Черное зеркало - Волузнев Юрий - Страница 43

И все это несмотря на то, что в разговоре Наташа-Света клятвенно била себя в грудь, уверяя, что ее предки водили компанию чуть ли не с самим Петром Великим, в качестве первых поселенцев обживая невские берега…

Лариса ошалело опустилась на скрипучий стул и уставилась перед собой ничего не видящими глазами.

Естественно, Лариса Липская подозревала, что бывают на свете иные люди, которые почему-то, за какие-то прегрешения в прошлой жизни, родились не в нашей северной столице. И даже не в Москве… Но как-то смутно догадывалась об их существовании. Ибо, вращаясь в избираемых исключительно ею самой кругах и даже в этих кругах отбирая компаньонов строго по своему вкусу, она хотя порой и натыкалась на людей из провинции, но тем не менее смотрела на них как на что-то экзотическое и поэтому требующее к себе некоторого отстраненно-снисходительного отношения.

Лариса допускала за ними право на существование и даже порой благосклонно пользовалась их услугами. Но никогда не отождествляла такую исключительную, благородного происхождения личность, как Лариса Липская, с остальными жителями, наполняющими необъятные пространства Российского государства…

Она брезгливо перелистывала странички Наташи-Светиного паспорта и с нарастающей яростью, отчаянно сопротивляясь всеми фибрами души, утверждалась в сознании своего нынешнего положения. А оно, это сознание, гадко и ядовито хихикая, корчило ей пакостные рожи и издевательски шептало ей на ухо, что с этого самого проклятого дня урожденная петербургская дворянка по материнской линии Лариса Липская является не более чем лицом без определенного места жительства… А попросту говоря, заурядной бомжихой.

Она перерыла всю квартиру, но, естественно, не нашла никакого загранпаспорта, о котором ей твердила Наташа, никаких таких особенных, пригодных даже для повседневной носки импортных вещей, якобы понавезенных из Польш, Турций или Китаев. Разве что какие-то обноски и платья «от секонд-хенда»…

Короче, в квартире не было ничего из того, чем Лариса могла бы воспользоваться. Для души также не нашлось ничего подходящего, кроме старого черно-белого телевизора, нескольких затрепанных порнографических журналов и каких-то учебников по техническим наукам.

Кладовка была заполнена разобранными картонными коробками из-под какой-то аппаратуры, а на кухне, в углу, под мойкой, толпилась большая батарея пустых зеленых бутылок, среди которых совершенно не выделялась и поставленная туда бутылка с отравленным «Амаретто»…

На поверку выходило, и этого нельзя было не признать, что какой бы умной и хитрой Лариса себя ни считала, но Наташа все-таки перехитрила ее. Провела, как заурядную простушку, как глупенькую, витающую где-то в облаках интеллигенточку… Облапошила ее даже после своей собственной смерти.

Лариса, конечно, прекрасно понимала, что, рассказывая о себе, ее новая подруга врет ей буквально через слово. Но чтобы настолько!..

Все это и взбесило Ларису, и одновременно словно придавило к земле каменной плитой.

То, что долго находиться здесь было небезопасно, она сознавала еще тогда, когда планировала свое исчезновение. И теперь проклинала себя за то, что заранее не подыскала для себя подходящего убежища. Все собиралась, но постоянно тянула с этим. И вот когда, оказавшись лицом к лицу с надвинувшейся опасностью, она наконец решилась, то оказалось, что путь к отступлению не подготовлен. И мало того, почувствовала себя здесь точно в такой же опасности, как и у себя дома…

Но ничего не оставалось делать, как положиться на судьбу.

И на следующее утро, исчезнув из квартиры с утра пораньше, она принялась за поиски подходящей для нее и одновременно отвечающей ее прихотливым запросам квартиры…

Лариса никогда раньше не предполагала, как это, оказывается, непросто. И лишь через несколько дней, угрохав уйму времени и натрепав нервы, она нашла наконец то, что искала.

Ей подвернулась вполне приличная, не слишком дорогая и на удивление уютная однокомнатная квартирка в Веселом Поселке. Это, конечно, было далеко не самым престижным местом Санкт-Петербурга, но… Лариса уже несколько присмирела и, столкнувшись с реальностью, была готова к компромиссам.

