Операция "Немыслимое" (СИ) - Бондарь Дмитрий Владимирович - Страница 15

Даже на вид он смотрелся внушительно, хоть и был невелик по размерам, и заметно было усилие, с которым какой-то помощник положил слиток на стол.

Его гладкие края немного сужались к верху, выглядели гладкими и очень скользкими.

Я помнил еще по урокам химии в школе, что удельный вес золота больше чем у железа в два с лишним раза, поэтому даже не предпринимал серьезных попыток его поднять — поелозил пальцами по бокам и рассмеялся:

— Он весит тонну?

— Нет, — довольно сообщил Кучерский, — двенадцать килограммов.

— У меня не выйдет сегодня подзаработать, — пожаловался я, вызвав смех у Анищева с компанией.

После меня к слитку потянулся какой-то узбек, приехавший из областного центра, и над ним тоже весело посмеялись.

— Господа, — сказал я, когда снова установилась деловая атмосфера, — спасибо за оказанный прием, все было очень интересно, но пора подвести итог. В последние два года цена на золото на мировых рынках падает. Сейчас текущие котировки находятся недалеко от двухлетних минимумов. Многие связывают эти процессы с продажей Советским Союзом своего золота в… Европе. Я склонен видеть в этом просто работу рыночных механизмов. Золота слишком много, чтобы цена на него оставалась высокой.

Я не стал рассказывать советским руководителям о деятельности Карнауха в Лондоне, о том, что Юрий Юрьевич уже начал операцию по созданию моего "золотого запаса". Не стал упоминать о том, что двухлетний спад сменил почти четырехлетний рост, и что нынешняя цена существенно выше минимумов восемьдесят четвертого года. Это все — не их дело. Они лучше всего умеют выкапывать золото из земли, так пусть этим и занимаются. А с торговлей замечательно справится Карнаух.

— Я согласен вложить в ваш комбинат деньги и новейшие технологии для переработки отвалов. Размер моего участия будет пока невелик. Скажем, речь сейчас идет о пятидесяти-шестидесяти миллионах долларов в ближайший год. Поймите меня правильно — я коммерсант и не склонен дарить свои деньги. Посмотрим, как будут реализовываться договоренности, и через год решим, стоит ли нам продолжать взаимодействие. В случае благоприятного решения, мы расширим мои инвестиции до… ста-ста пятидесяти миллионов долларов. Но у меня есть одно условие.

— Мы вас слушаем? — Анищев произнес слова в полной тишине.

— Если вы желаете обеспечить своих работников ширпотребом, я помогу вам справиться с этой проблемой. Более того, давайте создадим коммерческое предприятие, которое займется реализацией этой задачи. Поверьте мне, ваши работники останутся довольными. Но на территории этого завода не должно быть никаких кооперативов! Ни одного! Тем более — ювелирных. Я выкуплю все ваше сверхплановое золото с небольшим дисконтом к рынку. Процентов в двадцать. Но не у кооператива, а у завода. Можете назначить себе хорошие премии, я думаю, вашего административного ресурса на это хватит. Объясню, почему я не желаю связываться с кооперативами. Завод — вот он, карьер — чуть дальше. Это реальные, физически существующие активы. Большие и надежные. И с ними можно иметь дело. Но что такое кооператив? Всего лишь запись в каком-нибудь реестре. Сегодня он есть, а завтра — нет. С кооперативом связано слишком много неоправданных рисков. Задумают товарищи в Кремле отменить внешнеторговую деятельность для кооперативов — и все! Я не желаю рисковать своими деньгами и оказаться в ситуации срыва поставок или, хуже того, исчезновения авансирования. Вот так. Решайте сейчас, господа.

Демонстративно отвернувшись от разинувших рты солидных дядек, я принялся читать принесенную с собой газету.

Анищев, уже получивший мои гарантии своего личного безбедного существования, настаивал на принятии моего предложения, а все остальное руководство завода привычно пошло у него на поводу, отвергнув слабые возражения кооперативного лобби в лице нескольких начальников второго эшелона.

Через пятнадцать минут активных прений я получил согласие.

— Что ж, господа, — я поднялся и по очереди пожал всем присутствующим руки. — Ваше решение верное и со временем вы это поймете. А в течении ближайшей недели к вам прибудут мои юристы для оформления нашей сделки.

