Операция "Немыслимое" (СИ) - Бондарь Дмитрий Владимирович - Страница 20

— Ложка меда не сделает бочку дерьма хоть немного вкуснее, — успел вставить в паузу Луиджи, сидящий за столом напротив меня.

— Как видишь — делает. С таким рейтингом его обязательства расходились на рынке как горячие пирожки! За полгода фонд Стэнли продал этого дерьма миллионов на восемьсот. Стэнли называет это "завтрашним днем финансового рынка". И знаешь, он прав — очень скоро такими "инструментами" будут забиты все площадки. Хоть это мне и не по душе, но скоро нам придется делать что-то подобное.

Он говорил на том самом чистом "оксфордском" английском, которым так кичатся завсегдатаи театров Вест-Энда, досадливо морщащиеся при словах toilet или pardon. Для меня же его скороговорка, тяготеющая к проглатыванию гласных, была так же труднопонимаема, как говор констебля на Пикадилли, столь же старательно выбрасывающего из речи согласные. Даже не представляю, как в Парламенте умудряются понимать друг друга лорды и заднескамеечники? Ведь языки их разнятся как очень далекие друг от друга диалекты.

Малкольм снова оказался возле стола и остановился у высокого кресла.

— А зачем тебе этот пройдоха?

Стэнли Горобец стал для меня в последнюю неделю настоящим гвоздем в заднице. Его юристы вдруг пожелали оспорить несколько сделок по слиянию и поглощению, проведенных мною в прошлом году. Они подали против моих компаний сразу десяток исков, о которых раструбили повсюду с таким энтузиазмом, будто речь шла по меньшей мере о разоблачении нового Понци.

— В трех моих компаниях его фонд, оказывается, миноритарный акционер. Он инициировал несколько судебных исков. Собирается оспорить мои прошлогодние сделки на основании какой-то ерунды вроде неисполнения инвестиционных обязательств. Может за ним стоять кто-то серьезный? Если это просто его инициатива, то мы, конечно, отобьемся и накажем, чтобы неповадно было. Но если за его спиной есть кто-то тяжелый, то знать об этом лучше бы сейчас. И рассчитывать свои действия, понимая, что Горобец — не главный на палубе.

Шона опустился в кресло. Молча. И мне это не понравилось.

Он покопался в бумагах, лежащих на деревянном лотке, достал проспект Mudy's, подчеркнул в нем что-то ручкой и протянул мне.

— Видишь, Зак, у его бумаг рейтинг такой же как у акций "Джонсон и Джонсон"? Станет ли агентство раскидываться такими рейтингами ради мусорщика Стэнли Горобца?

— Это не доказательство, Малкольм. Мало ли причин может быть у агентства?

— Не доказательство, согласен. Но остальное у меня только на грани слухов. Говорили, что он работает на Standard Chartered, — при этом вид у Шона стал такой, будто он только что прочитал мне приговор.

Название банка несколько раз попадалось мне в разных документах, я знал, что основа его деятельности — проводка международных платежей, арбитраж валют; штаб-квартира в Лондоне, а основной источник дохода — в Азии: в Сингапуре, Гонконге, Шанхае, но нужны были подробности, без которых мозаику не сложить. Поэтому удивление мое было неподдельным:

— И что для меня это должно значить?

— Если они навалятся на тебя всерьез — устоять будет трудно. Во всяком случае, с 1613 года этого не удавалось никому. Они не стали бы этого делать, если бы чувствовали малейшую неуверенность.

Наезды всегда случаются неожиданно. Хоть в юности на танцплощадках или темных подворотнях, хоть сейчас — в центре Бирменгема. Всегда ждешь и всегда это происходит внезапно.

— Лу, — попросил я, — съезди пока к Берни Бернштайну, поговори с другими людьми, выясни правдивость слухов о Стэнли и мне нужно знать все об этом чертовом банке!

Луиджи кивнул и безмолвно вышел из кабинета Шона, чтобы отправиться в Сити выяснять подробности.

— Зак, мне кажется, лучшим решением было бы для тебя увидеться с господами из Standard Chartered и…

— Сначала расскажи-ка мне Малкольм все, что ты о них знаешь? — я перебил партнера, потому что мне не хотелось слушать советы при полном отсутствии информации об объекте воздействия.

