Выбравший бездну - Арчер Вадим - Страница 46

• Предыдущая
• 46/92
• Следующая

— По-моему, не стоило так горячиться, — Маг насмешливо приподнял уголок губы, — особенно, если под красавицей подразумевается та наштукатуренная особа, которая так хотела купить меня на базаре… с намерениями, которые, я думаю, не остались непонятными для нас обоих. Гурии могут и обидеться.

На его лице вспыхнула увесистая пощечина.

— Как ты смеешь, раб! — Яростно исказилось лицо сановника. — Наглый пес!

От удара Маг очнулся и понял, что вышел из своей роли.

— Прости, господин, — виновато пробормотал он.

— Ты у меня поплатишься за это! — Сановник подступил к нему вплотную и схватил за рубаху на груди. — Ты у меня узнаешь, как смеяться над хозяином!

Он вытащил Мага в коридор, окликнул там раба и потребовал позвать надсмотрщика.

— К столбу его! — приказал он, когда надсмотрщик явился. — Высечь и оставить до утра!

Надсмотрщик позвал двоих сильных рабов. Те поставили Мага лицом к столбу, подняли его руки над головой и привязали кожаным ремнем так, чтобы носки его ног не доставали до земли. Очень редко случалось, что у столба наказывали по приказу самого хозяина — порка у столба обычно назначалась самим надсмотрщиком или управляющим — поэтому надсмотрщик взял кнут потяжелее и не покладая рук расстарался над хозяйским поручением. Когда на спине Мага не осталось живого места, он отер с лица выступивший пот и оставил раба висеть на столбе.

Полуденное солнце нещадно палило. На запах крови слетелись мухи и слепни. Рабы проходили мимо, не поднимая глаз на Мага, но он читал в их мыслях тайное удовлетворение, что хозяйскому любимчику здорово досталось. Чтобы не чувствовать боли и жажды, он отключил ощущения в растерзанном теле. Длинный день сменился бесконечно длинным вечером, затем наступила бесконечная южная ночь. Двор опустел, все разошлись спать.

Маг вспоминал разговор с хозяином и думал, что было мгновение, когда они говорили как равные. Но только до первого противоречия. От раба можно было выслушать похвалу, но не критику.

Со стороны особняка послышались шаги. Не крадущиеся, не семенящие, не тяжело шаркающие — это была уверенная хозяйская поступь. Маг включил высшие чувства и увидел хозяина. Поздней ночью сановник оставил свою спальню и вышел во двор. Он направлялся к столбу.

— Эй, раб, — окликнул он Мага, подойдя вплотную. — Ты еще жив?

Маг промолчал. Хозяин осмотрел его и удостоверился, что раб жив и в сознании.

— Почему не отвечаешь? — В его голосе слышался гнев.

— Неудобно разговаривать в таком положении, — ответил Маг.

— Ты заслужил это наказание, — сказал сановник.

— Наказание должно быть разумным, — процедил сквозь спекшиеся губы Маг. — Ты рискуешь остаться без имущества, господин. Нельзя же так бросаться собственными деньгами.

Сановник усмехнулся:

— Я уже выбросил деньги, когда купил тебя. Ты неплохой раб, но таких денег не стоишь. Я не настолько скуп, чтобы не убить тебя, если мне вздумается.

— Безрассудство тебе не чуждо, господин.

Маг услышал звук выходящего из ножен кинжала. Может, не стоило дразнить этого человека? Он узнал еще не все, ради чего оказался здесь.

Хозяин поднял руку с кинжалом, и Маг приготовился покинуть тело. Но вместо удара между ребер кинжал скользнул под ремень, привязывавший его руки к столбу. Путы лопнули, и Маг сполз вниз по столбу на колени, но тут же заставил себя подняться на ноги. Он повернулся и взглянул хозяину в лицо.

— Утром тебя убьют, раб, — сказал тот. — Но сейчас ты пойдешь со мной.

Маг пошел с ним в особняк, растирая онемевшие руки. Сановник привел его в тот самый кабинет, где они разговаривали днем. На треножных подставках по бокам стола горели светильники, на столе были разбросаны свитки.

— Читай, раб, — потребовал хозяин. — И говори все что о них думаешь.

