Преступная связь - Макбейн Эд - Страница 18

• Предыдущая
• 18/78
• Следующая

Следующие статьи рассказывали о поместье Фа-виолы в Коннектикуте, о постепенном росте богатства и влияния того, кто на первый взгляд мог показаться респектабельным бизнесменом, а на самом деле являлся отъявленным головорезом, по трупам пришедшим к власти над уголовным миром. А поскольку американцы обожают истории о гангстерах, пресса регулярно рапортовала о событиях из жизни семьи Фавиола, а особенно самого патриарха, словно он принадлежал к особам королевской крови.

Вот его старшая дочь на шикарной вечеринке, устроенной отцом в честь ее шестнадцатилетия, а вот мальчик, впервые вставший на лыжи, вот выпускной вечер младшей дочери. Снова старшая дочь — венчается в соборе Святого Патрика с неким Самуелем Кальери. Снова сын — ему семнадцать лет, в форме футбольной команды Кентского колледжа. На многочисленных фотографиях жена Фавиолы, Тесси, представала привлекательной блондинкой со светлыми глазами и приятной улыбкой, но она явно чувствовала себя скованной перед объективами — возможно, потому, что каждый новый вызов в суд ее мужа отдавался все большим резонансом в прессе, хотя всякий раз присяжные признавали его невиновным. Сын и старшая дочь явно пошли в нее — те же светлые волосы и прозрачные глаза. Вторая дочка унаследовала темные волосы и карие отцовские глаза.

В последний раз сын Фавиолы упоминался в статье журнала «Пипл» девяти— или десятилетней давности. Статья была озаглавлена в типичном для журнала стиле.

Развеселый сынок мафиози говорит:

ЖИВИ И ДАВАЙ УМЕРЕТЬ ДРУГИМ!

Подзаголовок гласил:

Энди не по вкусу гранит науки, но его грозный папочка согласен оплачивать счета из Лас-Вегаса.

Далее располагалась черно-белая, почти во всю журнальную полосу, фотография довольно-таки симпатичного молодого человека в плавках, стоящего широко расставив ноги и разведя руки в стороны на краю бассейна в Лас-Вегасе. На его загорелом лице играла веселая улыбка. Статья, как и весь журнал, была многословной и тяжелой по стилю.

На момент публикации единственный сын Энтони Фавиолы числился в университете Лос-Анджелеса, но, похоже, занятия не мешали ему почти каждую неделю наведываться в Вегас, где он приобрел широкую известность как среди девиц из кордебалета, так и среди крупье. Автор статьи намекал, что частые посещения столицы развлечений объяснялись не только жаждой удовольствий, но и имели непосредственное отношение к делам отца героя, а сам «сообразительный, но невыдержанный», по словам журналиста, Эндрю только формально считался студентом, а на деле представлял интересы отца в игорном бизнесе Лас-Вегаса.

Фотомонтаж на второй полосе представлял молодого Эндрю в разные годы жизни. Маленький белоголовый мальчик, играющий на пляже с совком и ведерком, и подпись: Будущий подрядчик, два года. Он же в Диснейленде в маске Микки Мауса, с серьезным видом смотрит на отца. Подпись: Папу надо слушать. На следующей фотографии он, двенадцатилетний подросток с уже более темными волосами и в смокинге, танцует со своей сестрой-блондинкой, облаченной в бальное платье. Подпись: В вихре вальса с чудной Анджелой. И наконец, последняя по времени, на которой он явно позирует, сидя в одиночестве на скамейке в Центральном парке с книгой в руках. Подпись гласила: Учись, скоро финал.

Фотография, на которой мальчик заснят в маске Микки Мауса, привлекла внимание Майкла. Паренек действительно выглядел несколько допоухим, и Майкл подумал, не специально ли журналист выставляет на всеобщее обозрение его смешной недостаток. К тому же Майкл не забыл про упоминавшегося в записях Мишелино — из-за них-то, в первую очередь, он и просматривает сейчас старые вырезки. Машинистка напечатала «Микалино», и он принял это за ошибку. Но может быть, машинистка как раз и права? Может, Фавиола действительно сказал "Микалино" — "Маленький Микки"? Может, он имел в виду как раз фотографию, сделанную в Диснейленде, когда его сыну было... Сколько? Оставалось только гадать, ибо ни в подписи, ни в статье не содержалось ничего, что могло бы подсказать дату снимка. На вид мальчику было года три-четыре.

