Сэр Евгений. Дилогия - Тюрин Виктор Иванович - Страница 86

‑ В чем дело?!

‑ Господин, я могу дать ему совет. Он сможет продлить ему на некоторое время жизнь, а там может быть кто‑нибудь подъедет.

‑ Как хочешь!

‑ Гуго, слушай меня внимательно! ‑ крикнул Лю, подойдя к проводнику. ‑ Сейчас тебе плохо! Не падай в обморок! От тяжести твоего тела язык оторвется с корнем! Если даже ты не умрешь от потери крови, останешься немым на всю жизнь! Старайся продержаться как можно дольше, в этом случае у тебя появиться шанс спасти свою жизнь!

Тут пальцы проводника, скребущие по двери, нашли и судорожно вцепились в большое кольцо, укрепленное на двери. Его рот заливало кровью, и он вынужден был часто глотать ее, чтобы не задохнуться, что усиливало его страдания. Слезы боли ослепляли его, из горла вырывалось нечто похожее на поросячье хрюканье, боль мутила разум. Гуго все сильнее прижимал свое лицо к доскам двери, чтобы хоть как‑то ослабить натяжение веса тела на язык. Только полчаса спустя, сквозь боль и страдания, он осознал, что вокруг него стоит тишина. А кому как не ему знать, что постоялый двор Мишеля Леграна, настолько редко посещали путники, что могла пройти неделя, а то и две, когда по этой дороге проедут люди. Разум его помутился. Он рванулся всем телом, пытаясь уйти от боли и страданий…

Целый день мы ехали в одиночестве, и только к наступлению вечера добрались до постоялого двора под названием 'Серебряный кубок'. Здесь у коновязи стояло восемь лошадей. Сразу возникло напряжение. Франция ‑ не та страна, где англичане ‑ желанные гости. Перемирие ‑ перемирием, а быть наготове необходимо, да и люди разные встречаются: многим из них плевать с высокой колокольни на то, что государи двух стран подписали перемирие. Не успел я отдать соответствующую команду, как на пороге показался хозяин. Вслед за ним вышел рыцарь. Золотая цепь в сочетании с золотыми шпорами, мечом и кинжалом на поясе тут же выдали его происхождение. Впрочем, хватало авантюристов и прочих мошенников, старавшихся сойти за дворянина. Когда подобных типов изобличали, то постепенно начинали шинковать, а отрезанные куски скармливали псам. Причем весьма старались, чтобы обманщик как можно дольше наблюдал за процессом поедания его плоти собаками. Но этот человек был явно голубых кровей. Ему тоже было интересно: кто это приехал? Мне не хотелось ни вызова на поединок, ни массовой драки. И дело было не в страхе. У меня и так было мало людей, чтобы их так просто, из‑за чьего‑то рыцарского гонора, терять. Но все обошлось. Рыцари оказались из ордена госпитальеров. Они ехали на родину из Литвы, где служили вместе с тевтонскими рыцарями под началом магистра Мариенбергской обители. Дворян было только два, остальные были простыми солдатами. Шевалье Гастон д'Арманэль и Анри де Коркоран. Я им рассказал о перемирии, а также изложил некоторые новости о монарших дворах Франции и Англии. Правда, новости были двухмесячной давности, но для этого времени, они были почти горячими. В свою очередь они поделились со мной своими новостями. Когда их рассказ коснулся Руси, у меня отчего‑то заколотилось сердце. Похоже, я даже разволновался, а затем засыпал вопросами о тамошней жизни. Завязалась оживленная беседа. Если раньше мне было трудно поддерживать разговоры подобного рода, то теперь я без труда мог говорить практически на любую тему. Затем, как и положено, разговор перешел на дам, а еще после пары стаканов вина ‑ на поэзию. К этому моменту было достаточно выпито, только поэтому можно было объяснить мою просьбу спеть Анри де Коркорану, после того, как узнал, что тот музицирует и сам сочиняет песни. Француз взял цитру и начал играть и петь. Сначала известные баллады, а затем песни своего собственного сочинения. Я никогда не сочинял песен, но умел брать аккорды на гитаре и неплохо знал поэзию Высоцкого, поэтому, когда мне предложили что‑нибудь исполнить,nbsp; 'Показалось… или… у меня уже крыша едет? Но не резать же людей, только потому… Хм. В принципе до темноты часа два осталось. Можно потерпеть. А там видно будет'. я исполнил песню Владимира Высоцкого 'Про любовь в средние века'.

