Бернарда - Мелан Вероника - Страница 43

• Предыдущая
• 43/93
• Следующая

— Это вам, да. Возьмите. И с Наступающим вас!

— Спасибо.

Джон был аккуратен и сдержан. Но благодарность так и лилась из него — невидимая и… почему-то хотелось сказать «нежная». Настоящая. Клэр расцвела.

А я с мягкой грустью подумала о том, что представителей Комиссии, похоже, вообще никто не любил. А потому они не были привычны вовремя находить нужные слова или действия в ответ на доброе отношение. Но ведь ласковое слово и кошке приятно… Может быть, если мы им поможем, они научатся?

После ухода гостей мы восторженно забрались на диван с большим пакетом. Каким-то образом знали: подарки от Дрейка обычными быть не могут — они обязательно будут чудесными. Фурии облепили нас со всех сторон, забыв даже о телевизоре.

— Дарок! Нам! От Эйка…

— Вот какие нетерпеливые! Да, есть тут коробка для вас, но давайте по порядку. Сначала для Клэр…

Мы выудили первую упаковку, текст на которой гласил коротко и ясно: «Для Клэр». Я протянула ее подруге.

— Видела, как твое полотенце убило наповал Сиблинга?

— Он просто растерялся, потому что ему, наверное, никто больше ничего не подарил.

— Да не в этом дело…

— В этом!

Она порозовела. А я рассмеялась.

— Открывай уже!

Внутри коробки, а лучше сказать коробочки, похожей на те, что продают в ювелирных отделах, лежал на черном бархате золотой кулон в форме сердца. Рот Клэр, распахнувшийся от восторга, был тут же прикрыт ладонями.

— Какая красота!

И правда очень красиво! Отличный душевный подарок. Я искренне порадовалось тому, что Дрейк не забыл ни об одном из нас, включая терпеливо ждущих рядом Смешариков.

— А что за записка рядом? Прочитай.

Тонкие пальцы с наманикюренными ногтями аккуратно развернули желтый листочек, подсунутый под золотую цепочку.

«Кулон открывается нажатием на нижнюю поверхность сердца и способен по желанию владельца показывать лицо любого человека на выбор».

— Не может быть!

Что ж, следующие пять минут были потрачены на то, чтобы нам обеим убедиться, что очень даже «может». Кулон работал исключительно хорошо: бесшумно открывался, и как только Клэр называла имя — выдавал внутри портрет запрошенного человека. Несмотря на небольшие размеры украшения, лица были отлично различимы, а сам кулон гармонично и изящно смотрелся на шее.

— Невероятно! Просто невероятно!

Я полностью разделяла восторг подруги, хоть и не преминула осторожно предупредить:

— Только мертвых не вызывай, мало ли чего.

— А я не думаю, что получится. Вот смотри….

Она тут же, невзирая на мое недовольное фырканье, назвала чье-то имя. Экран кулона не засветился, оставшись пустым.

— Видишь?

— Тьфу на тебя…

— Да чего ты? Вряд ли Комиссия могла о таком не подумать. Слушай, какой замечательный подарок. И если мой такой классный, то что же тогда тебе?

Меня и саму распирало от любопытства — поэтому упаковка с чего-то объемного и довольно тяжелого слетела быстро. Что же это могло быть? Что именно выбрал для меня Дрейк? Наверняка что-то символичное… напоминающее о чем-то… говорящее само за себя.

Тем чем-то, в предвкушении которого я ерзала, как ненормальная, оказалась… картина.

Да, картина.

На которой был изображен осенний парк и фонтан. Какие родные места, как все знакомо… Я с усилием сглотнула и пошла к столу, чтобы налить себе шампанского.

Да, символично. Именно в этом месте я впервые появилась в Нордейле. Именно этот фонтан представила, когда перенеслась из своего мира в чужой. Именно он познакомил нас с Дрейком и стал причиной всех произошедших впоследствии событий.

— Как красиво! — Клэр на секунду притихла, удивленная. — Дин, а вода-то на картине льется… ее даже слышно. И деревья шевелятся.

Я, справившись с волной нахлынувших чувств, вернулась к дивану с двумя бокалами шампанского в руках.

— Как льется?

— Да ты сама посмотри.

Я присмотрелась к холсту.

