Редкая птица - Катериничев Петр Владимирович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/54
- Следующая
Меня вывели из машины, и вместе с сопровождающими мы прошли в дом. Комната, куда меня привели, была большой и просторной, во весь пол – красивый палас, горел настоящий камин, за низким столиком в креслах сидели двое мужчин и здоровенная мужеподобная баба, крашеная блондинка. На столе стояли всякие вина и закуски. И еще, вдоль стен, мощные лампы на штативах, от них тянулись провода.
Парни вышли.
Я стояла и не знала, что сказать. Казалось, все это происходит не со мной, а если и со мной, то не наяву, а во сне, и этот сон вот-вот кончится.
– Прибыла, красотка, – усмехнулась баба, разглядывая меня с головы до ног.
– Кто вы такие? Зачем… Зачем меня сюда привезли?
– Вопросы, девочка, задавать вредно и неумно, – разлепил губы коротко стриженный крепыш за столом. – И ответ тебе может не понравиться, и лишние знания тебе ни к чему, камнем на душу лягут, а ты с этим камнем ко дну-то и пойдешь…
– У нас тут вопросов не задают, у нас приказы выполняют, – каким-то бабьим голосом добавил другой субъект – худой, с длинными, сальными, словно приклеенными к вытянутому черепу волосами и с лицом землистого цвета. Плечики у него узенькие, и он походил бы на подростка, но глаза и глубокие морщины от носа к губам и на щеках не оставляли сомнения – ему далеко за тридцать, а может, уже и за сорок.
– Вы меня что, похитили? – глупо улыбаясь, спросила я, словно надеясь, что это неумная шутка и сейчас все прояснится. Но в груди было пусто и холодно. И стало очень страшно.
– Ты получаешь второе предупреждение, если не поняла первого. Вопросов здесь не задают. Еще раз ошибешься – будешь наказана, – снова просипилявил «подросток», но было в его голосе что-то совершенно жуткое и необъяснимо омерзительное, словно голой ступней на змею наступила. Мурашки пробежали по всему телу, и ногу едва не свела судорога.
– Может, пора познакомиться с девочкой поближе? – Блондинка не сводила с меня глаз, ноздри ее трепетали. – Доктор? – обратилась она к «подростку».
Тот кивнул.
– Григорий Васильевич? Стриженый крепыш встал из-за стола.
– Начинайте. Только без самодеятельности. Осмотр и все. Ее не трогать.
Пока.
– Вы не останетесь?
– Нет.
– Видеозапись включаем?
– Да.
– Вам прислать Стрелочку?
– Нет. Сегодня эту, новенькую…
– Мы с Доктором назвали ее Лапонькой. У нее такие пухлые губки, такой нежный розовый язычок…
– Заткнись, Марта.
И он вышел.
Марта встала из-за столика. Это была высокая и крупная женщина, полные бедра затянуты в лосины, на ногах – короткие черные сапожки. Еще на ней был пестрый жакет, она его расстегнула, демонстрируя безразмерную грудь. Подошла к двери, приоткрыла:
– Шорох, отправь вчерашнюю новенькую к шефу, а здесь включи аппаратуру.
Вспыхнули «юпитеры», послышалось еле слышное жужжание электромоторов, направляющих на меня объективы видеокамер.
– Марта, может, сразу в кабинет? – прогнусавил Доктор. – Шеф ведь велел без лишней самодеятельности, а ты уже начинаешь…
– Заткнись, Доктор. Я просто хочу девочку подготовить морально. Только и всего.
Доктор хмыкнул и остался в кресле.
А Марта обошла меня кругом, разглядывая и возбуждаясь, поглаживая себе грудь. И тут я разозлилась! Вот блин – попала: гомик и лесбиянка, сладкая парочка!
Стало жарко – от ламп. И страх куда-то ушел. Может быть, потому, что я почти не видела ни гнусавого за столиком, ни Марты – только чувствовала приторно-сладкий запах ее духов. И тут услышала:
– Раздевайся!
– Пошла ты!
– Ого! – Марта закатилась смехом. – Характерная персона… Пригласить мальчиков, чтобы помогли? Или мне тебе помочь? – Она взялась за подол платья и потянула вверх.
Я ударила ее по руке, а другой хотела достать ногтями по лицу – не тут-то было, Марта оказалась опытнее и сильнее. Перехватила руку, завернула за спину.
Я стояла нагнувшись, прикусив от боли губу, Марта – сбоку, не выпуская моей руки. Взяла за волосы, приподняла голову. Объектив камеры смотрел прямо на меня.
– Больно? Слезки на глазах? А ты поплачь… Потом она задрала подол мне на спину.
