Сребреники Иуды - Макбейн Скотт - Страница 12

• Предыдущая
• 12/60
• Следующая

— Но человечество от этого не стало лучше ни на йоту, — заметил Пол. — В этих репрессиях не было никакой необходимости. Во имя Бога творилась чудовищная несправедливость. И сегодня мы наконец пришли к осознанию того, что нужны не гонения, а терпимость и понимание. Мы постепенно освобождаемся от фетишизирования догм, осознаем, что пора прекратить церкви — подчеркиваю: любой церкви — узурпировать право регулировать поведение людей и проклинать их, если они не соответствуют религиозным критериям. В освобождении от влияния церкви вместе с другими науками существенную роль играет медицина. Мы говорим людям, страдающим проказой или шизофренией, что это не Божье наказание, а обычная болезнь. — Пол сделал небольшую паузу, окинув взглядом аудиторию. — В нашей стране, как и во многих других, мы больше не подвергаем остракизму молодых незамужних мамаш, гомосексуалистов, неверных мужей и жен. Почему? А все потому, что осознали: их действия не подрывают основы общества, эти люди не преступники, а просто другие. Люди имеют право быть другими — даже радикально другими, — если только своими действиями не причиняют вреда окружающим.

Раздались слабые аплодисменты. Публике нравилось. Правда, пока все это казалось не так уж оригинально, но было зато ясно, сжато и подстегивало мысль.

— Таким образом, — продолжил Пол, — сегодня в наших тюрьмах и психиатрических больницах содержится более узкий круг пациентов, действительно больных, а не тех, чьи моральные, сексуальные или религиозные взгляды отличаются от взглядов большинства. И я не оговорился. Те, что в тюрьмах, тоже больные. И этот круг может быть существейно сужен с помощью медикаментов и терапии. В случае совершения серьезных преступлений нам следует внимательно исследовать пациента, чтобы определить болезнь, заставившую его пойти на такое. Ибо причина преступления — болезнь, отсутствие душевного равновесия.

Опять аплодисменты. Пол понимал, что приблизился к опасному повороту. Критику церкви сейчас принимают довольно легко, особенно в той ее части, где говорится, что пора ей перестать контролировать мораль. Но с утверждением, что совершившие ужасные преступления — просто больные, а не изначально порочные, согласиться гораздо труднее.

— Теперь мы подходим к величайшему табу человечества — убийству. Однако убийцы бывают совершенно разные.

Пол изложил свой опыт работы с совершившими убийства в семейных ссорах и под влиянием наркотиков, рассказал, насколько параметры их личности и психики отличаются от параметров профессиональных убийц и психопатов. Сточки зрения религии, их всех следует стричь под одну гребенку.

— Я приветствую тот факт, что общество хотя и медленно, но все же начинает склоняться к тому, что убийцы в определенных обстоятельствах имеют право через какое-то время возвратиться в общество. Например, женщины, убившие своих сожителей после многих лет физических и эмоциональных издевательств, дети, убившие сверстников, не осознавая последствий своих действий, совершившие убийство ради милосердия и прочее. Это самый большой прорыв, происшедший за последние двадцать лет. И несмотря на то что в большинстве религий таких людей продолжают предавать анафеме, мы, профессионалы, будем пытаться им помочь. — Прошло двадцать минут. Пол знал, что публика с ним, но теперь начиналось самое трудное. Он ступил на тонкий лед. По этому вопросу не было твердого согласия даже среди психиатров, а о широкой публике и говорить нечего. — И наконец, самое трудное. Педофилы, убивающие детей ради сексуального удовлетворения, обычные с виду люди, зверски убивающие одноклассников и коллег, мучители, поедающие плоть своих жертв, серийные убийцы, профессиональные наемные убийцы. Что делать с этими людьми? Уничтожить во имя мести? Навечно запрятать в тюрьму?

— Да, — отчетливо произнес женский голос откуда-то из центра зала. Раздалось еще несколько негромких реплик в поддержку незнакомки. А затем тишина.

Пол едва заметно усмехнулся.