Все, что хотел — я увидел, мне все очень понравилось, и теперь нужно было вернуться в Лондон, чтобы составить хороший план по переводу этого замечательного комбината в мои умелые руки. И только один момент оставался нерешенным и в самолете я попросил Анищева:

— Владимир, я думаю, будет не лишним включить в состав учредителей здешнего совместного предприятия некоторых из тех милых людей, с которыми мы встречались? Работа должна вознаграждаться, не так ли? Составьте список тех, кто может быть нам полезен и тех, кто может помешать — постараемся найти дело каждому, чтобы занявшись им, у них не осталось времени на глупости. Юридически наше взаимодействие мы оформим согласно тому самому закону об акционировании, мои юристы вам помогут привести нормы советского права к совместимости с международными. О-кей?

Анищев удивленно покивал головой и ответил:

— О-кей, Зак, у вас будет такой список.

— Хорошо, Владимир. И еще я думаю, будет не лишним оформить мои и ваши добрые отношения в юридическом поле. Я предлагаю вам пост советника-консультанта в лондонской компании "Carnauch Gold". Эта компания в моей структуре как раз занимается золотом. А возглавляет ее ваш соотечественник — Юрий Юрьевич Карнаух, большой специалист на рынке драгметаллов. Я предлагаю вам годовое содержание… для начала, скажем, сто тысяч фунтов в год. За вычетом налогов. С сегодняшнего дня. Это не противоречит советским законам?

Анищев подобного не ожидал, на его обычно добродушном лице появилось удивление, а в глазах включился счетчик, пересчитывающий фунты в рубли.

— Нет, Зак, не противоречит. Но это так неожиданно.

— Куй железо пока горячо — так говорят у вас в России? Так вы согласны?

— Что от меня понадобится?

— Оставаться пока здесь и следить за тем, чтобы все эти люди, с которыми вы меня сегодня познакомили, чтобы все они работали хорошо и не пытались что-то украсть. И все.

— Хорошо, я думаю, что справлюсь с такой задачей.

— И вот еще что. Вы как-то упоминали о своем сыне, помешанном на самолетах?

Анищев кивнул:

— Есть такое дело.

— В ближайшем будущем я планирую создать небольшую, но эффективную авиакомпанию, и если ему будет интересно, я мог бы предоставить ему место.

Анищев расплылся в доброй улыбке:

— Это было бы волшебно, Зак!

Мы скрепили уговор рукопожатием и парой фужеров дрянного местного шампанского.

Рынки весьма подвержены тому, что старожилы разных площадок называют Headline effect — "эффект газетного заголовка". Какое-нибудь интервью с Аланом Гринспеном, ожидаемое с надеждой и страхом спекулянтами всего мира, способно существенно поколебать рынки, изменить настроения игроков и спровоцировать хоть разворот, хоть ускорение. А если он, или Николас Брейди, либо Джеймс Бейкер выступят с продолжительной речью перед Конгрессом, можно вживую наблюдать как колышутся котировки на бонды, фьючерсы, акции вслед за пассажами их замысловатых монологов. Эти трое влияют на мировую политику и экономику гораздо сильнее любого президента или премьер-министра, ведь они распоряжаются деньгами. Они владеют всей информацией о деньгах и они же дозировано раздают ее общественности. Если бы они не были политиками и жили на Марсе, неподкупные, отстраненные и абсолютно объективные, то, наверное, в таком их положении был бы какой-то смысл, но они всего лишь люди, которые тоже хотят жить богато и знают, что насколько рынки зависят от их решений, настолько же они сами и их будущие решения зависят от того, что происходит на рынках. Поэтому трудно ожидать от людей, занимающих высшие мировые финансовые должности того, что они однажды честно признаются: "Да, у нас все отвратительно!" Такого не будет никогда. Нам будут вешать на уши лапшу о том, что все замечательно, о том, что есть определенные, несомненно преодолимые, трудности, что рынок перегрет и требуется ненадолго сбавить обороты, но никто из них не скажет обывателю и рядовому спекулянту: "… сливай воду, парень, игры кончились!" — потому что такое заявление легко вызовет панику и может смести их самих с таких уютных кресел.