Вдовы - Макбейн Эд - Страница 18

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая

Эйлин меланхолично подумала: «Вот, пожалуйста, ты обещаешь, что не будет никакого оружия, никакой стрельбы. И сама в это веришь. Конечно, до поры до времени. А вокруг все эти „легавые“, дрожащие от нетерпения, — кинутся штурмовать, если, не дай Бог, кого-то поцарапает... Убить заложника? Ранить? Да, если придется брать дверь приступом. Ну а задеть полицейского здесь, на улице? Это то же самое. Ты играешь в эту игру, да. Но только до тех пор, пока правила не изменятся, то есть пока не станешь полицейским по долгу службы».

— Хилди, вот-вот будет кофе, который вы просили, — сказала Мэри Бет.

— Что-то долго его нет, — отозвалась Хилди.

— Нам пришлось послать за ним в кафетерий, в конце квартала.

— Ха! Целый час уже прошел.

— Нет, только десять минут, Хилди...

— Не спорьте с ней, — прошипел Брэди.

— Сейчас, сейчас принесут, — сказала Мэри Бет. — Уже несут.

— А кто это там с тобой? — спросила Хилди с нескрываемым подозрением.

Мэри Бет посмотрела на Брэди, молчаливо спрашивая: как ответить, босс?..

Брэди помотал головой, прижал палец к губам: не надо отвечать.

— Никого здесь нет, — ответила Мэри Бет. — Я тут одна.

— А мне послышалось, что ты с кем-то разговаривала.

Брэди снова отрицательно мотнул головой.

— Да нет, здесь только я, — сказала Мэри Бет.

«Почему он заставляет ее врать?» — подумала Эйлин.

— Но там же есть «легавые», я знаю. Они там есть.

— Да, есть.

— Но не рядом с дверью? Ты правду говоришь?

— Да, Хилди. Я совсем одна у двери.

Брэди удовлетворенно кивнул.

— Почему бы тебе не приоткрыть дверь? Самую малость, — спросила Мэри Бет.

Это буквально сразило Брэди, он выпучил глаза. Такие же синие и пронзительные, как у Мэри Бет, но сейчас удивленные донельзя. Что это она там выдумала? Он затряс головой.

— Откроешь и увидишь, что я здесь одна, — сказала Мэри Бет и помахала Брэди: отходите.

Но Брэди еще более энергично завертел головой. Он стоял по левую сторону от сотрудницы, его лысая макушка сверкала на солнце, орлиный нос клевал удушающе горячий воздух, а лицо выражало отчаянный протест: нет! нет! Что за нелегкая тебя одолела?

Мэри снова показала ему, что надо убираться...

— Открой дверь, Хилди. Ты увидишь...

Брэди с возмущением посмотрел на Мэри Бет.

— Я одна здесь, — продолжала она.

Мэри Бет с яростью посмотрела на Брэди. Казалось, их зрачки в ослеплении сцепились друг с другом: голубое с голубым, лед и пламень. Брэди, отойдя на цыпочках, направился к Майклу Гудмэну, стоявшему с курсантами. Брэди сказал ему:

— Я хочу, чтобы она убралась от двери.

— Инспектор...

— Она откроет дверь, когда принесут кофе. Мулэни опережает события.

— А вдруг она чувствует нечто такое, чего вы не улавливаете? — спросил Гудмэн. — Ведь разговаривает-то с ней она. Возможно, что...

— Я все время был рядом, — перебил Брэди. — И все слышал, все их переговоры. И я вас уверяю, что напрасно она так торопится с проклятой дверью. Эта женщина откроет ее и начнет стрелять. Вот что она сделает.

«Он ей не доверяет», — подумала Эйлин.

— Дайте ей еще пару минут, — попросил Гудмэн.

— Я думаю, придется подключить к переговорам еще кого-нибудь. Подождем, когда принесут кофе и...

— Смотрите! — сказала Эйлин.

Они обернулись.

Дверь открывалась. Показалась малюсенькая щелочка, но дверь-все-таки открывалась.

— Видишь? — спросила Мэри Бет. — Я здесь одна.

Они не могли услышать, что сказала в ответ Хилди. Но, как бы там ни было, им показалось, что Мэри Бет заметно воодушевилась.

— Почему бы тебе не открыть ее совсем? — спросила она. — Я люблю видеть человека, с которым разговариваю. А ты?

Они опять не услышали, что ответила Хилди, но дверь не закрылась.

— И уж пожалуйста, будь поосторожней с этим пистолетом, — сказала, улыбаясь, Мэри Бет. — Мне вовсе не хотелось бы, чтобы меня задело.