– Для любви принарядилась… Чулочки, трусики, сорочка прозрачная…
– Марта, ты сука, – услышала я бабий голос Доктора. – .Кончай развлекаться, Григорий Васильевич недоволен будет. Нам же сказали…
– Я ее больше пальцем не трону. Пусть приведут Малышку.
Меня отпустили. Рука ныла, слезы в глазах, а я, щурясь от света, шарила взглядом по комнате – хоть что-нибудь поострее или потяжелее, прибить эту стерву, а там – будь что будет. Заметила на столе вилки и нож… До него – шагов пять, Доктор куда-то вышел… Всадить вилку в горло… У меня даже рука заныла… Посмотрела на Марту – та усмехалась.
В комнату вошла девочка, совсем еще маленькая, лет одиннадцати. Доктор стоял сзади, в белом халате.
– Ну? – только и сказала Марта. Девочка одним движением сбросила платьице и осталась нагишом.
– Хорошая девочка, правда? – Марта обращалась ко мне. – И послушная, в отличие от тебя. А сейчас Доктор будет делать ей больно. Очень больно. И в этом виновата будешь ты.
Девочка смотрела мне прямо в глаза, но меня, наверное, не видела вовсе…
Рот ее приоткрылся, губы дрожали, а в глазах не было ничего, кроме ужаса…
Мне показалось, что кричит котенок…
Я поняла, что это не пустые угрозы, девочка смертельно боится этих двоих, и они выполнят то, что обещают.
– Не нужно, не трогайте ее. Я все сделаю.
– Ну вот и славно.
Я раздевалась и плакала. Вернее – просто слезы катились из глаз, и я не могла их удержать. Действовала механически, как в полусне. Услышала, словно издалека, голос Марты:
– Нет, чулочки оставь, это сексуально… Нагая, я стояла посреди комнаты в свете ламп, под объективами видеокамер, с омерзением ожидая, как эта жирная шлюха подойдет и коснется моего тела.
Но вместо этого лампы стали медленно тускнеть, Марта снова обошла вокруг меня, разглядывая.
– Красивая… Жаль, что трогать тебя не ведено. – И добавила с усмешкой:
– Пока… Малышку мы отправим спать, если ты обещаешь себя хорошо вести. Ну?
– Да, – прошептала я.
– Не-е-т. Ты скажи: «Милая Марта, я буду во всем послушной». Не слышу!
– Марта, я буду послушной.
– Ми-и-лая Марта…
– Милая Марта, я буду послушной.
– …во всем.
– Во всем.
– Умничка. И называть теперь ты меня будешь только так: Милая Марта.
Повтори!
– Милая Марта.
– Нежнее!
– Ми-и-лая Марта…
– Уже лучше. Всю фразу! Ну!
– Милая Марта, я буду послушна во всем. Она подошла совсем близко, от приторного запаха духов меня чуть не стошнило.
– Вот такой ты мне нравишься, детка. – Она провела ладонью по щеке, и судорога гадливости пробежала по телу, я покрылась «гусиной кожей». Марта расценила это по-своему:
– Что, девочка, уже нравится?.. Со мной ты узнаешь, что такое любовь.
Настоящая любовь…
Она повернулась и пошла к выходу, бросив на ходу:
– Займись ею, Док. Малышка – спать. Мы остались вдвоем с Доктором. Он оглядел меня брезгливо-равнодушно и скомандовал:
– Пошли!
– Можно мне одеться?
– Потом.
Мы прошли в настоящий медицинский кабинет. Доктор деловито осмотрел меня, усадив в гинекологическое кресло, спросил, на что я жалуюсь, взял кровь из вены.
Все было так, словно я пришла на обычный прием в консультацию. Только аппаратура здесь побогаче.
– Между прочим, это очень дорогой анализ, комплексный. Он выявит все, даже наличие хронических вялотекущих воспалений.
Он говорил так буднично и с явной гордостью профессионала, что захотелось даже спросить: «Сколько я вам должна?» Я успокоилась и осмелилась задать вопрос:
– Зачем все это? Док пожал плечами.
– Бизнес.
– Порнофильмы?
– Поживешь здесь, узнаешь.
– А вы не боитесь, что меня будут разыскивать?
– Кто?
Действительно, кто? У меня ведь в этом городке знакомых – никого, кроме Володи, да и после всего происшедшего я уже стала сомневаться, был ли он вообще… В Москве меня хватятся не раньше, чем через месяц… А за месяц… Я вспомнила Марту, и тело снова покрылось мурашками.
- Предыдущая
- 23/54
- Следующая
