Мастера детектива. Выпуск 3 - Сименон Жорж - Страница 18

• Предыдущая
• 18/195
• Следующая

Размышления Марея были прерваны. Его позвали: Монжо как будто приходил в себя. Марей побежал по коридорам и только по дороге заметил, что забыл надеть галстук. Монжо выглядел не таким мертвенно–бледным. Дастье, молодой хирург, кончал перевязку.

– Он слышит, – сказал хирург. – Попытайтесь, только недолго.

И Марей начал что–то путано говорить, он уже не знал, с чего начать. Монжо повернул голову. Глаза у него были мутные, рассеянные, и все–таки они следили за движениями комиссара.

– Монжо, – прошептал Марей, – я был там… когда в вас стреляли… в саду… Вы меня слышите?

Монжо опустил веки.

– Хорошо… Я следил за вами… Как зовут того, кто покушался на вас?… Назовите только имя, и на сегодня будет довольно.

Дастье и обе санитарки подошли ближе. Раненый пытливо вглядывался в лица, со всех сторон склонившиеся над кроватью, словно с огромным трудом пытался отделить образы, возникшие перед ним наяву, от тех, что осаждали его во сне.

– Только имя, – повторил Марей.

Монжо мотнул головой справа налево.

– Он отказывается, – шепнула санитарка.

– Скорее всего, просто не знает, – сказал Дастье.

– Имя? – жестко произнес Марей.

Дастье взял руку Монжо, щупая пульс, и Монжо ответил ему неким подобием улыбки. Марей еще ниже склонился над ним.

– Послушай, Монжо… Ты ведь знал его?… Закрой глаза, если ты его знал… То, что я от тебя требую, совсем нетрудно… Ты не мог его не знать. Так что закрой глаза, и все.

Глаза Монжо оставались широко открытыми.

– Нечего рассказывать мне сказки, – проворчал Марей. – Он–то тебя отлично знал.

Монжо закрыл глаза.

– Он тебя знал, а ты его нет?

И тогда без всякого выражения, голосом странным, похожим на рыдание, Монжо произнес:

– Нет.

Гримаса боли скривила его рот.

– Оставьте его, – приказал Дастье. – Он уже обессилел.

Он подтолкнул комиссара к выходу. Марей тотчас же стал звонить Люилье.

– Все в порядке, – говорил он возбужденно, – он скоро сознается. Он уже ответил.

– Он знает убийцу?

– Уверяет, будто не знает, но это ложь. Я не мог его долго допрашивать, он еще очень слаб. Но сегодня вечером я за него возьмусь. Не забудьте побеседовать с хирургом. Его зовут Дастье. Парень умный, готов помочь нам… Что слышно у Табара?

– Ничего.

– Я вас предупреждал, – заявил Марей и повесил трубку.

С этого момента между раненым и полицейским начался опасный поединок. Марей был терпелив. Монжо чувствовал, что на его стороне санитарки и хирург. Дастье не отказывался помогать Марею, но, как только видел, что силы Монжо на исходе, тут же вмешивался, выпроваживал Марея из палаты, и упрямый комиссар шел в коридор, курил сигареты одну за другой, потом снова возвращался.

– Послушай–ка, мой дорогой Монжо. Не притворяйся, что спишь. Этот номер не пройдет. Ты видел того человека вот так, как я тебя сейчас вижу… Опиши его.

И Монжо, вздыхая и морщась от боли, словно в нерешительности отрывисто отвечал:

– Небольшого роста… в плаще.

– Какого цвета?

– Черного.

– С поясом?

– С поясом…

– В шляпе?

– Да.

– В фетровой?

– Да.

– Надвинутой на глаза?

– Да.

– Он был с усами, с бородой?

– Нет… Бритый…

Марей сжимал кулаки. Он догадывался, что Монжо лжет, болтает просто так, все что ему в голову взбредет. К тому же шофер сам себе противоречил, один день говорил одно, другой день – другое, а когда Марей повышал голос, так жалобно смотрел на санитарку, всегда сопровождавшую комиссара, что та тут же прекращала допрос.

– Как вы не понимаете, что это негодяй, – возмущался Марей.

– Может быть. Но здесь он имеет право на снисхождение.

И Монжо, здоровье которого теперь восстанавливалось прямо на глазах, упорно разыгрывал из себя тяжелобольного, а если Марей становился слишком настойчив, вдруг начинал стонать.

– Хорошо, – говорил Марей. – Отдохни. Через четверть часа я вернусь.

И вскоре действительно возвращался, с улыбкой потирая руки.

– Ну как? Теперь лучше?… Давай поговорим.