Теперь нужно было срочно перебираться.

Собственно, этот переезд особенно много хлопот и не обещал. Потому что, кроме документов и некоторых тряпок на первое время, Ларисе ничего отсюда не было нужно. Но зато теперь появилась необходимость перевезти на новое место то, что оставалось в своей родной, так нелепо брошенной квартире. С собой у нее было взято немного: якобы утерянный год назад паспорт, незначительное количество оставшихся денег и ключи от бывшего дома. И минимум белья.

Этого было совершенно недостаточно для того, чтобы начинать новую жизнь.

До сегодняшнего дня у нее не было своего более-менее надежного убежища, где можно было бы расположиться. До сегодняшнего дня она не могла себе с уверенностью сказать, поверили ли те, кому надо, в самоубийство Ларисы Липской и не ищут ли эту самую Ларису Липскую как убийцу. И поэтому желательно было не высовываться.

Но теперь после кремации, о времени которой она специально справлялась по телефону, и после того, как все на свете своими глазами убедились в том, что Ларисы Липской уже как бы и не было среди живых, она могла смело идти за всем необходимым к себе домой.

Хотя, конечно, прекрасно сознавала, что юридически это уже называлось ограблением. И ей, уроженке села такого-то, нигде не прописанной и никакого теперь отношения не имеющей к покойной преподавательнице латинского языка, в случае неудачи грозят многие неприятности…

Но она пошла.

Естественно, существовал определенный риск того, что она может попасться на глаза кому-нибудь из соседей. Но успокаивало то, что двери подъезда выходили на улицу, где в это время было довольно многолюдно, и поблизости не было никаких скамеек со старухами, от безделья зыркающими глазами в разные стороны и примечающими малейшие мелочи. Кроме того, Лариса постаралась придать себе столь необычный облик, что даже случайно встреченные знакомые с трудом узнали бы ее. Тем более что она больше не была брюнеткой и ее волосы, сверкая огненно-рыжим цветом, настолько отвлекали взгляд, что трудно было надолго зафиксировать в памяти черты ее лица.

Подходя к своему дому, она даже рискнула снять очки. И хотя это делало ее походку несколько неуверенной, благополучно добралась до лифта…

Что же касается Игоря, который мог бы вдруг неожиданно раньше времени нагрянуть домой, то во избежание нежелательной встречи Лариса подстраховалась иным, несколько необычным способом.

Она прекрасно знала, что именно сегодня состоится захоронение урны с прахом не по своей воле подменившей ее Светы-Наташи и муженек, естественно, будет там.

Для того чтобы он ненароком не вернулся домой в то время, когда там собиралась похозяйничать Лариса, она прибегла к знаниям, полученным в процессе приобщения к эзотерическим практикам.

Обнаруженный в квартире план маршрутов городского транспорта натолкнул ее на эту мысль. Она разложила схему на столе, отметила на ней местонахождение кладбища, где должна была состояться заключительная церемония, и, взяв шерстяную нитку, связала концы и наложила ее на этот участок плана Петербурга. Получился своего рода заколдованный круг, заключавший в себе район города, ограниченный этой ниткой.

Прошептав необходимые для этой процедуры слова, она тем самым наложила запрет, благодаря которому Игорю, как только он войдет в эту зону, некоторое время никакими силами не удастся пересечь границу, которую определила для его блужданий любящая супруга. Что же касается времени, на которое была рассчитана эта ловушка, то оно ограничивалось восходом Луны над горизонтом. Так что к вечеру Игорек вполне сможет вернуться домой. А до той поры пускай погуляет, подышит свежим воздухом…

Лариса не раз проделывала подобного рода шуточки над своим ничего не подозревавшим супругом. И тот, вернувшись домой, после того как Лариса, провернув в его отсутствие необходимые для нее дела, таким своеобразным образом допускала его в дом, долго удивлялся, что какая-то непонятная сила держала его там-то и там-то: то какая-нибудь незначительная поломка автомобиля, то неожиданно встреченный приятель… И Лариса, прекрасно зная истинную причину его задержек, со злорадным удовольствием часто пеняла своему супругу за то, что он готов найти любой предлог, лишь бы пошляться где-нибудь на стороне…