянул на пульт управления шаттла, пробежал пальцами по сенсорной панели навигатора, корректируя курс, и повернулся к Ориане. Она молча ждала.
– Я тут тебе… – начал он. – В общем, у меня было немного свободного времени, когда мы попали в ловушку в Альярском ущелье и ждали подмоги. Время у меня было, и вот… я тебе… Я смастерил тебе небольшой подарок. У тебя постоянно очень холодные руки…
Он откинул с левого бока целый наворот ткани и вынул оттуда маленькие перчатки, по виду – из тонко выделанной светло-серой кожи. Ориана, запнувшись, выговорила:
– И ты… в Альярском ущелье…
– Это особенные перчатки, – прервал ее Леннар. – У меня был с собой отрез нанохроматической кожи… А вот тут я вшил полосы ауроуловителя… Когда тебе взгрустнется, эти перчатки станут белыми. Если тебя обуяют тревога и страх – они окажутся желтыми, как песок пустыни. Если ты засмеешься, они станут ярко-зелеными, как молодая листва. Когда ты будешь говорить, что любишь меня, они станут красными, как кровь. Но если ты начнешь раздражаться и гневаться, будут черными. Черный – цвет гнева.
Ориана побледнела, на ее лице появилась растерянность.
– Но… как же…
– Это очень просто, ты лучше меня знаешь технологию, – спокойно отозвался он.
– Я не о том. – Ее глаза широко раскрылись, стали неподвижными, тревожными. – Я… спасибо… Но ведь там, в Альярском ущелье, речь шла о жизни и смерти. Вас обложили, как зверье на охоте… И ты… нашел время… точнее, не время, я не так выразилась. – Она мотнула головой. – Ты нашел силы думать обо мне, когда?..
– А о чем мне было думать? О смерти? – досадливо и почти сердито перебил Леннар. – О смерти? О том, на сколько кусков порубят меня в случае поимки и под каким соусом станут жарить каждый из этих еще живых и чувствующих кусков, поливая его изгоняющими молитвами?.. Не говори глупостей, Ориана! Конечно же я думал о тебе. Тем более что ты меня в последнее время упрекаешь, будто я уделяю тебе мало внимания.
Он хотел сказать что-то еще и уже взял девушку за руку, но вдруг совсем близко пролился глубокий и чистый звук, чуть приглушенный… Леннар закрутил головой и, откинув с приборной панели скомканный защитный термоплащ с капюшоном, невесть зачем туда брошенный, взял полант – прибор связи с личным идентификационным кодом главы Гвардии Разума. Полант, темный полуобруч, напоминающий диадему, был такого размера, чтобы точно обхватить лобную часть головы. На передней панели прибора возникло лицо и кодировка того, кто беспокоил Леннара. Он качнул головой, привычно надвинул полант на лоб, дужки прошли над ушами и, как живые, наползли в заушные впадины. Коротко прозвучала мелодия узнавания: прибор идентифицировал своего хозяина и определил вызов – над головой Второго Координатора проекта проявилось кратковременное сияние, отдаленно напоминающее распустившийся цветок с полупрозрачными лепестками, эфемерный и недолговечный, как порыв вечернего ветерка. От основного корпуса поланта отделились несколько сенсорных датчиков на сверхгибких ножках из материала с перестроенной информоемкостью и задвигались: два прижались к вискам Леннара, два аккуратно скользнули в ушные раковины, еще два припали к основанию черепа. На глаза Леннара надвинулась черная полоса полуобруча.
- Предыдущая
- 4/65
- Следующая
