Обреченный на бой - Злотников Роман Валерьевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/92
• Следующая

Так пронеслась зима и весна. Ключник постепенно смирился с тем, что один из слуг работает под его началом всего лишь половину дня. К тому же Грон оказался одним из немногих, после кого придирчивый глаз старика не мог заметить никаких недостатков. Так что он довольно скоро сменил гнев на милость.

Как-то вечером к нему в ригу завалились Комар и Улмир.

– Привет, Великий.

Грон просто помахал рукой, не отрываясь от пергаментного свитка. Ребята расхохотались:

– Э, да ты совсем зарылся в эти книжонки. Грон повернулся к ним:

– О, груди Магр, я вас сразу не признал. – Ну еще бы, ты стал настоящей знаменитостью, как-то даже боязно к тебе подходить.

– То есть? – не понял Грон. Комар улыбнулся:

– Ты теперь пугало для нерадивых. Каждый второй обучитель в нашем гимнасиуме только и говорит, что есть некоторые, – он выразительно посмотрел на Грона, – кто, занимаясь лишь полдня и после тяжкой работы, достиг гораздо больших успехов за полгода, чем многие за все время обучения.

Грон расхохотался. А Улмир предложил:

– Ну что, повторим тот, первый вечерок? У меня сегодня завелись деньжата.

Грон задумался:

– Слугам не дозволяется выходить в город без разрешения ключника.

– А студентам без дозволения приора, – подхватил Комар. – Но разве это может остановить, когда есть денежки и намечается хороший вечерок.

Грон снова рассмеялся и, аккуратно смотав свиток, засунул его поглубже под сено.

– Ты прав, пошли.

Они успели отойти всего на полсотни шагов, когда из темноты выросло несколько фигур. Они притормозили. Одна из фигур вышла на освещенную луной площадку и остановилась, угрожающе смотря на Грона:

– Эй, черноногий, а не слишком ли ты загостился в нашем гимнасиуме?

Грон выжидательно смотрел на обступившие их фигуры, а тело уже отреагировало. Он развернулся вполоборота к ближайшему нападающему и слегка расфокусировал глаза, чтобы контролировать как можно больше противников. Комар чуть наклонился и зашептал:

– Это Ульсиной, его больше всех попрекали, тобой. Он сын стратигария, начальника Тысячи базиллиуса, той, что охотится за разбойниками.

– А вы, значит, прихлебаи у этого черноногого, – Ульсиной презрительно сморщился. – Не ожидал. – Он презрительно сплюнул. – Ладно Комар, что еще можно ожидать от купеческого отродья, но Улмир… сын Всадника… Впрочем, как знать, может, твоя мамашка прижила тебя с каким-нибудь купчишкой или того хуже…

Улмир рванулся вперед, и Грон не успел его удержать. Ульсиной встретил Улмира ударом палки, которую держал за спиной. Юноша вскрикнул и упал на каменные плиты. Комар зарычал и шагнул вперед, но на этот раз Грон вмешался:

– Постой, это мое дело.

– Но он…

Грон выразительно посмотрел на Комара, тот обмяк.

– Помоги Улмиру, – приказал Грон и повернулся к Ульсиною.

Что ж, этот парень сейчас поймет, что в подобные игры может играть и противоположная сторона.

– Я слышал, ты слишком туп, чтобы запомнить правила приличия? Ульсиной ощерился:

– Уж тебя-то я могу им поучить. Грон покачал головой:

– Вряд ли. – Он еще раз проверил положения противников, потом опять уставился на Ульсиноя. Тот молчал, примериваясь к черноногому.

– Если ты похож на своего отца, то я сомневаюсь, что у тебя хватит ума даже на то, чтобы попасть своей струйкой в дырку туалета, – сожалеюще вздохнул Грон. – Это ж надо, такой большой вельможа, а Пакраст, которого прикончил простой караванщик, надул его, как торговец крестьянина.

Ульсиной зарычал и бросился вперед. Грон слегка отклонился, уходя от удара палкой, потом поймал его руку, вырвал палку и вломил Ульсиною по лбу. Тот хекнул, на его лице нарисовалось изумленное выражение, и Ульсиной грохнулся на плиты. Грон резко развернулся, изобразив на лице самое свирепое выражение и приняв наиболее угрожающую из известных ему поз.

– Ну, кто еще хочет?

Соратники Ульсиноя, смущенные столь быстрым выведением из строя их предводителя, переминались с ноги на ногу. Грон шагнул вперед и грозно прорычал:

– А ну бросить палки.