Все начиналось сызнова: приметы незнакомца, его походка, говор… Монжо, в конце концов, невольно вступал в игру.

– Где он тебя ждал?

– Перед дверью.

– Почему вдруг такое позднее свидание, в десять часов вечера?

– Днем он был занят.

– Откуда ему стало известно, что ты обедаешь «У Жюля»?

– Не знаю.

– Он звонил тебе впервые?

– Да.

– Чего он хотел?

– Нанять меня в шоферы.

– Почему ты его впустил?

– Нельзя же было разговаривать на улице.

– Ладно. Что вы друг другу сказали?

– Ничего. Он вынул револьвер.

– Вот так сразу?

– Да.

– Неправда. Я видел с улицы, как ты размахивал руками.

– Я хотел помешать ему выстрелить. Обещал ему деньги… Пытался выиграть время… А потом он подошел и выстрелил мне прямо в грудь. Клянусь вам, что это правда.

Марей шел к телефону и повторял Люилье ответы Монжо.

– Он лжет! – кричал Люилье. – Послушайте, Марей, надеюсь, вы не дадите обвести себя вокруг пальца…

– Хотел бы я видеть вас на своем месте!

Совсем отчаявшись, Марей пытался вместе с Фредом подвести итоги.

– Что мы можем утверждать с уверенностью? Ничего, – невозмутимо говорил Фред. – Хозяин бистро слышал лишь приглушенный голос, «едва различимый», как он выразился. Кто–то попросил Монжо, и все. А Монжо знай твердил себе: «Хорошо… Хорошо… Ладно…» Так что, не считая выстрела, все остальное чепуха.

Марей не мог не согласиться с Фредом. Но Монжо упорствовал в своих показаниях. Марей тоже не отступался, хотя иногда при виде шофера, утопающего в подушках и взирающего на него спокойно, с полным самообладанием и чуть–чуть насмешливо, ему нестерпимо хотелось схватить того за горло.

– Поговорим о заказном письме. Надеюсь, ты не станешь отрицать, что посылал его?

– Нет.

– Ну? И что же там было?

– Оскорбления, угрозы… Обыкновенное дурацкое письмо! Я обозлился, что меня прогнали. Вот и писал всякую ерунду, что в голову пришло.

– И, однако, ты позаботился отправить его под вымышленным именем.

– Мсье Сорбье мог пожаловаться.

– Значит, и письмо свое ты не подписал?

– Конечно, нет. Я не собирался причинять зла мсье Сорбье. Когда я узнал, что его убили, я был очень огорчен.

Все это он выложил с полным спокойствием, поглядывая на комиссара с наглой ухмылкой. Марей кивал, делая вид, будто принимает всерьез его объяснения.

– Как ты поступил на службу к мсье Сорбье?

– Случайно. Завод от меня в двух шагах. Сначала я пробовал наняться туда. Свободных мест не оказалось, но мне сказали, что мсье Сорбье ищет шофера.

Марей проверил. Так оно и было. Монжо и в самом деле явился на завод. Сорбье он, конечно, показал поддельное удостоверение. Но в этом он, разумеется, тоже не захочет признаться.

Марей продолжал настаивать.

– Где ты был в два часа в тот день, когда убили мсье Сорбье?

Монжо улыбнулся:

– На скачках в Ангьепе. Я знал, что надо ставить на Аталапту и Фин Озей.

Фред проверил его алиби. Оно не вызывало сомнений, Монжо видели в конюшнях, он болтал с конюхами. Значит, его бесспорно не было в Курбвуа.

– Ты наблюдал за заводом в бинокль?

– Я? Делать мне, что ли, нечего? Бинокль мне был нужен на скачках.

Почва ускользала из–под ног Марея. Как–то вечером он вышел из больницы и встретил Бельяра в баре на Елисейских полях.

– Кажется, я все брошу, – вздохнул он.

– Как? – изумился Бельяр. – Ты его не арестуешь?

– Это невозможно. Улик против него нет. Теперь он стал вроде бы жертвой. В больнице на меня смотрят косо.

– И все–таки…

– Да, да… Он в этом деле замешан. Это так же верно, как то, что ты сейчас сидишь передо мной. Но поди докажи, что это так. Он написал письмо Сорбье. Ну и что? Его ранили такой же точно пулей, какой был убит Сорбье. Ну и что? Почему бы ему не утверждать, что убийца Сорбье преследует теперь его близких. Что завтра настанет очередь старой Мариетты или Линды… Он может рассказывать все, что ему в голову взбредет!

• Предыдущая
• 18/195
• Следующая