Могол - Савадж Алан - Страница 25
- Предыдущая
- 25/133
- Следующая
Разве это не самая приятная месть Лоди?
Стоя над девушкой, Ричард содрал с нее браслеты, а затем запустил руки под сари, ощупывая груди.
— Я бы не хотел рвать эту материю, — сказал он. — Сними сама.
Он отступил от нее, и девушка медленно села, опустив ноги на пол с привычным изяществом, которое в то же время выражало презрение к нему. Она поднялась на ноги и сбросила накидку.
Ричард глядел, точно белой вспышкой ослепленный, на удивительно большую грудь. Одежда, казалось, стала ему тесна, он был на грани взрыва. Молодой человек быстро разделся.
Его нагота смутила девушку. Она, должно быть, догадался Ричард, никогда раньше не видела необрезанного мужчину. Мусульманским мужчинам по достижении половой зрелости удаляется крайняя плоть.
Впрочем, видела ли она взрослого мужчину вообще?
Конечно, тут же пришел к заключению англичанин, она должна была видеть голых рабов, когда тех гнали по улице.
— Снимай все остальное, — скомандовал он. Девушка размотала сари с талии и позволила шелку упасть на пол.
Ее стройные ноги и бедра оказались еще неотразимей, чем грудь. У нее был плоский живот с восхитительным шелковистым треугольником внизу, несомненно таким же благоухающим, как и все остальное.
Они пристально смотрели друг на друга. Ричард знал, что мог бы избить ее с именем Шаны на устах. Искушение было велико, но не в его привычках причинять боль беззащитному созданию. Он обнял девушку, явно не имеющую понятия о его намерениях, и поднял указательным пальцем ее лицо за подбородок, чтобы запечатлеть первый поцелуй. Она тяжело дышала прямо ему в рот, но он нашел ее язык и теснее прижал девушку к себе, чувствуя каждый изгиб ее тела.
Посмотрев на нее, Ричард заметил легкий румянец на ее щеках. Он вновь почувствовал возбуждение, ему хотелось овладеть ею, чтобы прорвать защитную оболочку ее решимости страдать молча. Нет, он не смог бы заставить себя надругаться над такой красотой и невинностью.
Пока она стояла совершенно спокойно, он ласкал ее грудь и ягодицы. Ее дыхание стало прерывистым, а щеки заалели.
Ричард указал ей на кровать. Девушка взобралась на нее и встала на четвереньки. Он похлопал ее по ягодицам, и она повернула к нему голову, тряхнув волосами.
— Ложись, — скомандовал Ричард.
Она опустилась лицом вниз, а он схватил ее за плечи и перевернул на спину. Тут она пристально с тревогой посмотрела на него. Об этом ее не предупреждали.
Он развел в стороны ее длинные ноги и опустился на колени между ними, затем подхватил их руками. Девушка тяжело дышала, ее плоский живот вздымался и опускался. Слеза стекла из уголка глаза.
Ею пытаются овладеть варварским способом!
Этот человек раздвинул ей ноги, приподнял ягодицы, и она оказалась полностью в его распоряжении. Он вошел в нее со всей осторожностью, на какую только был способен, наблюдая за выражением ее лица. Открытый рот девушки перекосился, и она издала слабый стон. Потом он уже не мог контролировать себя.
Он кончил быстро и остался стоять на коленях, медленно освобождая ее. Ягодицы, соскользнув по его бедрам, опустились на кровать. Она все еще тяжело дышала, глаза потускнели.
— Как тебя зовут? — наконец спросил ее Ричард.
— Гила, — мягко ответила девушка.
Новость о свержении и смерти Лоди-шаха разлетелась по Индии подобно волнам от большого камня, брошенного в бассейн стоячей воды. Все мусульманские правители к югу от Делийского государства были арабского или персидского происхождения; их предки не раз сражались против монголов Чингисхана и татар Тимура. Люди азиатских степей считались их наследственными врагами, а так как те прежние сражения были неизменно проиграны, конные лучники с севера нагоняли на всех суеверный страх.
Сейчас один из них, кто заявлял о своем происхождении от Тимура, реально претендовал на самый могущественный трон в Индии.
Однако поделать они ничего не могли, и им оставалось только гадать, что еще ему придет в голову.
