Сроку давности не подлежит - Кузьмин Сергей Трофимович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/55
• Следующая

Еще один крупнейший лагерь на территории присоединенной к фашистской Германии Австрии — Маутхаузен. Он был создан Кальтенбруннером еще в 1938 году, чтобы не увозить порабощенных австрийцев в лагеря, уже действовавшие в самой Германии. В дальнейшем Маутхаузен, как и другие гитлеровские фабрики смерти, стал интернациональным. Узниками его были около 335 тысяч человек — австрийцев, немцев, чехов, французов, русских, представителей других национальностей. Свыше 110 тысяч человек, в том числе более 32 тысяч советских граждан, были казнены или замучены. Среди них советский генерал Герой Советского Союза Д. М. Карбышев. Их подвиг увековечен мемориальным музеем, созданным на месте концлагеря.

Фашистские палачи отрабатывали в этих лагерях самые совершенные и эффективные методы убийств многих тысяч людей. Начальник имперского управления безопасности Кальтенбруннер, посетив Маутхаузен, со смехом вошел в газовую камеру, осмотрел ее. Затем по его требованию привезли заключенных и в присутствии Кальтенбруннера продемонстрировали три вида казни: отравление газом, повешение и расстрел в затылок. Среди обреченных были и женщины — им обрезали волосы, чтобы не мешали при расстреле. Кальтенбруннер внимательно наблюдал за казнями, видимо изучая, какой из демонстрируемых способов является более эффективным. В другой раз Маутхаузен посетил гаулейтер Вены фюрер гитлеровской молодежи Ширах. Он наблюдал казнь жертв, которые издевательски именовались «парашютистами». Их избивали, топтали ногами, а затем сбрасывали с обрыва высотой до 40 метров. Во время одного из своих последних посещений лагеря Кальтенбруннер дал приказ коменданту Цирайсу ежедневно умерщвлять в лагере по меньшей мере тысячу человек. В апреле 1945 года в Дахау поступила директива от Кальтенбруннера об умерщвлении ядом всех заключенных, кроме арийцев из западных стран. Тогда же намечалось ликвидировать два лагеря для евреев под Мюнхеном с помощью немецкой бомбардировочной авиации, которую предполагалось выдать за союзническую.

Но самые изощренные методы уничтожения людей, применявшиеся в фашистских лагерях, не могли сломить стойкость миллионов заключенных, сохранявших до конца человеческий облик и надежду на избавление от ужасов фашистского рабства.

Здесь, в гитлеровских концлагерях, не только в полной мере раскрылась античеловеческая сущность фашизма, но и проявились лучшие черты людей, совершавших в этих страшных условиях акты высочайшего мужества и героизма.

Великий гуманист М. Горький в своих произведениях воспел человека. Его словами «Человек! — Это звучит гордо» мне и хотелось бы закончить рассказ об ужасах фашистских застенков и о мужестве тех людей, которые сохранили все лучшее, присущее человеку, в аду самого массового и жестокого в истории гитлеровского террора.

В ходе расследования преступлений германского фашизма в самой Германии, в Польше и на оккупированной территории Советского Союза Чрезвычайной государственной комиссией СССР были установлены факты массового и зверского истребления детей.

Каждому здравомыслящему человеку ясно: дети — это дети, они не воюют, они не вооружены, они беззащитны и никакой опасности для германского рейха не представляют. Однако фашизм их зверски уничтожал. Уничтожал еще с большим садизмом и жестокостью, чем взрослых. Зверски расправляясь с мирным населением оккупированных территорий, фашисты грубо нарушали международные конвенции и установленные цивилизованным миром правила ведения войны. Истребление детей было еще более страшным преступлением гитлеровцев. Но они охотно совершали его, преследуя свои далеко идущие цели, связанные с установлением господства над всем миром.

Дети — это будущее народа, будущее нации, продолжение жизни на планете.

Хорошо известны слова Гитлера: «Я просто приму меры к систематической приостановке естественного прироста этого населения» (имеются в виду нежелательные для фашизма народы. — С. К.) (Нюрнбергский процесс. В 7-ми т., т. 4, с. 32.). «Мы, — говорил Гитлер Раушнингу, — должны развить технику обезлюживания… Я имею в виду устранение целых расовых единиц. И это — то, что я намерен осуществить».

В этих высказываниях фашистского фюрера и открывается истинная цель убийства детей на оккупированных территориях. Это геноцид в его самом изощренном проявлении, преступление против основ физического существования народов.

Когда за спиной более 70 лет жизни, когда уже кажется, что никакая жестокость в сегодняшнем мире не поразит тебя — человека, участвовавшего в расследовании преступлений злейшего врага человечества — фашизма, действительность вдруг снова возвращает нас к дням, которые, думалось, больше не вернутся.

Читаешь о массовом отравлении палестинских девочек в Ливане, и перед глазами стоит Лена Дубова из львовского гетто — девочка-подросток с поседевшими косичками, в синем в белый горошек платьице и с непроходящей грустью во взгляде.

Я встретился с ней в 1944 году в Золочеве, когда как представитель Чрезвычайной государственной комиссии участвовал в расследовании злодеяний немецко-фашистских захватчиков на Львовщине. История ее такова. Лена с мамой оказались во львовском гетто, из которого фашисты в массовом порядке вывозили людей в лес. Там их подводили к большой яме и расстреливали на глазах у остальных, ждущих такого же конца. Лена и ее мама попали в тот день в последнюю группу жертв. Выстрелы обожгли и оглушили девочку, и больше она ничего не помнила. Очнулась Лена под трупом матери: тьма, холод от тел, из которых уже ушла жизнь. Вокруг липкая кровавая масса. Ужас и страх придали ей сил: девочка стала выкарабкиваться, ей удалось вылезти из могилы. Болело простреленное плечо, платье заскорузло от крови. Была уже ночь, впереди мелькали какие-то огоньки, и Лена поползла к ним с надеждой, что там найдутся добрые люди. Так и оказалось. Лену спрятали, выходили, вернули к жизни. После освобождения Львова Советской Армией ее разыскал дядя из Золочева. Так она оказалась в этом городе и теперь стояла передо мной. Было это 40 лет назад. С тех пор родились новые поколения. Но снова и снова узнаешь, что там, где империалисты развязывают войны, опять на детские плечи наваливается страшная тяжесть пережитых ужасов. Во Вьетнаме дети становились мишенью для американских стратегических бомбардировщиков Б-52. До сих пор страдают они от последствий отравления их матерей и отцов сделанной в США химической «оранжевой смесью». Они становятся сиротами и калеками в Сальвадоре, где диктаторский режим пытается американским оружием сохранить свои прогнившие устои. Над детьми нависает угроза физического уничтожения и увечий всюду, где эксплуататорский класс прибегает к диктатуре фашистского образца, к военным авантюрам, к завоеванию нового «жизненного пространства».

Пожелтевшие документы, зафиксировавшие преступления империалистического человеконенавистничества в его крайнем — фашистском — выражении, снова возвращают меня в прошлое.

Мне не забыть выступления польской писательницы С. Шмаглевской на Нюрнбергском процессе в феврале 1946 года. Шмаглевская — узница Освенцима. В нем она пробыла с октября 1942 года до января 1945 года. Выступала она в качестве свидетельницы, допрашивал ее в судебном заседании Лев Николаевич Смирнов. Встав у свидетельского пульта и дав клятву говорить правду и только правду, Северина Шмаглевская с гневом и надрывом в голосе рассказала суду о систематическом уничтожении в концлагере детей, в том числе и только что рожденных младенцев. Она поведала суду, как детей в лагере заставляли непосильно работать, превращая их из физически здоровых в мертвецов, как производили над ними различные медицинские опыты. Но такова была участь только части прибывающих детей. В основном же прямо из подошедших к лагерю эшелонов по «дороге смерти» их вели в газовые камеры, а когда там не справлялись с людским потоком, детей бросали живыми в раскаленные жерла крематорских печей. Отчаянный детский крик стоял над лагерем постоянно.

• Предыдущая
• 37/55
• Следующая