До самой смерти... - Макбейн Эд - Страница 17

• Предыдущая
• 17/36
• Следующая

На другом конце площадки Бен Дарси неожиданно вклинился между Томми и Анджелой. Томми от удивления продолжал еще какое-то время удерживать свою невесту.

– Ну же, – сказал Бен, улыбаясь, – не жадничай.

Томми изящно поклонился и передал Анджелу Бену. Некоторое время они танцевали молча. Потом Бен спросил:

– Счастлива?

– Да.

– Любишь его?

– О да, – ответила Анджела. – Да, да!

– Я ведь когда-то надеялся... ну, ты знаешь.

– На что именно, Бен?

– Анджела, мы ведь все время были вместе, когда росли.

– Да, я знаю.

– Ты как-то сказала, что любишь меня.

– Я помню. Но мы были такими детьми, Бен.

– Я любил тебя, Анджела.

– Бен...

– Я не встретил ни одной такой девушки, как ты. Это ты знаешь?

– Наверное, скоро начнут подавать еду. Может быть, нам лучше...

– Ни одной такой же красивой, такой же умной, такой же ласковой и волнующей, как...

– Бен, прошу тебя!

– Извини, Анджела. Просто... я когда-то думал, что это будем мы.

Ведь это могли быть мы с тобой, понимаешь?

– Люди растут, меняются, Бен.

– Анджела, ты как-то сказала... несколько лет назад... когда ты впервые встретила Томми... я, помню, позвонил тебе, и ты сказала, что между нами все кончено. Ты помнишь?

– Да, Бен. Помню.

– Ты не должна была кончать это так, по телефону. Ты не должна была – после всего, что мы друг для друга значили.

– Прости, Бен. Просто, наверное... я хотела, чтобы между нами не было недомолвок. Разрубить все. Одним ударом. Без этих длинных, затянутых...

– Я знаю, знаю. Пусть так, я не обижаюсь. Но... когда я говорил с тобой по телефону, я сказал, что, если... у тебя почему-либо сорвется с Томми, я всегда буду ждать тебя. Ты помнишь?

– Да, помню.

– И ты еще сказала: «Хорошо, Бен. Я буду держать это в уме». Ты помнишь, что ты это сказала?

– Это было так давно, Бен. Право, я не...

– Я все еще жду, Анджела.

– Что?

– Если вдруг что-нибудь произойдет между вами, что бы там ни случилось, я всегда буду рядом. Ты можешь на меня рассчитывать. Я примчусь за тобой в ту же минуту. Я любил тебя когда-то, Анджела, и я все еще...

– Бен, пожалуйста, прекрати это. Ну, пожалуйста.

– Ты просто помни об этом. Я буду ждать тебя. Я буду ждать, Анджела.

Дом, называвшийся «Зеленый угол», стоял в густой тени деревьев. К нему вела извилистая дорожка, по сторонам которой пышно цвели кусты азалии.

Мейер и О'Брайен неторопливо подошли к парадному и позвонили в дверь.

– Иду-у, – раздался голос, и послышались приближавшиеся шаги. Дверь открылась. Перед ними стояла улыбаясь, маленькая худенькая женщина в темно-синем платье. Где-то в глубине дома начала лаять собака. – Хелло, сказала она.

– Хелло, – ответил Мейер. – Вы будете хозяйка этого дома?

– Вот те на, неужели коммивояжеры ходят по домам уже и по воскресеньям? – воскликнула она.

– Нет, мы из полиции, – сказал Мейер. Улыбка мгновенно слетела с лица маленькой женщины. – Да вы не волнуйтесь, – поспешно добавил он. Мы только хотели...

– Я прихожу сюда сидеть с собакой, больше ничего, – сказала маленькая женщина. – Я здесь даже не живу. И мне ничего не известно ни о каких правонарушениях которые тут происходят. Я прихожу сюда сидеть с собакой, вот и все.

– Ни о каких нарушениях закона не идет речь, – вмешался О'Брайен.

– Мы просто хотели задать вам несколько вопросов, леди.

– Я ничего ни о ком тут не знаю. Я всего лишь прихожу посидеть с псом. Его зовут Бутч. И если его оставить одного, он от тоски начинает грызть мебель и рвать обивку. Поэтому меня приглашают посидеть с ним. Бутч единственный, кого я здесь знаю.

– А владельцев дома вы не знаете?

– Мистера и миссис Трэверз? Разумеется, но не так хорошо, как Бутча.

Бутч – голден ретривер[10], но он портит мебель. Поэтому...

