За любовь (СИ) - Раевская Полина "Lina Swon" - Страница 75

• Предыдущая
• 75/99
• Следующая

— Не надо, пожалуйста! — прохрипела она, лицо было залито слезами, губы искусаны в кровь, но ему было мало. Он вышел из нее, поднял с пола нож. Маркус уже ничего не понимал, он хотел только ее боли. Хотел ее уничтожить, хотел крови, он сел на ее поясницу и прошептал:

— Сейчас ты узнаешь, Анна, что ты со мной делаешь! Знаешь, как ты впилась в меня и выкачала всю кровь, как разодрала на куски и обезвожила, как смешала с дерьмом…  .

Он твердой рукой прикоснулся холодным лезвием к ее разгоряченной спине и медленно вдавил, вырывая оглушающий крик, струйка крови потекла на белую простыню.

— Ну, как? — прошипел он.

— Не надо, прошу тебя, умоляю, не надо, — давилась она слезами.

— А мне какого было? Знаешь, какого это знать, что твоя жена дает всем кому не лень?! — он с безумной яростью выводил на ее спине буквы, купаясь в ее крови и агонизирующих хрипах. Когда он закончил, она была без сознания, а он чувствовал пустоту, словно из него выбили жизнь. Он смотрел на дело своих рук и чувствовал, что его окунули в кипящий котел. Разум стал проясняться, ужас накатывал с яростной силой. Упав на колени рядом с кроватью, он смотрел на безвольное тело любимой женщины, чувствуя агонию, по щекам текли слезы, он задыхался, целовал ее руки, ноги, орошая слезами, размазывая ее кровь по лицу.

— Эни, девочка моя, боже…  ., боже…  ! В какого ты меня превратила, боже! — рыдал он. Он ничего не понимал, перед глазами мелькали слуги, кто-то оттаскивал его, он не помнил, как оказался на улице. Он был раздавлен, убит, он даже не знал, жива ли она! Боль оплела все существо, не давая вздохнуть, он готов был жрать землю от терзающей его агонии, он не выдержал. Ночь огласил мучительный вопль.

Она медленно приходила в себя. Глаза закрыты, слух различает мерный писк медицинских приборов. Вдох — невероятная боль в каждой клеточке, каждая частичка трепещет и ноет от этого притупленного и незатихающего ощущения. Она слышала только свое тело, сейчас она ощущала даже течение крови по венам. Хотелось пошевелиться, но было страшно — вдруг станет больнее, хотя куда еще?! Аня медленно пошевелила рукой — больно, пальцы судорожно сжались в попытке заглушить боль, но ничего не выходило. Девушка застонала, сквозь стиснутые зубы. Глаза были по-прежнему закрыты, но туман в голове постепенно рассеивался, сознание просыпалось, рождая рой мыслей, вопросов и переживаний. Пульс ускорился — прибор запищал. К ней кто-то подбежал, она услышала взволнованные голоса, захотелось посмотреть. Глаза потихонечку открывались усилием ее воли сквозь невыносимую боль, режущий свет и слезы. Картинка расплывалась, но она различала людей в белом и светлую комнату. Аня ничего не понимала, хотела спросить у этих людей, но ее опередили:

— Анна, вы меня слышите? — склонился к ней какой-то мужчина, картинка становилась четче.

— Да! — прошептала она потрескавшимися губами, во рту было сухо и отдавало кровью.

— Анна? — повысил голос мужчина, голова среагировала на звук резкой болью.

— Слышу! Не кричите! — простонала Аня. — Где я?

— Вы в частной клинике Веллингтон! Анна, сейчас мы введем вам обезболивающее и успокоительное, и вы немного поспите, а позже мы поговорим! — голос был приятный и успокаивающий, Анна кивнула и вскоре провалилась в пустоту.

