Темный охотник (сборник) - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 6

– И вновь неверно. Избавляются у нашего народа несколько по-иному – удавка на шею, и все дела. Но я – единственный прямой наследник ветви. Да и отец всегда меня любил. Он посчитал, что я не безнадежна. Наши шаманы, в отличие от человеческих магов, ничего не смыслят в демонологии и, дабы избавить меня от этих серебристых, следовало обратиться к Ордену. Моего мнения, конечно же, никто не спросил.

– Только не говори, что ты была не согласна.

– Именно так. Я сроднилась с ними. Ты просто не представляешь, как это потрясающе – стать независимой от всех и довольно могущественной. Я уже не могу без них. Это все равно, как если бы тебе отрубили руку. Понимаешь?

Я промолчал.

– Так что я была резко против. Даже, кажется, разгромила половину дворца. Но пятерка шаманов связала меня по рукам и ногам, в буквальном и переносном смысле. Те веревочные браслеты и рисунок сдерживали демонов крепче стальных цепей. Вот так я и отправилась в Авендум. Скрученная и беспомощная. А двое отцовских к’лиссангов, то есть кровных телохранителей, отправились вместе со мной.

– Под одной крышей с бродячей труппой?

– Нет. Это уже потом Элг придумал. Заплатил хозяину балагана, выкупил фургон. Так мы привлекали меньше внимания. До вашей столицы добрались без всяких препятствий. Кто же знал, что Элесса на дарении книг не успокоился и вместе со своими Верными решил закончить начатое? Он каким-то образом узнал, где я, и…

– Нанял меня, – закончил я за нее.

– Точно.

– И все же я не понимаю. Если он надеялся, что я украду тебя из-под носа отцовских телохранителей, то зачем напал на фургон?

– А кто сказал, что это были его воины? – хмыкнула она.

– Тогда чьи?

– Понятия не имею. У меня куча врагов. Претендентов на трон много. Кто-то решил воспользоваться благоприятной ситуацией. Вот и все.

– Ты везучая.

– Не жалуюсь. Но в ту ночь, когда ты свалился мне на голову, я уже совсем отчаялась. Даже сбежать попыталась, но Элг с Эстом живо научили меня не делать глупостей, – она дотронулась до ссадины на лице.

Эти темные и вправду сумасшедшие, если решились бить собственную принцессу.

– Ты появился вовремя. Иначе утром нагрянули бы демонологи и…

– …нашли твое мертвое тело.

– Да. Но ты же сам сказал, что я удачливая.

Я хмыкнул.

– Все случилось так, как случилось. Убийцы отправились кормить червей, а мне удалось обрести свободу. Но когда ты сказал, что тебя послали за мной, я поняла, что в городе есть еще жаждущие моей крови.

– И для сокращения их числа ты решила использовать меня, – с некоторой обидой произнес я.

– Тебе грех жаловаться. Ты ведь в накладе не остался. Дядюшка, наверное, отвалил целую кучу золота?

– И едва не вскрыл мне глотку.

– О, не преувеличивай. Тебе ничего не грозило. Ты ловкий парень, должен был выкрутиться. К тому же, я не дала бы тебя в обиду.

– Ну, спасибо.

– Не за что. Теперь-то ты скажешь мне свое настоящее имя?

– Гаррет.

– Никогда не слышала такого.

Я посмотрел на море.

– Твой враг мертв… И что теперь?

– Если ты печешься о своем здоровье, можешь не беспокоиться. Тебя я трогать не собираюсь. Признаюсь честно, ты мне симпатичен.

– Польщен, – я прочистил горло. – Только речь не о том. Элесса мертв. Возвратишься в Заграбу?

– Родные леса подождут, – после некоторого раздумья сказала она. – Во-первых, число желающих спустить с меня шкуру со смертью родственничка едва ли уменьшилось. Помнишь тех незнакомцев, что убили к’лиссангов? Во-вторых, вернись я сейчас в родные леса – вновь отправлюсь на встречу с демонологами. Отец не слишком доволен змеиными знаками на моих руках. А мне и моим друзьям совершенно не хочется расставаться друг с другом. Так что пока я останусь в городе, а потом что-нибудь придумаю.

– Тебя не привлекает корона Дома Черной Воды?

– Меня не привлекает стать покойницей. Ну, и потерять обретенную силу. Как думаешь, ты смог бы мне помочь освоиться в незнакомой обстановке?