— Не очень понимаю, чем тебе это поможет, в конце концов, об этом можно прочесть в любом справочнике, я вряд ли знаю больше, но слушай, если хочется.

Он снова вылез из-за стола и начал ходить по ковру — видимо, так ему было проще сосредоточиться. Полосатые штаны мелькали передо мной, провоцируя эпилептический припадок, но останавливать его я не решился, и просто отвернулся в сторону.

— В общем, банку скоро будет четыреста лет. Большой, активный, интересы всюду: Африка, Азия, Южная Америка. Вместе с HSBC — основной эмитент гонконгского доллара. Размер капитала… Здесь тебе никто ничего точно не скажет. Может быть, и десять миллиардов, и сто и девятьсот. Ты же понимаешь, что определить это очень сложно, а официальные балансы — всего лишь официальные балансы, призванные больше скрыть, чем показать. Собственный капитал может быть и невелик, но вот при случае привлечь раз в сто больше для такого банка проблема не большая. К тому же этот банк — довольно закрытая организация, о которой не принято трепать языком на каждом углу. Прошлое у банка весьма насыщенное. Еще в начале века — основной оператор в торговле опиумом с Китаем. Пару лет назад, в восемьдесят шестом, Lloyd пытался поглотить их, но ничего у него не вышло. И вот уже год как страховщики барахтаются в убытках, списывая ежедневно по многу миллионов. У меня такое впечатление сложилось, что Lloyd'у этой попытки не простят — его каким-то образом переформатируют. Участники страхового рынка банкротятся один за другим на пустом месте.

Шона замолчал, ожидая моей реакции, но простояв в тишине полминуты, добавил:

— Это у них фирменный стиль такой — бить не по головной компании, а по филиалам и зависимым компаниям. Кажется, с тобой они пытаются провести тот же фокус.

Lloyd — это очень серьезно! Это сотни миллиардов фунтов, тысячи физических владельцев, это такой монстр, рядом с которым любой почувствует себя неуютно. И если у них не получилось одолеть Standard Chartered, то мне по-настоящему должно стать страшно связываться с этой мутной конторой. И уж точно никак не обойтись без фроловской помощи.

И нужно что-то делать сейчас.

— Бедняги из Lloyd только-только переехали в новое здание, — заметил Малкольм, — а теперь, того и гляди, придется его продавать.

Вечером, когда я успел вернуться в Лондон, Луиджи добавил масла в огонь.

— Я поговорил не только с Берни, — сказал он. — Я сам встретился с несколькими людьми, и сведения довольно любопытные. В общем, дела наши обстоят неважно. Противник сильный, связи на самом верху повсюду. В кабинете министров через одного — бывшие сотрудники этого банка, и уж точно у каждого в нем работали или работают родственники. Какую бы авантюру не затевал Альбион в последние двести лет, наши друзья обязательно принимали в ней участие — торговали опиумом в Китае, хлопком в Индии, алмазами в Южной Африке, это был первый иностранный банк, который получил лицензию в Штатах. Зак, это очень серьезная контора. Берни подтвердил, что за Стэнли могут торчать уши Standard Chartered. Но еще один человек напел мне, что, несмотря на то, что основным акционером группы официально выступает сингапурский правительственный валютный фонд Temasec Holdings, на самом деле через ряд подставных компаний им владеет семья Борухов. А это уже люди такого уровня, что…

Он замолчал, не в силах найти подходящее сравнение.

— Говорят, что колумбийские наркокартели, китайские триады — они все работают через Standard Chartered. В Индии идет расследование о неправомерном использовании банком денег вкладчиков в спекулятивно-инвестиционных сделках, в Шанхае и Гонконге едва не ежегодно разгораются и ничем не кончаются коррупционные скандалы. В общем, эти парни не носят белых перчаток и если нужно, не станут брезговать ничем.

Я не знал ни о каких Борухах, да и не в фамилиях дело. Не будь Борухов, нашлись бы Марухи. Но и сдаваться я вовсе не собирался. Не для того корячились четыре года, чтобы все накопленное вот так запросто отдать левому дяде.