Бабур сознавал, что его нынешнее завоевание не слишком незыблемо, поэтому очень мало времени проводил со своими наложницами, не успевая наслаждаться чудесами своего нового дворца. Большая часть несметного богатства Лоди была немедленно истрачена на увеличение численности армии Бабура. Воины были вызваны из Афганистана; их вел старший сын нового падишаха Насим-уд-Дин Мухаммед, более широко известный как Хумаюн. Этот восемнадцатилетний юноша прежде управлял Кабулом в отсутствие своего отца.
Во многом Хумаюн походил на Бабура, но имел, возможно, даже более цельную натуру. Образованнее, чем Ричард Блант, он был таким же отличным конным лучником, как любой из людей, которых он вел, но в его душе и глазах коренилась какая-то легкомысленная дикость, которая могла любого привести в замешательство.
— Он настоящий монгол, — с гордостью сказал Бабур, когда тот прибыл.
Камран глядел на объятия отца и брата ненавидящими глазами, и Ричард внезапно почувствовал опасение за свое будущее, так как Камран смотрел и на него с нескрываемой ревностью за столь быстрое возвышение и его духовную близость со Львом.
Этой близости Бабур искал не только из-за ненасытной тяги к знаниям, но и оттого, что у него было слишком мало общего со своими людьми. Ричард Блант стал для него будто посланцем с другой планеты: англичанин мог поведать так много нового о мире, лежащем далеко за пределами Индии.
Захир-уд-Дин Мухаммед, таково было полное имя Бабура, родился 15 февраля 1483 года, если только Ричард верно перевел мусульманский календарь на западное летосчисление, в клане Барласа монгольского племени Чатагая и поэтому, как он утверждал, был прямым потомком Тимура, который привел семью Барласа к величию век тому назад. Возможно, еще важнее было то, что по материнской линии он оказался в тринадцатом поколении потомком самого великого Чингисхана.
Его отец, Умар-шейх Мирза, правил маленьким владением в Фергане, севернее Гиндукуша. Поэтому Бабур был далеко не простым вождем шайки грабителей, и ему нравилось рассказывать об этом.
Будучи Тимуридом и принцем, Умар-шейх мог претендовать на все огромные владения, которыми правил когда-то его великий предок. К сожалению, множество других принцев Тимуридов имели такие же претензии, и Захир-уд-Дин с самого раннего возраста участвовал в постоянных войнах на стороне отца. Умар-шейх хотел вернуть своей семье древнюю столицу Тимуридов Самарканд. Город был взят дважды, но оба раза пришлось оставить его.
Смерть Умар-шейха повергла Бабура — ему дали это прозвище за бесстрашие в сражениях — в несчастье. В Сарапуле армия, только что унаследованная им, была разгромлена его двоюродным братом Мухаммедом Шайбани-ханом, узбекским правителем из-за реки Джаксартес, еще одним потомком Чингисхана. Причем не только Самарканд был потерян вторично и навсегда, но и собственная родовая вотчина Бабура Фергана также пала перед завоевателем.
Восемнадцатилетний Лев Бабур стал изгоем, но при этом он был опытным, находчивым и любимым воинами командиром, каких мало в Азии. Он ушел в горы на юг, в смертельной схватке захватил афганскую столицу Кабул и стал править здесь.
Но мечтой его по-прежнему оставался Самарканд. В течение пятнадцати лет он осуществлял набег за набегом на север, однако все его атаки были отбиты. Такие неудачи могли бы подорвать веру многих людей в шаха, но Бабур переносил череду поражений с удивительным самообладанием, набираясь опыта ведения военных действий. В конце концов, ему пришлось оставить эту невыполнимую затею и обратить свое внимание на иные места.
Поскольку север оказался ему недоступен, вполне естественным для Бабура было направить свои стопы на юг. Монголы не знали другого труда, кроме военного дела, — веками они жили набегами на своих ближних соседей.
Первое вторжение Бабура в Индию произошло в 1519 году, и это был самый обыкновенный набег. В 1522 году, всего за четыре года до завоевания Дели, подстрекаемый предателем Давлат-ханом, он захватил Кандагар, лежащий на традиционном торговом пути из Центральной Азии в Синд и северо-западную Индию.
- Предыдущая
- 25/133
- Следующая