‑ Сто сарацинов я убил во славу ей, прекрасной даме посвятил я сто смертей, но, наш король, лукавый сир, затеял рыцарский турнир…

Даже будучи здорово пьяным, я понимал, как странно звучит песня человека, который еще только родиться через шестьсот лет. Необычной песню признали и рыцари, так же как и мою манеру исполнения, но, несмотря на это, попросили еще что‑нибудь спеть.

‑ …Ненависть в нас затаенно бурлит,

Ненависть потом сквозь кожу сочится,

Головы наши палит!

Погляди, что за рыжие пятна в реке

Зло решило порядок в стране навести

Рукояти мечей холодеют в руке

И отчаяние бьется как птица в силке

И заходиться сердце от ненависти!

Ненависть юным уродует лица!

Ненависть просится из берегов!

Ненависть жаждет и хочет напиться черною кровью врагов…

А вот 'Баллада о ненависти' у госпитальеров пошла на 'ура'. Мне пришлось исполнить ее раз пять, пока доблестные рыцари не запомнили слова, а затем, мы уже ревели песню Высоцкого в три глотки:

‑ …Но благородная ненависть наша рядом с любовью живет!

Ненависть! Ненависть! Ненависть!

ЭПИЛОГ К ПЕРВОЙ КНИГЕ

Я мог только догадываться, во что ввязываюсь, при этом, не имея ни малейшего представления о силе, коварстве и могуществе двух противоборствующих друг другу сил.

История их противостояния началась с того самого момента, когда в ночь на 13 октября 1307 года Великий магистр Жак де Моле и высшие сановники ордена по приказу короля Франции были обвинены в ереси и арестованы. Одновременно был наложен арест на все имущество и владения ордена. Тамплиеров обвинили в ереси: в том числе в осквернении креста, главного христианского символа, гомосексуализме и поклонении дьяволу. Многих из них инквизиция пытала до тех пор, пока те не признались в своих грехах, после чего они были казнены. В 1314 г. оставшиеся в живых лидеры ордена, в том числе последний Великий магистр Жак де Моле, были сожжены на столбах перед собором Парижской Богоматери на острове Сите, расположенном на реке Сена. Казалось, что со смертью последнего великого магистра завершились бурная двухсотлетняя история ордена рыцарей‑тамплиеров, но это было не так.

За два десятка лет до указанных событий среди тамплиеров образовалась группа людей, которые по‑иному смотрели на цели, которые ставил перед собой орден. Они считали, что церковь прогнила до основания, а вместе с ней и королевская власть. И не только во Франции, а во всей Европе. Именно эти люди, отринув стандартные взгляды на систему того времени, заложили в своих последователей иной взгляд на веру, государство и королевскую власть. Именно они поставили цель: создание из множества стран Европы единого государства ‑ царства Божьего на земле. Так было организовано тайное общество Хранителей Истинной Веры. Они шли к своей цели медленно и упорно, осторожно подбирая нужных людей, а вместе с ними ключевые посты в ордене. Именно через власть и могущество ордена Хранители собирались стать доверенными лицами правителей Европы, а через них влиять на умы их поданных. Хотя Хранители первыми узнали от своих информаторов в придворных кругах, что задумал французский король, но даже они, здравомыслящие и практичные люди, не рассчитывали, что дело обернется так страшно. Общество, как и высшее руководство ордена, питало надежды на помощь папы и ряда влиятельных лиц Европы, которые должны были стать на их защиту. Ведь тамплиеры столетиями боролись за веру Христову, а также оказали ряд услуг королям, принцам, герцогам ряда стран. Они рассчитывали на обвинения в алчности или в нарушении монашеских законов. Даже были готовы к тому, что орден распустят, но то, что произошло…