Выбери любимый жанр

Обреченный на бой - Злотников Роман Валерьевич - Страница 6


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

6

– Не будем нарушать традиции.

Казимир молча кивнул и немного расслабился.

– Знаете, Казимир Янович, когда рассматривался вопрос о моем предшественнике, я сделал все возможное, чтобы он ушел с наименьшими потерями, но не из-за него…

Казимир держал паузу.

– Из-за вас.

Казимир поставил стакан на стол и поднял глаза.

– Чем обязан такой чести?

– Бросьте, вы все прекрасно понимаете. В вашей… вернее, в нашей структуре работают семнадцать оперантов вашего уровня. За последние десять лет мы имеем девятнадцать операций. Из них девять проведены со стопроцентной эффективностью, три с частичной, остальные провалены. Все девять успешных проведены вами.

– У тех семи были объективные причины, материалы разбора есть в архиве.

Начальник рассмеялся:

– Да, и это тоже есть в вашем психопрофиле. Знаете, как это обозвали наши психологи – «рыцарский комплекс». Вы остаетесь верны даже такому подонку, как Костров, и толпе бездарностей, если считаете себя частью команды.

Казимир усмехнулся:

– А вы считаете себя лучше Кострова?

Начальник прервал смех:

– А вы?

Казимир вдруг почувствовал какую-то тупую усталость и выдал такое, от чего сам оторопел:

– Нет. Я с ним из одного дерьма, и плевать на то, что я влез в него по молодости и глупости. Я давно не верю ни в библейские заповеди, ни тем более в моральный кодекс строителя коммунизма. Я, как и вы, убивал невинных, пытал женщин и сжигал деревни и особых угрызений совести не испытываю, поскольку дрался с врагом, который поступал не лучше. Но кое-какие принципы я для себя определил давно, когда начал понимать, кто я и что делаю.

Начальник суетливо бросил взгляд на статуэтку Дон-Кихота, в которой, как знал Казимир, был спрятан микрофон, но потом облегченно вздохнул и, демонстративно отодвинув ее в сторону, показал два обрезанных провода. Однако поспешил перевести разговор на другую тему:

– Знаю: «держи себя в кулаке». Казимир покачал головой.

– И это раскопали.

– Да нет, сам Костров рассказал, только сумбурно. Не можете ли повторить?

– Что ж, большой палец – не прощай врагов, указательный – имей друзей, средний – не испытывай сожалений о том, что сделано, безымянный – меньше ври, мизинец – сумей достойно умереть. Но в общем-то это бравада, я сам принципы эти неоднократно нарушал, особенно последний.

– Все равно, когда человек даже просто формулирует что-либо подобное, это о многом говорит. – Начальник несколько мгновений помолчал. – Я знаю, вы публикуетесь. Сколько у вас работ?

– Не знаю, не считал, где-то около семидесяти.

– И в каких областях?

– Тактика, история, металлургия, материаловедение, психология, страховое дело, международное и морское право, экономический анализ… Но к чему эти вопросы, я не верю, что в моем личном деле нет полного перечня.

– Есть, но просто перечисление, а мне хотелось бы поточнее разобраться с кругом ваших интересов. – Он поднял на Казимира испытующий взгляд и, заметив, что тот демонстративно бросил взгляд на часы, добродушно усмехнулся: – Вижу, вы торопитесь, но если не возражаете, то я хотел бы позже продолжить разговор.

Казимир кивнул и поднялся.

– Разрешите идти?

– Да, пожалуйста.

В восемьдесят девятом Казимир вышел в отставку… Он принципиально отверг несколько предложений по прежнему профилю деятельности и устроился консультантом в издательство. Деньги ему были особо не нужны, хватало полковничьей пенсии. Доступ к спецраспределителю тоже остался, так что он хотел заняться чем-то для души. Он успел заочно получить звание почетного доктора в трех зарубежных университетах, которые считали его кто крупным невыездным ученым, занимающимся военными разработками, а кто диссидентом, скрывающимся от КГБ и потому публикующимся через третьи руки и под псевдонимом. Так что в издательство он пошел, скорее, для того, чтобы не особо маяться бездельем и иметь доступ к самым свежим новинкам. А через три года умер Люй. Он умер в день и час, который выбрал сам. Он сходил в парикмахерскую, постригся, тщательно вымылся, переоделся в чистое, взял Белый Шлем, подошел к Казимиру и сказал:

– Мне пора, когда будешь умирать, надень это. Казимир не сразу понял, что он сказал, непонимающе посмотрел на Шлем и тупо спросил:

– Зачем?