Действительно. Картина, на первый взгляд казавшаяся обычной, оказалась «живой». Было видно, как вода из маленькой чаши стекает в большую, как шевелятся в небе кроны деревьев и как бегут по дорожкам парка гонимые ветерком осенние листья.

— Фильм, а не картина. Чувствуешь, от нее пахнет осенью?

— Прямо из нее?

Мы принюхались.

— Ага…

— А на ощупь твердая — холст холстом.

— Вот диковина! И как Комиссия такие вещи создает?

— Не знаю, не спрашивай…

Подарок Дрейка попал в яблочко и выбил по моей внутренней шкале десять из возможных десяти баллов, и сказал больше любых слов.

«Ты здесь, ты со мной. Спасибо тебе за это!» — вот что было невидимым текстом зашифровано на полотне. Какое-то время я молча смотрела на раскрашенные осенью деревья, испытывая щемящий восторг, смешанный с благодарностью. Благодарностью Дрейку, миру, случаю, жизни, судьбе за то, что этот парк однажды из придуманного стал настоящим.

— Куда ты ее повесишь?

— В спальню.

— А может, здесь, в гостиной? Такая красивая…

— Ну, хорошо, — легко уступила я, — если тебе тоже нравится…

— Конечно нравится!

— Да без проблем.

— Дарок! Нам! От Эйка! — вдруг напомнили о себе заждавшиеся пушистики. Надо отдать им должное: они были достаточно терпеливыми и позволили нам насладиться подарками первыми. Учитывая что нас было всего двое, а их — тридцать пять…

На свет из пакета тут же была извлечена последняя коробка. С надписью «Фуриям».

— Дарок! Дарок! Дарок! — эти «чучелы» в полном составе забрались на диван, чтобы получше разглядеть то, что принес им Начальник. — Рывай!

— Открываю-открываю…

Внутри коробки покоились крохотные разноцветные значки-медальки. Мы с удивлением принялись их рассматривать. Смешарики, что за ними водилось довольно редко, теперь сидели даже на моих коленях. Их мягкая шерсть щекотала кожу на руках.

Не теряя ни секунды, Клэр развернула записку, прикрепленную к крышке коробки, и принялась читать вслух:

— Эти медали — награды за храбрость и отвагу для Фурий. Раздайте каждой по одной; они сами найдут способ, как их прикрепить. В центре каждой медали находится пустое место — оно заполнится тогда, когда каждый владелец значка выберет себе имя. С Новым Годом вас всех. Дрейк. Эй, Пушистые! Вас только что наградили отличительными значками за храбрость! — радостно воскликнула Клэр.

— Ура-а-а-а-а! — заверещала в ответ толпа. — Давай дальки! Давай нам! Дальки давай…

Мы расхохотались и принялись раскладывать значки по полу.

— Разбирайте!

В этот момент, тихонько и про себя, я поняла, что Новый Год удался. И что он — настоящий. Такой же теплый, как и любой другой. А главное, такой же волшебный. И что будет здорово нам всем вместе поднять бокалы, и что желания, загаданные под бой часов, обязательно сбудутся.

Второго января падал снег. Пушистый, равнодушный и неспешный. Снег укрыл город и машины, налип на деревья, перестелил простынь на дорогах и тротуарах и пузато прикорнул на перилах. Он будто пытался занять каждый сантиметр воздушного пространства, попадая в рты, мешая различать номера проезжающих автобусов и катаясь на шапках прохожих.

Небольшая комната, отделенная от общей лаборатории, почти закуток — большое окно спереди и дверь сзади, а посередине четыре столба, между которыми, словно муха, залипшая в паутине, третий час к ряду сидела, глядя на падающий снег, я.

Мир вокруг то становился кристально четким, ясным и различимым, то плавно уплывал вбок, куда-то в сторону, почти пропадал. Через какой-то момент он снова возвращался, напоминая о своем существовании низким гудением плотных полей, плавающих через меня, будто тела и не существовало вовсе; и снова падал за окном снег. Один и тот же пейзаж навевал сонливость. Снег, наверное, будет падать и когда опыт закончится, и час спустя, и даже через десять лет. Весь мир превратился в большую снежную равнину, укрытую километрами чистого холодного снега.

• Предыдущая
• 43/93
• Следующая