Когда она вновь очнулась, боль была не такой сильной и девушка почувствовала облегчение. Аня открыла глаза и обвела палату изучающим взглядом, наткнулась на женщину в кресле. Внутри что-то зашевелилось, что-то липкое, болезненное и в тоже время стало спокойно. Аня всматривалась в заплаканное, осунувшееся лицо женщины, пытаясь ухватить за ниточку, которая мелькала в голове, но ничего не выходило. От досады хотелось скрежетать зубами. Но тут же пришло ощущение, что это уже с ней было. Перед глазами возникла та же женщина только чуть моложе, лицо такое же измученное. А потом начался калейдоскоп картинок, повергающий все ее существо в ужас и страх. В голове мелькали образы — темноволосая женщина в крови что-то кричит, но насильников это не останавливает. Аня содрогнулась и начала задыхаться, зажмурила глаза, но картинка не исчезла, а приняла другую форму — темная комната, из зеркала на нее смотрит девушка с разбитыми в кровь губами, она что-то шепчет, что-то кричит, но сзади мужчина — Аня не могла разглядеть его лица, он насилует ее, невзирая на ее мольбы. В голове она услышала хриплый голос: «Я хочу, чтоб ты точно знала, кто тебя трахает…!» — сердце дрогнуло, Аня замотала головой, но голос не замолкал: «…знаешь, как ты впилась в меня и выкачала всю кровь, как разодрала на куски и обезвожила, как смешала с дерьмом…» — ее трясло как в лихорадке, слезы катились по щекам. Женщина подбежала к ней и начала гладить по лицу, плача вместе с Анной:

— Девочка моя, все хорошо родная! Я здесь милая, я здесь! — она прижала ее голову к груди, не переставая целовать и гладить. Аня начала потихоньку успокаиваться. Образы исчезли, но внутри поселилась пустота и невыносимая боль, она резала. Было чувство, что жизнь медленно покидает тело.

— Что происходит? — тихо спросила она, когда окончательно пришла в себя. Аня по-прежнему не могла ничего понять, как не пыталась напрячь память — ничего, пустота!

— Нюра, а ты не помнишь ничего? — спросила женщина со слезами.

У Ани ком встал в груди, она пыталась сглотнуть, но ничего не выходило. Ком нарастал. В голове проносились смутные воспоминания, связанные с этой женщиной, картинка складывалась — перед глазами стояло детство, юность, университет, но дальше — ничего, словно жизнь оборвалась! Слезы текли по щекам — как же она могла не вспомнить бабушку?! В сердце разрастался страх, он опутывал как паутина и высасывал остатки сил.

— Бабушка, что случилось? Почему я в больнице? Что происходит? Что вообще произошло? Я ничего не помню! — отчаянно прорыдала Аня.

— Нюрочка, успокойся милая! Тебе нужно отдыхать, не надо сейчас…. — ласково попросила ее Маргарита Петровна, но разве это возможно?! Кто бы смог оставаться спокойным, когда из памяти исчез огромный кусок жизни, а что огромный — Аня могла даже по палате понять, ибо это была палата класса «люкс», на которую у них денег быть не могло. Она хотела взвыть от неизвестности, а также от мерзкого предчувствия чего-то ужасного. Но облегчать ее муки никто не собирался — бабушка мягко обходила вопросы о случившемся стороной, а врачи говорили, что память должна сама восстановиться.

Как Аня не старалась память хранила все в тайне, а тайн было очень много! С каждыми днем вопросов набегало столько, что голова кружилась. Она даже не помнила, сколько ей сейчас лет, не говоря уже о том, как она оказалась в Англии?! Но если день терзал ее вопросами, то ночь разрывала одним и тем же сном — все та же девушка, а точнее это была она, перед зеркалом и скрытый темнотой мужчина. Боль, кровь, слезы и этот голос! Он преследовал ее, он пугал и манил. Она ненавидела его и в то же время хотела слышать снова и снова, но когда он просыпался в ее голове, она испытывала первобытный страх. Леденящий кровь ужас врывался в ее сердце и душу, заставляя кричать во сне. Каждую ночь он появлялся, чтобы измываться над ее измотанной душой. Аня не выдерживала этой психологической пытки и спустя пять дней решилась поговорить об этом. Все эти дни Маргарита Петровна не отходила от нее ни на шаг — читала ей, рассказывала смешные истории о своих учениках, кормила, как маленькую, а иногда просто гладила и обнимала со слезами, но Ане было тоскливо и неспокойно, чего-то не хватало. Ее беспокойство усиливали визиты каких-то людей, которых бабушка наотрез отказывалась допускать к ней, а она же боялась видеть кого-то еще, она себя-то не видела, но судя по рукам, могла предположить, как выглядит.

— Меня изнасиловали? — спросила Аня на пятые сутки, прерывая голос бабушки, читающей ей «Анну Каренину». Маргарита Петровна нервно сглотнула, побледнела и отложила книгу, глаза наполнились слезами, она попыталась что-то сказать, но тут в дверь постучались, и в палату заглянула девушка со словами:

• Предыдущая
• 75/99
• Следующая