– А из постояльцев кого-нибудь знаете?

– Да. Наверху живет старик, мистер Ван Несс, но его сейчас нет дома.

Еще тут живет миссис Уиттли, но ее тоже нет. Кроме того, есть новая девушка, Уна Блейк, но и ее нет дома. А вообще, я никого из них по-настоящему не знаю. Кроме Бутча. Я только из-за него прихожу сюда. Никто в целой округе не умеет так сидеть с собаками, как я.

– Эта Уна Блейк, – спросил О'Брайен, – она мисс или миссис?

– Разумеется, мисс. Она же еще молоденькая.

– Сколько ей?

– Я думаю, нет тридцати.

– Вы сказали, ее нет дома. Вы не знаете, когда она ушла?

– Знаю. Рано утром. Я это знаю потому, что Трэверзы уехали на субботу и воскресенье и пригласили меня посидеть с Бутчем. Я пришла вчера и поэтому сегодня утром оказалась здесь, когда мисс Блейк уходила.

– В какое примерно время она ушла?

– Сразу после завтрака. Я ведь еще тут и за кухарку, когда Трэверзы уезжают.

– Кто-нибудь за ней заезжал?

– За кем?

– За мисс Блейк.

– А-а. Да, между прочим, кто-то заезжал.

– Кто?

– Я его не знаю. Я вам уже сказала, что я не очень-то в курсе того, что здесь творится. По-моему, Трэверзы смотрят на все сквозь пальцы.

– У мужчины что-нибудь было в руках?

– Какого мужчины?

– Того, что заезжал за мисс Блейк.

– А-а, этого. Да, было. Футляр для тромбона.

– Тромбона? А не для трубы или саксофона?

– Нет, тромбона. Я что, не знаю, как выглядит тромбон? Длинный черный футляр. Да, конечно, это был тромбон, что там говорить.

– А как выглядел мужчина?

– Я не присматривалась. Он сидел в гостиной, пока она собиралась, а шторы были опущены. Но футляр от тромбона рядом с креслом я заметила. – Маленькая женщина сделала паузу. – Но вообще-то она тут не задержится, эта Уна Блейк.

– Почему вы так решили?

– Я на прошлой неделе тоже сидела с собакой. Так вот, ей звонили три раза в один и тот же день и из одного и того же места. Из агентства по недвижимости, Эта особа скоро переедет.

– Какого агентства? Вы не запомнили название?

– Разумеется, запомнила. Ей же три раза звонили. И потом, это тут рядом.

– И как оно называется? – спросил О'Брайен.

– Агентство Пуллена. Это отсюда следующая остановка по «надземке».

Оно находится на углу, прямо под станцией.

– Вы можете описать Уну Блейк? – спросил Мейер.

– Да, конечно. Но я на самом деле очень мало о ней знаю. Что вас интересует?

– Что на ней было одето, когда она уходила из дома?

– Красное шелковое платье с довольно глубоким вырезом. Красные лодочки на высоком каблуке. Без чулок. В волосах что-то вроде красного перышка и заколка с фальшивым бриллиантом.

– У нее была в руках сумочка?

– Да, такая маленькая, не поймешь что. Туда влезает только пудреница, помада и еще кое-какая мелочь.

– Тоже красная?

– Нет, темно-синяя. Кажется, расшитая стеклярусом.

– Ну хорошо, а сама она как выглядит?

– Блондинка. По-моему, натуральная. С пышными формами. Если вас интересует мое мнение, у нее щитовидка. Ну как бы там ни было, она очень крупная женщина. Шумная, я полагаю. Или просто у нее такой голос. Я бы сказала, очень хорошенькая. Глаза голубые. Создается впечатление... не знаю, как сказать... что она пышет здоровьем, что ли. У нее приятная улыбка и хорошенький носик. Я вам чем-нибудь помогла?

– Да, Большое спасибо.

– Вы направляетесь сейчас в агентство?

– Да.

– Я бы вам не советовала. Они по воскресеньям не работают.

На девушке, с которой танцевал Берт Клинг, было красное шелковое платье и красные лодочки на высоком каблуке. В ее волосах красовалось красное перо, щекотавшее Клинга по щеке всякий раз, как он делал очередное па.

Люди потихоньку начинали подтягиваться к столам, где перед каждым прибором официанты уже поставили по коктейлю. Клинг ощутил легкий голод, возможно, оттого, что затратил много сил, танцуя с этой энергичной девушкой, так как ему пришлось пустить в ход все свое умение, чтобы не ударить лицом в грязь.

• Предыдущая
• 17/36
• Следующая