Коллекция Кледермана - Бенцони Жюльетта - Страница 9
- Предыдущая
- 9/70
- Следующая
– О да! Мне не следовало разрешать вашему другу входить, но так как он практически живет в вестибюле больницы, я его пожалела!
– Он внушил вам жалость? Такое с ним случается впервые!
– Всегда что-то бывает первый раз! – парировал Адальбер с порога. – Будем благоразумными! До завтра… И еще раз спасибо!
Вернувшись в гостиницу, Адальбер поспешил сообщить радостную новость. Альдо пришел в себя и на этот раз окончательно. Доктор Лермитт гарантировал, что теперь он непременно поправится.
– С завтрашнего дня вы сможете видеться с ним, сколько пожелаете! А где же Мари-Анжелина?
– А вы как думаете? В соборе, естественно. Его великолепие показалось ей единственно достойным местом для вознесения молитв. Кроме того, она желает познакомиться со святым Гатьеном, который является покровителем собора. А вдруг он сможет ей помочь? – Адальбер не сумел удержаться от смеха:
– Да, это вполне в ее духе! Есть ли новости из Венеции? Лиза до сих пор не вернулась?
Лицо госпожи де Соммьер помрачнело.
– Нет. Зато мы знаем, где она.
– В Вене, должно быть? Рядом с детьми?
– Нет, она в Цюрихе! Ги Бюто сказал мне по телефону, что она прибыла туда позавчера и как раз вовремя. Ее положили в больницу…
– Боже мой! Несчастный случай?
– Да, и неожиданный: Лиза была на шестом месяце беременности. Она упала и потеряла ребенка. Не стану скрывать от вас – тем более что Альдо теперь вне опасности, – что я намерена туда поехать. В Цюрихе я не задержусь, потому что Альдо должен выздоравливать в моем доме, но, возможно, моя поездка поможет мне все уладить.
– Едва ли Лиза сможет убежать от вас, находясь в клинике!
– Адальбер! – возмутилась маркиза. – Как вы можете быть до такой степени бесчувственным? Потеря ребенка, пусть даже не рожденного, это истинная трагедия для женщины! Особенно для Лизы, в которой так развиты материнские чувства! Я лишь надеюсь восстановить мир в этой семье, совместная жизнь которой дала трещину. Только бы не опоздать! Мы с План-Крепэн немедленно возвращаемся в Париж, а завтра поедем в Цюрих.
– Вы знаете, в какой больнице Лиза?
– Нет, но мы это выясним!
– А что мне говорить Альдо? Он жалел о том, что не увидел вас сегодня! Если вы не придете к нему завтра…
– Скажите, что я простудилась, кашляю, чихаю, и визиты в больницу мне запрещены. В любом случае, наше отсутствие не продлится долго, мы только туда и сразу же обратно… А, вот и вы! – добавила тетушка Амели, приветствуя вернувшуюся План-Крепэн. – Спуститесь вниз и узнайте, в котором часу отправляется поезд в Париж, а потом возвращайтесь и собирайте чемоданы.
– Мы уезжаем? – простонала разочарованная старая дева. – Но почему? Альдо…
– Выкарабкался, как сказал доктор Лермитт. Адальберу позволили его увидеть в знак особого расположения, а мы смогли бы его навестить только завтра. Но у нас есть неотложное дело.
– Мы едем в Венецию?
– Нет, в Цюрих, где у Лизы только что случился выкидыш. Так что завтра вечером нам нужно быть там!
– Понимаю! Должна ли я предупредить в гостинице, чтобы комнаты оставили за нами? Ведь мы же вернемся, не правда ли?
– Естественно! И с утешительными новостями! Во всяком случае, я на это надеюсь…
– Если хотите, я могу поехать с вами! – предложил Адальбер.
– Ни в коем случае! Кто же останется с Альдо? Полина уехала… А этот старый безумец Юбер проводит время с Уишбоуном к их общему удовольствию, между делом пытаясь обратить техасца в религию друидов. Рыбак рыбака видит издалека! Но почему вы хотите нас сопровождать?
– Потому что слишком много поездок и слишком много волнений. И вы неважно выглядите, вот так! – ответил Адальбер.
– Только не начинайте разговоры про мой возраст, или я вышвырну вас вон! Признаю, что нам всем был нанесен удар, но, поверьте мне, я держусь. А так как жизнь Альдо теперь вне опасности, то одной тревогой стало меньше. Кроме того, я не боюсь путешествий, и вам об этом отлично известно! И, наконец, надо пользоваться тем, что Лиза тоже прикована к постели. Поверьте, ничто меня так не поддерживает, как надежда помирить этих двоих! Если поедете еще и вы, то это будет уже делегация. Вы понимаете?
– Думаю, да! И у вас есть ударная сила в лице Мари-Анжелины! Я провожу вас на вокзал… и буду молиться святому Христофору! Это ведь он покровительствует путешественникам?
– Именно он! План-Крепэн как-то особенно к нему привязана…
На следующий день вечером обе женщины вышли из поезда в Цюрихе и отправились в гостиницу «Бор-о-Лак», в которой всегда останавливалась семья. Они любили ее не только за комфорт, но и за элегантный декор XVIII века и особенно за роскошные сады, которым тонкая пелена снега, выпавшего в конце дня, добавляла романтического очарования… Но в этот вечер ни маркиза, ни ее компаньонка этого не заметили. Поездка оказалась более долгой, чем они предполагали, из-за непредвиденной задержки на запасных путях, когда они пропускали официальный поезд. В результате обе были без сил. Они поужинали в своих апартаментах, потом легли спать, и госпоже де Соммьер даже не потребовалось чтение нескольких страниц перед сном. Едва коснувшись головой подушки, они заснули, не обменявшись и дюжиной слов.
За ранним завтраком они решили, как им поступить, чтобы увидеть Лизу без свидетелей, если это, конечно, окажется возможным. Во время телефонного звонка в Венецию выяснилось, Ги Бюто лишь сообщили о несчастье, но не упомянули о клинике, в которую отвезли молодую женщину. Трубку быстро повесили, и, по словам Ги, голос – незнакомый! – принадлежал мужчине, но это не был Мориц Кледерман, отец Лизы.
– Иными словами, это мог быть кто угодно, – заметила маркиза, ставя на стол пустую чашку из-под кофе.
– Дворецкий, возможно?
– Вы бредите, План-Крепэн? Слуги так вышколены, что они не способны действовать так грубо! Я склонна думать, что это был кузен Гаспар… Если мы попадем на него, он вполне способен выгнать нас вон!
– Мы думаем, что он не отходит от двери Лизы?
– Вполне возможно. Сходите вниз, позвоните в банк Кледермана, попросите соединить вас с его секретарем и договоритесь о встрече с хозяином. Насколько мне известно, у нас нет никаких причин таиться. Особенно от него! Кледерман человек холодный, но учтивый, и до недавнего времени, во всяком случае, он любил Альдо. Мне кажется вполне логичным немного побеседовать с ним, исходя из того принципа, что лучше говорить с Господом, чем с его святыми! Но вам это известно лучше, чем мне! Идите!
Десять минут спустя План-Крепэн вернулась. Банкир уехал в Лондон и вернется лишь через несколько дней.
– Решительно, звезды к нам неблагосклонны, если говорить словами моей покойной тетушки Альфреды, которая всегда консультировалась с зодиаком и в сотню раз лучше гадала на картах, чем госпожа де Тэб![1]
– Как бы мне хотелось с ней познакомиться! – с сожалением проговорила План-Крепэн.
– В этом я ни минуты не сомневалась! Но смею вам напомнить, что церковь осуждает деятельность такого рода. Но я надеюсь, что Господь, ум которого превосходит ум его слуг, принял ее с распростертыми объятиями, потому что она была самым милым и самым щедрым созданием…
– Не вернуться ли нам к нашей проблеме? Мне кажется, мы отвлеклись!
– Верно! Возьмите такси, поезжайте в особняк Кледермана и допросите с пристрастием дворецкого Хайнриха! Он знает нас обеих и не осмелится не дать вам адрес клиники!
Через несколько минут Мари-Анжелина уже ехала в такси по направлению к району Голденкюсте, Золотому берегу, украшением которого была резиденция Кледермана, исполненная решимости не возвращаться с пустыми руками. И удача явно была на ее стороне. Из-за снега автомобиль ехал медленно, и у План-Крепэн было время заметить выходящего из цветочного магазина мужчину с внушительным букетом пурпурных роз. Она без труда узнала в нем Гаспара Гринделя. Мари-Анжелина сразу же попросила водителя остановиться и, проследив взглядом за цветами, она увидела, как он исчез в сверкающей спортивной машине, и сразу же указала на нее таксисту:
- Предыдущая
- 9/70
- Следующая