Он стал подавать Магу один свиток за другим. На каждом были стихи. Маг уже понял, что провалил свою роль, поэтому позволил себе роскошь стать самим собой. Он говорил откровенно и напрямик, оценивал по достоинству сильные стихи, высмеивал слабые, словно поучая кого-нибудь из младших Сил. Хозяин терпеливо выслушивал каждое замечание, не выдавая ни удовлетворения, ни гнева. Он уже не числил этого раба в живых.

Когда вся груда свитков была прочитана и оценена, оба оторвались от них и взглянули друг на друга.

— До рассвета еще долго, господин, — сказал Маг. — Я ответил на все твои вопросы, может быть, за оставшееся мне время ты ответишь на мои?

— С первыми лучами солнца ты умрешь, — напомнил тот. — Неужели тебе еще хочется что-то узнать?

— Почему бы и нет? — усмехнулся Маг.

— Ты странный раб, — пристально взглянул на него сановник. — Хорошо, спрашивай.

— С тех пор, как я стал рабом, я много размышляю о рабстве, — сказал Маг. — Мне понятно, почему одни люди порабощают других, но непонятно, почему они не считают их за людей.

— Побежденный — не человек, — пренебрежительно поморщился сановник.

— Но ведь большинство рабов не военнопленные, — заметил Маг.

— Все равно — побежденные.

— А почему люди терпят рабство? — задал Маг мучивший его вопрос. — Рабов гораздо больше, чем хозяев, они легко могли бы освободиться. Почему они не хотят быть свободными?

— Да, их гораздо больше, — согласился его собеседник. — Но, видишь ли, рабство выгодно не только хозяевам, но и рабам. Иначе оно не могло бы существовать. Рабы не умеют жить свободными.

— Но они могли бы научиться, если бы их не поработили, — возразил Маг. — А в рабстве у них просто нет такой возможности.

— Все наоборот, — сказал сановник. — У них была свобода, но они не сумели прожить в ней. Рабами не становятся, рабами рождаются. Дай им свободу — и мир заполонят толпы нищих и преступников.

— Теперь понимаю… — кивнул Маг. — Но неужели нельзя хотя бы содержать их получше? Кормить сытнее?

— Голодный раб мечтает стать сытым, а сытый — свободным, — пояснил сановник. — Он забывает, что на свободе ему придется самому кормить себя, а голод помогает ему помнить свое место.

Маг замолчал.

— Ты узнал все, что тебе хотелось? — Его собеседник заинтересовался разговором и был непрочь продолжить его.

— Кажется, да, — наклонил голову Маг.

— Тогда жди рассвета. — Сановник кивнул ему на место по другую сторону стола, а сам погрузился в бумаги. Он взял стило и начал что-то черкать в свитках, забыв о Маге.

Приближался рассвет. Маг сидел и смотрел на своего бывшего хозяина. Исчезнуть прямо сейчас, перед ним, чтобы тот понял, что обсуждал свои стихи с творцом — слишком много будет чести. Быть убитым на глазах у рабов — нет, обойдутся они без этого удовольствия.

Он бесшумно лег на спину, заложил руки за голову и закрыл глаза. С рассветом хозяин вышел из-за стола, чтобы пинком разбудить посмевшего уснуть в его присутствии раба. Тот не шевельнулся.

Покинутое Магом тело уже начинало коченеть. Его лицо было спокойно-расслабленным, словно у спящего на губах осталась насмешливая улыбка.

Воин завидел Мага издали и приветственно помахал рукой. Прервав полет, тот телепортировался прямо в сиденье рядом с ним.

— У-фф… — Маг потер ладонью лоб, словно там еще розовело свежевыжженное рабское клеймо. — Рыжий, ты мне бутылку должен. Кажется, так там говорится, у людей.

— Значит, успех? — обрадовался Гелас. — Что ты узнал?

— Что я узнал? — усмехнулся в ответ Маг. — Что быть рабами хочется большинству людей. Только злоупотребления хозяев могут заставить их желать свободы. К счастью, этого там более чем достаточно.

— Как это? — недоверчиво уставился на него Воин. — Как можно хотеть быть рабом?

— Да очень просто. Кто свободен, тот сам в ответе и за свою жизнь, и за свою смерть. Прожил не так — не на кого жаловаться, кроме себя. У раба всегда виноват хозяин. Представляешь, какой бальзам на сердце дураку, лентяю, трусу? Насмотрелся я на этих рабов — никто из них не хочет свободы, зато все хотят хорошего хозяина. Естественно, что в боге они видят самого лучшего, самого всесильного хозяина.

• Предыдущая
• 46/92
• Следующая