— А мой ответ — нет. Если мы отбросим в сторону нашу религиозную мораль и подавим отвращение к этим деяниям, то будем вынуждены признать, что интенсивная грамотная терапия способна реабилитировать даже тех, кого мы ранее относили к неизлечимым. Люди, пусть совершившие самые чудовищные преступления, все равно остаются людьми и, по моему опыту, изначально порочными не являются. Их нужно не уничтожать, а лечить с учетом психических отклонений и условий, в которых они воспитывались и росли.

В заключение я выражаю надежду, что придет день, когда религиозные понятия добра и зла больше не будут фигурировать в суде при рассмотрении серьезных преступлений. И тогда многие из сегодняшних «монстров», если мы перестанем их демонизировать, а будем пытаться им помочь, могут быть возвращены обществу как полноценные граждане. Тут главное — проявить понимание и суметь проникнуть в сущность.

Последние слова зал встретил аплодисментами. Первый раз за много лет это было не просто невнятное бубнение.

Флоренс повернулась к Мэри.

— Дорогая, я поспешу его поздравить. Но кто эта ужасная женщина, которая выкрикнула «да»?

Вскоре почти все перекочевали в бар. Лицо Пола порозовело от алкоголя и похвал. Мэри успела поцеловать мужа, прежде чем его увлек в сторону румынский психиатр.

Ближе к полуночи толпа у стойки поредели. Бен с женой пробились к Полу.

— Мы едем домой. Еще раз поздравляю.

Флоренс припечатала к щеке Пола свой фирменный поцелуй.

— Великолепно! Вы превзошли самого себя! Грандиозно!

— Спасибо. — Пол усмехнулся. — Слишком много похвал для одного вечера. Боюсь, что моя голова раздуется. — Он посмотрел на Мэри. — Мы тоже едем. Мне только нужно сходить в кабинет, взять кое-какие бумаги. Я вернусь через пару минут.

Пол подошел к лабораторному корпусу, кирпичной башне, облицованной стеклом, открыл входную дверь специальным ключом. При этом в холле раздался продолжительный звонок. Не включая в коридоре свет, он поднялся в полумраке на три пролета.

Сегодня у него были все основания быть довольным собой. Доклад прошел успешно. Он действительно начинает становиться знаменитостью. А все началось с дела Крамера. Пол шагал мимо кабинетов коллег, читая фамилии, написанные черным маркером на стеклянных панелях.

«Да, дела у меня идут много лучше, чем у них. Думаю, пришло время переоценить отношения с Мэри. Конечно, жаль, но она вряд ли будет способна пережить мой успех. В общем, теперь мне нужна женщина помоложе и более амбициозная. Естественно, Рейчел должна остаться со мной, потому что так у нее будет более удачный жизненный старт. Я постараюсь воспитать ее энергичной, напористой, уверенной в себе. Это ключевые качества, чтобы подняться наверх — ведь выживает самый приспособленный».

А вот и кабинет. Пол порылся в карманах, неожиданно почувствовав сонливость. Это, конечно, от алкоголя и оттока адреналина. Наклонился к замочной скважине.

— Извините.

От неожиданности он уронил ключ. Рядом в полумраке стояла женщина. Стройная блондинка. Не молодая, по крайней мере не очень молодая. Впрочем, оценить ее возраст было трудно. Не студентка, вероятно, к тридцати. Слегка взволнованна. Пол наклонился поднять ключ.

— Прошу прощения. Чем могу помочь?

— Я слушала ваш доклад.

— Вам понравилось?

— Замечательно. Йоханн Херманнс вряд ли прочитал бы лучше. Мы за вас болели.

— Болели?

— Ну, за ваш доклад. — Она улыбнулась, провела рукой по волосам. — Мы знали, что вы будете на высоте. Просто знали.

Пол хотел спросить, кто это «мы», но передумал. Он попытался открыть дверь, но ключ почему-то не проворачивался. Он обратился к незнакомке.

— Большое спасибо.

— Впрочем, я не согласна с вашими рассуждениями насчет добра и зла, — произнесла она глубоким, мягким голосом.

— А… кто вы?..

— Хелен.

— Хелен. — Ключ провернулся. — Может быть, зайдете? Или давайте встретимся завтра. В данный момент я не в лучшей форме для философской беседы, голова немного кружится от выпитого. — Он засмеялся. Хелен его поддержала. Смех был приветливый и беззаботный.

• Предыдущая
• 12/60
• Следующая