Люй сунул Шлем ему в руки, сказал:

– Предопределено, – вернулся в спальню, лег на кровать и умер.

Казимир похоронил его на маленьком буддистском кладбище у свежеотстроенной сангхи. Когда он вернулся домой. Белый Шлем тускло поблескивал на кружевной салфетке рядом с трофейными декоративными тарелками, которые он привез из Германии. Казимира будто что-то потянуло к нему. Он взял Шлем и покрутил его в руках. Как-то, когда он достал Люя своими вопросами, тот скупо рассказал ему обрывок легенды, относящейся к Белому Шлему. Там было что-то о Змее миров, одной из чешуек которого и является Земля; о большой доске для игры в го, на которую боги вместо костей и камешков бросали людей, о великих воинах, чьим предназначением было странствие по чешуйкам Змея миров, а Белый Шлем был тем стаканчиком, в котором боги шелестели выбранными костями – судьбами, – прежде чем бросить их на доску. Короче, обычная восточная дребедень, которая именно сегодня вдруг показалась Казимиру странно значительной. В это мгновение Казимира пронзила мысль, что его больше ничто не держит на этой земле и почему бы ему не отправиться вслед за Люем, тем более что в одной из ваз лежал именной ТТ. Но Казимир невольно вздрогнул и торопливо отложил Шлем, будто именно этот предмет навеял ему такие мысли, а потом повернулся и вышел из комнаты.

Однажды к нему в дверь постучался шустрый молодой человек и предложил продать квартиру в обмен на полное обеспечение до конца жизни. Казимир печально улыбнулся и ответил, что привык сам заботиться о себе. На следующий вечер к нему в подъезде подошли три мордоворота и предложили «не ломаться». Казимир вежливо выслушал, потом сломал двоим из них берцовые кости, а самому наглому выдавил глаз. Через четыре дня его подстерегли в подъезде и «вырубили» ударом по голове. Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит крепко связанный в своем кабинете, а у его стеллажей с оружием толпились какие-то мордовороты и один говорил другому:

– Ну дает печатник, то-то он наших вырубил. Казимир шумно вздохнул и сплюнул кровавую пену. Парни обернулись, и один крикнул в коридор:

– Очухался.

Через несколько мгновений в кабинет вошли еще трое. Один из них выглядел более развитым и держал в руках его пенсионное удостоверение.

– Да-а, Казимир Янович, доставили вы нам хлопот, ну и мы хороши, собирались прижать простого типографского служащего, а нарвались на полковника КГБ. – Он присел на край диванчика и, разведя руками, заинтересованно спросил, будто продолжая некий давно тянущийся разговор: – Ну и что будем делать?

Казимир посмотрел на рубашку, шевельнулся и вскрикнул от боли.

– Развяжите, – сказал он, отдышавшись.

– Зачем? – нагло поинтересовался собеседник.

– Как я понял, вам нужна моя квартира?

– Ну она уже наша – все чин чинарем, подписи, печати.

– Ерунда, – Казимир поморщился от боли, – вы же знаете, что она не приватизирована.

– Ну это для нас не проблема…

– Нет, проблема, пока она находится в ведении управления делами нашей службы.

Собеседник удивленно посмотрел на него, потом нахмурился.

– И что вы можете предложить?

– Развяжите.

Тот кивнул одному из мордоворотов. Через несколько мгновений Казимира грубо подняли и перерезали веревки. Когда перед глазами перестали плавать красные круги. Казимир осторожно поднялся и, держась за стенку, подошел к серванту. Минуту передохнув, он опустил руку в большую вазу и достал именной ТТ. Двое дернулись, но пистолет бухнул дважды, и оба рухнули на том месте, где стояли. Главный сипло прошептал:

– Ты че, дед, тебя ж посадят?

Казимир грустно усмехнулся:

– У меня отбиты почки, сломаны два или три ребра, и одно из ребер пробило легкие, я уже не жилец.

6
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело