Поющие Вечности - Глушановский Алексей Алексеевич - Страница 19

Чутье исправно доносило до него её чувства и ощущения, – опасение, настороженность, нервозность, – но категорично отказывалось давать какуюлибо иную информацию. Такое было впервые. Иногда, Артур представлял свое чутье как какогото небольшого и неощутимого ни для кого, кроме него, осьминогасимбионта, чьи щупальца ловили отголоски мыслей и эмоций окружающих барда людей и фейри. Если же у него была нужда в более точной и подробной информации, – то щупальца проникали внутрь собеседника, извлекая все необходимое из самых глубин души «респондента».

Сейчас же… Было полное ощущение, что ловя её сиюминутные эмоции, все то, что она сама бессознательно выбрасывает наружу, этот «осьминог» категорично отказывается заходить глубже, вообще прикасаться к его собеседнице. Это было странно, непривычно и непонятно.

Будь она фейри, – тогда имелось бы хоть какоето объяснение происходящему. Странности различных видов фейри – дело обычное. Но все, что Артуру удавалось уловить, указывало, что перед ним – человек. И это, изумляло, пожалуй, больше, чем окружающие девочку все остальные «непонятности».

Впрочем, действует чутье или нет, а делать чтото было необходимо. К нему обратились за помощью, помощью «по специальности» и выбора у Барда не было. Раз чутье не работает, оставалось только одно. Действовать обычными, человеческими методами – расспросами.

– Итак, все же. Что с тобой случилось? – серьезным тоном спросил Артур, глядя в глаза девочки, и изо всех сил напрягая бунтующее чутье, пытаясь выжать хоть каплю дополнительной информации.

– Ничего. – Пожала плечами та.

Артур усилием подавил короткую вспышку гнева. Эта девчонка явно над ним издевается.

– Просто – после короткой паузы, продолжила она, – Мне, почемуто не нравятся люди.

– Ну, это нормально. – Недоуменно пожал плечами бард. – Это твое мнение многие разделяют. Мне, например, они тоже не особенно по вкусу. Может, мы просто не умеем их правильно готовить?

– Не смешно. – Коротко отрезала Стася. – Как быть, если собственная мать, начинает тебя раздражать просто до невероятной степени, сестра вызывать отвращение, отец – бесит, а в обществе подруг ты едва сдерживаешься чтобы не придушить этих идиоток? И это при том, что гдето в глубине души, ты продолжаешь любить и уважать этих людей, и вполне осознаешь что ни они, ни их отношение к тебе не менялось, они все те же любящие тебя родичи… Зато чтото изменилось в тебе самой. Чтото стало… нехорошим. А что уж говорить про отношение к другим, совершенно чужим людям? Последнее время я вынуждена избегать даже общественного транспорта, чтоб не бояться, что не выдержу и наброшусь на какогонибудь совершенно постороннего человека.

– Гм… – Артур пожал плечами. – Я, конечно, не специалист, но может быть, тебе стоило обратиться не к барду, а к психиатру? Описанные симптомы сильно напоминают шизофрению.

Стася горько рассмеялась.

– Если бы. Скажи, «не специалист», часто ли люди, особенно сильно не понравившиеся шизофреникам, вскоре сходят с ума, и начинают гоняться за ними с ножом, крича «уйди из моих снов, ведьма»? Или, пытаются затащить его в какойнибудь подвал? Или с приторной улыбкой предлагают зайти в гости в одиночестве, обещая много чего хорошего? Или угощают компотом в школьной столовой, а после того как ты незаметно поменяешь стаканы, их увозят с острым отравлением? Хорошо, что к тому времени я уже стала немного параноиком, иначе увезли бы уже меня. А учитывая, что Машка куда постарше, и весила намного больше, чем я, сомневаюсь, что мы бы сейчас беседовали, выпей я этот компотик!

– Так… – В глубокой задумчивости Артур начал поглаживать гриф своей неразлучной гитары. – А я? Я тебя как, раздражаю? Сильно или нет?

– Знаешь… – Девочка наморщила лоб, и ненадолго призадумалась. – Вроде нет. – С глубоким изумлением констатировала она, поднимая на него глаза. – Я както даже и внимание не обратила… И знаешь, кажется, и не только ты… – Она решительно встала с дивана и быстрым шагом пройдя к двери резко распахнула её. Стоя в дверном проеме, она осмотрела соседнюю комнату, после чего вновь закрыла дверь и бросилась к окну.

Внимательно осмотрев улицу, она повернулась к барду лицом, и резко, торжествующе, взмахнула рукой.

– Да!!! – Глаза её сияли. – Как ты это сделал? Это надолго?

– Что именно? – с индифферентным видом поинтересовался Артур, не вставая со стула. Он пребывал в глубокой задумчивости, пытаясь разгадать загадку, поставленную перед ним этой странной девочкой.

– Убрал злобность? Я сейчас посмотрела на Ирку с Аленкой, потом – на прохожих, и ничего подобного прошлой злобе. А к тебе и вообще, какаято странная привязанность. Ладно бы как к парню, – хоть ты на мой вкус и староват немного, – она окинула его пристальным взглядом, – так ведь нет. Какого черта мне тебя защищать и оберегать охота? Ты, когда это свое внушение делал, ничего не перепутал?

– Внушение? – Артур усмехнулся. – И какое же я, потвоему, внушение сделал?

– Как какое? Вернул мне нормальное отношение к людям, ну и заодно – симпатию к себе, в голову засунул. Только с последним, похоже, чегото напортачил маленько… – Она вновь осмотрела его уже откровенно критичным взглядом.

– И ты так спокойно говоришь о том, что какойто мужик, которого ты в первый раз видишь, внушил тебе нечто подобное? – С любопытством поинтересовался Артур, разглядывая её словно какуюто диковинку.

– Знаешь, – запрыгивая на диван и принимая вычурную и странную, видимо подсмотренную в какомто из «мужских журналов» позу, ответила ему девочка. – Я, в общемто, не планировала расставаться с девственностью столь рано, но если это твоя цена за возможность жить нормальной, человеческой жизнью, и просто любить своих родных, то я согласна. Особенно, если ты свое внушение поправишь, – может даже удовольствие получить удастся. Только будь помягче, ладно? А то страшно немного всетаки.

– Сядь. – Грустно вздохнул Артур и почесал затылок. Головоломка начинала складываться. Правда, ответ был совершенно невероятен, однако ничего другого в голову просто не приходило.

– Я не делал тебе никаких внушений. Я просто не умею ничего подобного, а даже если бы умел, то все равно не мог бы сделать. Для Бардов подобные воздействия запрещены в принципе, – наравне с убийствами, изнасилованиями, избиениями, кражами и ложью. Сильная симпатия вкупе с желанием «охранять и защищать» – обычная реакция любого фейри на находящегося рядом Барда. А постоянная, терзающая и мучающая злоба на весь людской, (и нелюдской, впрочем, тоже) род, на время исчезающая после получения некоторого количества Чистоты – обычное состояние фейри из Неблагого Двора. Хочу уточнить, что во время «поединка» с вашим Владиславом, я выплеснул столько Чистоты, что хватило бы, чтобы на неделю успокоить целую роту вампиров, будь они гденибудь поблизости.

– В связи с этим, у меня имеется к тебе такой вопрос. Насколько вероятно, что твои родители – это именно твои биологические родители? Особенно отец?

– Мимо. – Стася улыбнулась. – Мы с сестрой – почти точные копии отца. Он наполовину кореец, так что признаки, как говорится, налицо, – она демонстративным жестом отбросила в сторону копну длинных черных волос. Если учесть, что мы с сестрой похожи не только на него, но и друг на друга, и то, что у них с мамой прекрасные отношения, то о своей родословной я могу судить с абсолютной точностью. И никаких «неблагих фейри» в ближайших трехчетырех поколениях моих предков однозначно не было.

– Тогда не знаю. – Артур развел руками. Версия которую он обдумывал, разбилась вдребезги под весом приведенных девочкой аргументов.

– А что говорит твое чутье? – Сосредоточенно чтото обдумывая, спросила Стася, рассеянно покусывая прядку волос. – Я сейчас не нервничаю, не волнуюсь, и даже не злюсь.

– Ничего оно не говорит, – неохотно признался Артур. – Внешние эмоции еще коекак ловит, а вот чтобы поглубже чтонибудь… Увы. Кажется, ты для него почемуто непроницаема. В первый раз такое, между прочем.