Майкл вдруг почувствовал, как сильно он, оказывается, устал. Он пошел на кухню, выпил стакан молока, съел печенье, затем вернулся в спальню, собрал разбросанные вырезки и улегся спать.

В дом на берегу они вернулись около одиннадцати. Эндрю остановил «фольксваген» у ворот и проводил их до дверей. В высокой траве под пальмами безостановочно стрекотали цикады. В воздухе было разлито тепло. Только тихий ветерок едва-едва колыхал ветви пальм, стряхивая с них серебро, что струилось с огромной луны.

— Спасибо за чудесный вечер, — сказал он.

— Спасибо вам, — ответила Молли. — За мою спасенную жизнь.

Сара протянула ему руку.

— Еще раз благодарю, — проговорила она.

— За все-все, — добавила Молли.

— Я получил огромное удовольствие, — поклонился он.

— Спокойной ночи, — промолвила Сара, выпуская его руку.

— Удачно вам долететь, — пожелала Молли, привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку и стремглав убежала домой. Сара провожала Эндрю взглядом, пока он шел к своей машине. Он запустил мотор, помахал на прощание и тронулся с места.

Иоланда сидела на кухне, проглядывая газету и одновременно слушая выпуск новостей по радио. Молли уже поднялась наверх.

— Никто не звонил? — спросила Сара.

— Никто, мадам, — ответила Иоланда. — Оставить радио включенным?

— Нет, спасибо.

Иоланда встала и щелкнула выключателем приемника.

Alors, a demain. Bonne nuit, madame[1].

— Спокойной ночи, Иоланда.

Домоправительница забрала газету со стола и отправилась в свою комнату. Сара пошла наверх, где Молли уже ждала в постели традиционного поцелуя на ночь.

— Классный какой, — заявила она.

— Да, — согласилась Сара. — Спокойной ночи, милая.

— Спокойной ночи, мамуля.

Сара чмокнула дочку в щеку, подоткнула одеяло и выключила свет. Когда она уже повернулась, чтобы уйти, девочка спросила:

— Как ты думаешь, я ему понравилась?

— По-моему, ты была прекрасна.

— Да, но понравилась ли ему?

— А разве могло быть иначе? — улыбнулась Сара. — Спокойной ночи.

— Он и правда классный, — промурлыкала Молли, засыпая.

Внизу уже раздавалось тихое похрапывание Иоланды. Сара выключила свет на кухне, открыла большие стеклянные двери в гостиную и некоторое время молча стояла, глядя на океан. Воздух казался густым от ароматов тропических растений.

Она налила в бокал довольно-таки большую порцию коньяка, вышла на веранду и задумалась: не позвонить ли ей Майклу? Часы показывали пятнадцать минут двенадцатого, наверное, он уже спит. Сара сняла босоножки и по ступенькам спустилась к пляжу.

Волны с тихим шепотом набегали на песок.

Прикосновение воды к босым ногам было теплым и ласковым.

Она уже видела эту сцену в кино, только забыла в каком. Женщина в белом на морском берегу с бокалом в руке, легкий ветерок развевает ее светлые волосы — как же назывался тот фильм?

Пассажирский корабль, весь залитый морем огней, медленно возник из темноты. Издалека донеслись звуки оркестра, и она представила, как скользят по паркету роскошные женщины в шикарных туалетах. Интересно, куда плывет это судно и почему они всегда проходят ночью? Серебристый женский смех взлетел к звездам, затихая, и вновь наступила тишина. Покой царил над всем берегом. Сара еще некоторое время смотрела вслед кораблю, затем допила коньяк, в последний раз взглянула на луну и вернулась в дом.

В семь часов на следующее утро она спустилась на пляж, решив хорошенько прогуляться. Она надела лимонно-зеленый купальник и перехватила волосы лентой в тон. Сара шла вдоль берега, опустив голову. Маленькие волны лизали песок, легкий ветерок играл ее волосами. Прошлый вечер многое открыл для нее, и больше всего на свете Сара хотела остаться наедине со своими мыслями.

• Предыдущая
• 18/78
• Следующая