Парни переглянулись и нехотя выпустили из рук палки; спрятанные за спиной. Грон мотнул головой в сторону валявшегося Ульсиноя и рявкнул:

– Убрать.

Те еще попереминались, потом трое самых смелых нерешительно подошли к телу, ухватили его за руки и за ноги, и через несколько минут вся компания исчезла в темноте. Грон отшвырнул палку и повернулся к Комару.

– Сходили на вечеринку, – Он шагнул к Улмиру. – Пошли пока отнесем его ко мне, а там посмотрим.

Через неделю студенты разъехались на каникулы. Работы стало мало, и Грон с жаром принялся за учебу.

Он ясно осознавал, что не сможет постичь ничего нового в области точных наук, биологии и всего того, с чем он по роду своей работы сталкивался в прошлой жизни, но география, литература, философия… Этот мир оказался вовсе не так плох, как ему представлялось вначале.

Наконец прошло и лето. Осенью, когда начались занятия, Грона вызвал приор. Грон вошел в его комнату и сразу почувствовал, что что-то случилось. Приор был не один. Рядом с ним, по-хозяйски развалившись, сидел крупный краснорожий мужчина, чем-то явно напоминающий Ульсиноя. Сам Ульсиной тоже был здесь.

– Этот? – презрительно спросил мужчина. Ульсиной угрюмо кивнул. Мужчина повернулся к приору:

– Если вы, достойнейший, не можете приструнить своих рабов, то я это сделаю за вас. – Он повернулся и кивнул кому-то в комнате. С обеих сторон двери появились трое таких же краснорожих. Одетые в грубые солдатские хитоны, они были вооружены палками.

Грон сделал шаг назад и поднял руку:

– Во-первых, я не раб, во-вторых, я уже не слуга. – Он коротко поклонился приору. – Сегодня утром я получил указание вашего Исидория покинуть гимнасиум, а в ответ на просьбу заплатить он послал меня к вам или к Отцу-луне. – Грон возмущенно фыркнул: – Так-то вы обходитесь с теми, кто прилежно служил вам почти целый год.

Это была ложь от начала и до конца, и приор это знал. Но он все понял. Так Грон пытался отвести от приора и гимнасиума месть могущественного стратигария.

– Так тебе и надо, щенок, – прорычал тот, – как ты смел поднять руку на сына Всадника?

– Он первый начал, – ответил Грон, – и тоже, кстати, поднял руку на сына Всадника.

– Так ему и надо, раз не может за себя постоять, – с полнейшим презрением к логике заявил стратигарий. Грон усмехнулся и указал в сторону Ульсиноя:

– Так ЕМУ и надо, раз не может за себя постоять. Приор едва сдержал улыбку, а стратигарий побагровел и заорал на своих слуг:

– Ну что стоите, крысиный помет, я же приказал проучить его.

Грон выскочил из покоев приора. Слуги стратигария бежали за ним, громыхая калигами. Грон увел их подальше, почти к воротам своей риги, и там остановился. Первый из бежавших замедлил бег, поджидая остальных. Грон насмешливо произнес:

– Что, уже хитон мокрый?

Мордастый зарычал и бросился вперед. Грон примерился и прыгнул, выбросив ногу ему в лоб. Мужик рухнул, выпустив палку. Грон быстро поднял ее и. прикинул вес. Тяжела. Остальные двое приближались с разных сторон, отведя палки в замахе. Он посмотрел на левого и внезапно метнул палку, как биту в городках, примерившись, чтобы она ударила сильно вращающимся концом в коленную чашечку, и в то же мгновение прыгнул на второго. Тот поспешно взмахнул палкой, но Грон был уже слишком близко. Через несколько минут Грон вышел из риги со своей котомкой. Один еще валялся колодой на земле, второй уже начал шевелиться. А третий все так же корчился. и подвывал, держась за разбитую коленную чашечку. Грон окинул их насмешливым взглядом и вздохнул:

– Жаль, что с вами не было стратигария, его бы я уважил в более интимное место.

Вечером он выбрался из знакомой забегаловки и двинулся вниз по улице. Он слегка набрался, заливая злость на судьбу. Ему было хорошо в гимнасиуме Но делать было нечего. Если стратигарий прикатил сюда только для того, чтобы примерно наказать обидчика сына, то он не успокоится, пока этого не сделает. Поутру надо было линять из Роула. Вообще-то, возможно, линять надо было уже этой ночью, но Грон был не в настроении и надеялся, что местный систрарх не раскачается на ночь глядя. Он шел, погруженный в свои мысли, как вдруг услышал знакомый голос:

• Предыдущая
• 44/92
• Следующая