На этот раз они услышали голос Хилди:

— А где твой револьвер?

— Нет у меня никакого револьвера, — ответила Мэри Бет.

— Но ты же «легавая», разве нет?

— Да, это так. Я тебе уже говорила. Я служу парламентером полицейского управления. Но у меня нет оружия. Можешь теперь сама в этом убедиться, дверь-то открыта. — Мэри Бет широко развела руки. — Нету. Ничего нету. Видишь?

— Откуда я знаю, может, у тебя есть что-нибудь под рубашкой.

— Ох, ну ладно, раскрою-ка я рубашку, увидишь своими глазами.

Мэри Бет расстегнула куртку, раздвинула руки, словно сигнальщица, показала Хилди безрукавку.

— Ну, видишь?

— А как насчет карманов?

— Хочешь, обыщи. Уж тогда-то наконец убедишься, что нет у меня оружия.

— Не буду. Ты со мной какой-нибудь трюк проделаешь.

— Да зачем мне это надо? Ты думаешь, я хочу пулю схлопотать?

— Нет, но...

— Слушай, я не хочу зла ни тебе, ни себе. У меня трехлетний сынишка, Хилди. Мне кажется, что он не обрадуется, если узнает, что его маму пристрелили.

— У тебя вправду есть сын?

— Угу. Его зовут Питер, — сказала Мэри Бет.

— Как русского царя? Питер Великий!..

— Ты абсолютно права. — Мэри Бет засмеялась.

Они вдруг услышали, что в глубине магазинчика засмеялась еще одна женщина: заложница.

— А у тебя-то есть детишки? — спросила Мэри Бет...

— Думается мне, — проговорил Гудмэн, — все будет в полном порядке...

— И этот сексуально одержимый сукин сын выгоняет ее! — сказала Эйлин. — Конечно, не из полицейского управления. Даже этот сукин сын с диктаторскими замашками не смог бы провернуть такое. Но он вышвырнул ее из парламентерского отделения. Отправил ее обратно в Тридцать первый участок. Бесповоротно. И знаешь почему?

— Почему? — спросила Карин.

Они сидели в ее кабинетике на пятом этаже. Было уже пять вечера, конец рабочего дня. Доктор Карин Левковиц. Еврейская девчонка, выросшая в большом городе. Ей говорили, что она похожа на известную певицу Барбру Стрейзэнд, только красивее. Шатенка, с короткой стрижкой. Острый, пытливый ум. Гнев вспыхивал в голубых глазах, пока она выслушивала ужасающую историю об инспекторе Уильяме Брэди, шефе подразделения, которое иногда называли парламентерским; оно вело переговоры с захватчиками заложников. Она сидела в кресле скрестив стройные ноги; строгий синий рабочий костюм очень ей шел, хотя на ногах были кроссовки «Рибок». Карин слушала очень внимательно, она даже как-то вся подалась вперед, не желая проронить ни слова из страшного рассказа Эйлин о том, как этот сексуально озабоченный сукин сын выгнал Мэри Бет Мулэни.

— А все потому, — взволнованно говорила Эйлин, — что она, Мэри, не хотела действовать в точном соответствии с его указкой... Не-ет, сестричка, ты должна поступать именно вот так, а иначе — прости-прощай. Было очень мило с тобой познакомиться. Но ведь Мэри работала, и сработал ее подход: она вытащила всех целыми, без единой царапины!.. А вообще-то, ты знаешь, что все это такое?

— Что же? — спросила Карин.

— Это — менталитет так называемой старой гвардии в полицейском обществе, — сказала Эйлин. — Пусть они сколько угодно болтают о том, что «пушка на ремне» всех нас уравнивает, но когда дело доходит до того, чтобы вытащить оружие из кобуры, вот тут-тс старые «профи» сразу же думают о нас, как о девицах. А ведь девицам требуется помощь, и еще какая! Не так ли? Иначе мы же можем подставить этих волосатых горилл под удар, когда они выходят на защиту закона и порядка. А плевать я хотела на закон и порядок и на всех этих тупоголовых ирландцев вроде Брэди. Они только и думают о том, что сладкие ирландские девочки вроде Мэри и меня должны возносить в храмах молитвы во здравие этих храбрецов, разгуливающих по улицам.

— Ух ты! — выдохнула Карин.

— Только так, — сказала Эйлин.

— Я никогда не видела тебя такой злой.

— Угу.

— Тогда расскажи еще подробнее, почему ты так злишься?

— А как ты думаешь? Если Брэди мог сделать такую пакость Мэри Бет, которая работала там уже полгода, причем с поразительными результатами, то что он выкинет со мной в первый же раз, когда я дам осечку?

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая