Выбравший бездну - Арчер Вадим - Страница 36

• Предыдущая
• 36/92
• Следующая

— Ничего, пустяки, — успокоил ее Маг.

— Ну, разнюнилась, — пренебрежительно фыркнул младший брат. — Зови отца снимать добычу, да забери коней.

Девушка убежала за отцом и вскоре появилась с пожилым мужчиной, почти стариком. Глядя на него, Маг вдруг понял, что не этот старик, а он сам является опорой оставшейся в доме семьи. Не нужно было читать чужие мысли, чтобы определить это — так ему говорили его чувства. Было видно, что отец гордился своим сыном, принесшим в дом такую добычу. Что было бы, если бы он не занял это тело… Маг отстранил назойливую мысль, сейчас ему было не до переживаний. Втроем они сняли кабана, затем отвязали часть свиной туши с лошади брата — выделенную ему долю. Девушка увела коней, а мужчины отнесли добычу к дому и положили на крыльце. Остальное было заботой женщин.

Вслед за отцом и братом Маг вошел в дом. Многое здесь было не так, как в том доме, где он побывал однажды. Тот дом, кажется, был выстроен не из бревен, а из чего-то другого, и пахло там иначе. Однако здесь точно так же теснились полки с посудой, шкафы с припасами, в сенях стоял ларь с мукой, а в кухне вместо открытого очага зияло широкое, дышащее теплом жерло печки. Пахло прогоревшими поленьями и горячей едой, состряпанной матерью к возвращению сыновей. Сама хозяйка суетилась, накрывая на стол.

Все уселись есть, хозяин — во главе стола. Последней подошла ухаживавшая за конями девушка. Никто не начал есть, пока за ложку не взялся отец. Маг подивился тому, как в разное время и в разных местах возникают одни и те же традиции.

После еды мать начала убирать посуду, а сестра подошла к нему, держа в руках чистую тряпку и миску с водой.

— Садись сюда, — кивнула она на ближайший табурет, — я промою тебе рану.

Маг послушно сел. Девушка стала хлопотать вокруг него, аккуратно обмакивая тряпку в воду и осторожными движениями протирая засохшую кровь вокруг раны.

— Ты всегда был моим любимым братом, — щебетала она за своим занятием. — Я всегда лечила твои синяки и ссадины. Помнишь, как ты расшиб себе бровь, когда мы с тобой лазили в овраг за орехами?

Маг заглянул ей в мысли и увидел мальчишку с девчонкой, сидевших на корточках у ручья в овраге. Трогательная картинка, словно живая, встала перед его внутренним взором — ему даже показалось, что он чувствует во рту вкус неспелых орехов.

— Помню. Ты тогда раскусила пополам лесное яблоко и приложила мне сюда, чтобы унять кровь. — Он ощупал наружный край брови и почувствовал под пальцами старый, едва заметный шрам. — Драло ужасно.

— Но ты терпел, — с гордостью сказала сестра.

— А что же — реветь было надо? Ты тогда еще сказала, что если на глазу выскакивает ячмень, то его можно вылечить, неожиданно плюнув в глаз.

— Ты и это помнишь. — Она захихикала, словно девчонка. — Какой ты у меня славный братец! А твой друг — он сегодня не зашибся?

Маг, все еще глядевший в ее мысли, без труда прочитал там, что она влюблена в его друга и мечтает, чтобы он взял ее в жены.

— Чего ему сделается? — сказал он. — Я еще погуляю на вашей свадьбе.

К его удивлению, сестра смутилась и шлепнула его по затылку. Осторожно, чтобы не задеть рану.

— Болтун! — возмутилась она. — Как тебе не стыдно!

Маг остался в недоумении, что же он такое сказал, что задело ее. На всякий случай он исследовал ее память, чтобы узнать причину обиды. Оказывается, у людей было не принято намекать на чужие симпатии. Кроме того, сестра не знала, нравится ли она этому парню, но после высказывания Мага решила, что брату известны чувства его лучшего друга. Но Маг понятия не имел, как тот относится к ней, он явно поторопился со своим заявлением и зря обнадежил девчонку. Придется теперь как-то улаживать это.

— Ой, голова закружилась. — Девушка поставила миску на стол и потерла ладонью лоб. Исследование Мага не прошло для нее незамеченным.

— Ты устала, — сказал он. — Иди отдыхать.

— Когда мне отдыхать? — удивилась она. — Мясо надо разделать и посолить, или оно испортится.

Сестра еще раз протерла мокрой тряпкой его рану и встала перед ним, с удовлетворением разглядывая свою работу.

— Завтра я сварю мазь, чтобы скорее зажило, — пообещала она и унесла миску с тряпкой.

Оставшись один, Маг усмехнулся про себя — эти родственные отношения, когда один так сердечно заботится о другом потому, что у них общие родители, были непривычными ему, но приятными.

С этого дня Маг занял место незнакомого парня, погибшего в погоне за ланью. В первое время он даже не вспоминал о причине, которая привела его в плотный мир. Ему было не до этого — слишком ко многому нужно было приспособиться, слишком многое нужно было узнать и освоить. К счастью, никто не обратил внимания, что в знакомой оболочке скрывается новая, чужая сущность. То ли люди были еще недостаточно развиты, чтобы подметить различия в поведении, то ли привычная внешность подавляла их способность к различению. Магу отчасти повезло — прежний хозяин этого тела был так же неразговорчив, каким по необходимости был и он сам.

Он привыкал откликаться на чужое имя. Он привыкал регулярно есть и заботиться о том, чтобы в семье была еда. Он привыкал следить за чистотой своего тела, одежды и окружения. Он привыкал осознавать необходимость каждого из членов семьи, каждой пары способных к труду рук. Он привыкал понимать, что здесь, в этих условиях немыслимо прожить в одиночку.

Он привыкал чувствовать тепло и поддержку близких ему людей. Рука об руку работать с сильными, печься о слабых. Он был охотником и воином, кормильцем и защитником своей семьи. У него был друг, с которым он ездил на охоту, с которым они совместно обрабатывали семейные поля. У него была сестра, которая встречала его у ворот, когда он возвращался с охоты.

Сестричка принимала его коня, помогала ему стаскивать сапоги, чистила испачканную в лесу одежду и журила за несъеденный завтрак, который она утром сунула в его котомку. При этом она неумолчно болтала, рассказывала ему о случившихся за день в селении событиях. Благодаря ей Маг перезнакомился со всеми местными жителями, с их интересами, занятиями, отношениями, хозяйством и болезнями. От нее он узнавал, кто сегодня с кем поссорился, у кого объягнилась овца, чья скотина забрела в лес или на чужое поле. Сестра не требовала, чтобы ее брат как-то поддерживал разговор, ей было достаточно, что он безропотно выслушивает ее болтовню.

Маг искренне привязался к этому бесхитростному, добросердечному существу. Он по-братски полюбил свою сестричку — не властной, собственнической страстью мужчины к женщине, а скорее любованием, как любят ласковых, безобидных ручных зверюшек. У него завелась привычка привозить для нее из леса букетик цветов, причудливую коряжку или горсть сладких ягод, и сестра радовалась этим маленьким подаркам, словно ребенок.

— Ты изменился, — сказала как-то она. — Словно в тебе поселился кто-то чужой.

— Этот чужой — он плохой? — спросил ее Маг.

— Нет, хороший. — Она ответила ему улыбкой. — Очень хороший.

— Тогда не думай об этом.

И она больше не заводила этот разговор. Она напоминала ему сильфиду, хотя ее нельзя было посадить на ладонь, — такая же шустрая, милая и непосредственная. Как и его малышкам, сестричке было далеко до женских сущностей тонких миров, но она не казалась Магу глупой или ограниченной. У нее был свой мирок, забавный и своеобразный, и она чувствовала там себя как дома.

Он рассказал ей о сильфидах. О предприимчивой Люцине, о рассудительной Флавии, о плутовке Илиль. Сестра слушала его, широко раскрыв глаза. В них горел восторг ребенка, слушающего волшебную сказку.

— А они там, в лесу? — Она ни на миг не усомнилась в словах своего любимого брата. — А можно я пойду с тобой, посмотрю на них?

— Они тебе не покажутся, — улыбнулся Маг. — Они очень ревнивые и не любят других женщин.

— А еще? — попросила она. — Там живет еще кто-нибудь?

Маг рассказал ей о гномах. И о дриадах, катающихся верхом на стрекозиных дракончиках. И даже о каменеющих на свету троллях, хотя это были не его создания и не из мира сильфид. Очень уж хорошо умела слушать его сестричка.

• Предыдущая
• 36/92
• Следующая