Я мрачно насупился. Змеи-демоны, обосновавшиеся на ее руках, смотрели вопрошающе. Вот свалились на мою шею! Интересно, что будет, если я откажусь? Оттяпают голову?

– Я заплачу тебе, – продолжила Милаисса.

– Да?.. Интересно, чем?

Лицо эльфийки стало серьезным.

– Дружбой.

Я поразмыслил над ее предложением. И согласно кивнул.

О его приходе сообщили птицы. Десяток ворон оставили ветви черных елей и с возмущенными воплями бросились прочь. Несколько минок[13] спустя, из-за деревьев появился незнакомец. Со стороны могло показаться, что густые еловые лапы поспешно раздвинулись, пропуская человека, чтобы он наконец-то покинул лес. Не оглядываясь на угрюмую зеленую стену, чужак прошел по утопающему в утренней росе небольшому лугу и остановился у сонного, ленивого, прячущегося в перину из тумана, ручья. Сняв с плеча сумку, положил на траву посох, зачерпнул ладонями воды и, фыркая, умылся. Вода пахла хвойной свежестью и… смертью. Смерть витала над этим краем. Раскинув черные кожистые крылья и накрыв своей тенью землю – от низких, изъеденных безумными ветрами гор на юге, до свинцового холодного моря на севере. Быть может, другие люди не смогли бы ощутить незримое тягостное присутствие Пожирательницы Жизни, но этот человек не раз и не два общался с той, которая уводит в Бездну. И узнал ее дыхание.

Не обращая внимания на неприятный привкус, он с удовольствием напился, затем наполнил флягу. Ручей остался к такому самоуправству безучастен, и чужак, наверное, в насмешку над ним, тонким пальцем с длинным, покрашенным в черный цвет ногтем, провел по спокойной глади. Вода на миг взволновалась и тут же успокоилась: стали видны бело-черные камешки на дне и отражение бесцеремонного наглеца.

Любой смог бы опознать в нем уроженца далекого жаркого Сдиса.[14] Худой, смуглый, с запавшими щеками, огромным орлиным носом, высоким открытым лбом и тонкими, сжатыми в одну линию губами. Бритая голова, кустистые брови. Небольшая черная бородка придавала сдисцу донельзя нелепый вид, и в мире нашлось бы много шутников, не упустивших случая посмеяться над путником, если бы не одно «но». Глаза. Стоило весельчакам посмотреть в них, и смех застревал где-то в горле. Два черных, безучастных провала под густыми бровями многих заставляли отводить взгляд. Особо суеверным казалось, что на них смотрит сама Бездна. Возможно, в этом была доля правды.

Закончив пить, человек встал, перебросил через плечо кожаную сумку, поправил складки на некогда белой, а сейчас порядком испачканной за время путешествия мантии, набросил на голову капюшон. Затянул пояс, на котором висел кривой восточный меч в потертых лиловых ножнах, и подхватил лежащий на траве посох.

Об этом предмете следовало сказать особо.

Высотой в человеческий рост, черен, как долгая северная ночь, в верхней четверти он переходил в нечто, напоминающее позвонки. Те, в свою очередь, заканчивались набалдашником в виде оскаленного человеческого черепа. Знающим людям хилсс[15] говорил о многом. Впрочем, как и незнающим. И те, и другие предпочитали держаться подальше от его обладателя.

Прищурив глаза, незнакомец несколько долгих ун[16] смотрел на север. Туда, где за приземистыми курганами, по его расчетам, должно было находиться человеческое поселение. Именно оттуда сильнее всего разило смертью.

Больше не задерживаясь, сдисец перепрыгнул через ручей и отправился в выбранном направлении. Высокий и широкоплечий, двигаясь на удивление легко и плавно, он скользил через туман быстро и бесшумно, словно клоп-водомерка по озерной глади.

Пройдя ярдов двадцать, мужчина нахмурился, как будто вспоминая о чем-то незначительном, а затем улыбнулся одними губами. Тихо свистнул, словно подзывал охотничью собаку и, не давая себе нужды проверить, идет ли она следом, прибавил шагу. В ответ на его зов из содрогнувшегося от омерзения леса вышли семеро в обрывках, которые язык не повернулся бы назвать одеждой. От созданий исходило ужасное зловоние, их глаза горели зеленым огнем. Раскинувшись цепью, они семенили за своим господином, не приближаясь, но и не отставая. Все были вооружены: кто тяжелым, заброшенным на плечо двуручным мечом, кто секирой, кто шестопером.