Струны сердца - Макбрайд Мэри - Страница 3

• Предыдущая
• 3/33
• Следующая

— Кейти. — Голос Рейса стал мягким. — Это ненадолго, обещаю. — Опустившись на колено, он поцеловал ее руку. — Я найду Хани и привезу домой.

— Ты поедешь один? Может, лучше организовать отряд полицейских? Ведь если Саммерфилд ограбил банк…

— Не стоит, — покачал головой Айзек. — Среди полицейских всегда найдутся любители пострелять. Рейс сам справится, миссис Кейт. Тем более, что его теперь не остановить!

— Ты прав, дружище, — сказал Логан, вставая. — Присмотришь в мое отсутствие за Кейт и мальчиками?

— Я староват для того, чтобы пуститься в погоню с тобой, Рейс, но нелишне на помнить, что и ты не становишься моложе. А преступнику лет тридцать, а то и меньше.

— Он похитил мою дочь.

— Если правда то, что говорит твой кассир, у этого человека не было другого выбора.

Дура, идиотка, в сотый раз укоряла себя Хани. Его надо было приковать к решетке!

Гидеон Саммерфилд вынес девушку из банка, а затем, перекинув через седло и привязав, как мешок картошки, вскочил на своего здорового гнедого жеребца. Они были в пути уже более двух часов.

Вначале она вопила и, поминутно оборачиваясь через плечо, кляла его на чем свет стоит. Преступник никак не реагировал, что еще больше подогревало ее злость. Потом, порядком устав, она умолкла, в ужасе ожидая, что он остановится, сбросит ее на землю и изнасилует.

Они уже отъехали далеко от города, впереди виднелись лишь небо да покрытые зарослями шалфея холмы.

— Дура, — произнесла она, на этот раз вслух.

Саммерфилд одной рукой придержал пленницу, другой натянул поводья. Спешившись, он спустил Хани на землю.

— Что вы делаете? — пропищала она.

— Собираюсь отправить естественную нужду, — спокойно ответил он, подталкивая ее перед собой по направлению к низкорослому кустарнику.

— Нет… то есть, я хочу сказать, вы не можете…

— Могу, леди, не сомневайтесь.

— Но… здесь негде укрыться, — посетовала она.

— Об этом вам следовало бы подумать раньше, до того, как решили сделать меня своим сиамским близнецом, моя прелесть. — С этими словами Гидеон начал расстегивать ширинку.

Хани отвернулась и закрыла глаза. Она была готова к насилию, но не к хамству. Это хуже насилия. Это унижение.

— Какая же я дура! О чем только я думала? Что вы отдадите деньги и пойдете со мной к шерифу? Лучше бы вы меня пристрелили. Оставили бы меня мертвой на полу этого проклятого банка. Или отрубили бы мне руку!

— Вы закончили?

— О! А вы? — Она увидела, что Гидеон застегивает штаны.

— Ваша очередь, дорогая.

— Ни за что!

— Как хотите.

Он взял Хани за руку и повел к лошади, но она стала изо всех сил упираться.

— Я требую, чтобы вы мне сказали, куда меня везете, мистер Саммерфилд. И каковы ваши намерения.

Гидеон стиснул зубы. Намерения! Последние два часа он только то и делал, что пытался побороть свои низменные инстинкты. У него кружилась голова от запаха ее волос, от созерцания ее прелестной формы уха и белоснежной, гладкой кожи на шее.

Он заглянул в бирюзовые глаза и рывком притянул ее к себе.

— Не смейте! — бросила Хани, стараясь вырваться.

— Не сметь чего? Вдыхать твой запах? Трогать тебя? — Запустив руку в густые волосы девушки, он запрокинул ее голову. — Целовать?

Хани замерла под его взглядом.

— Не ведите себя как дикий зверь, мистер Саммерфилд, — наконец выдавила она.

Он прочел испуг в ее глазах, увидел румянец, вспыхнувший на щеках, и упрямо сжатый рот. Этот дикий зверь уже пять лет не притрагивался к живому существу, разве что когда, положив руку на плечо другого заключенного, шел вслед за ним по коридору тюрьмы. Тумаки от надзирателя вряд ли можно считать прикосновением. А сейчас у него голова шла кругом от одного вида этих огромных глаз и влажных губ.

Они стояли совершенно одни на пыльной дороге под палящем солнцем. Она была целиком в его власти. Но Гидеон Саммерфилд, сжигаемый желанием дикий зверь, отпустил ее.

Он с трудом процедил сквозь стиснутые зубы:

— Не беспокойся, ясноглазая. Ты не в моем вкусе.

Это было не так уж и далеко от истины. Женщины, которых он знал, были по большей части проститутками. Иногда, правда, попадались и порядочные, но они сближались с ним скорее из любопытства или ради экзотики: им больше хотелось ощутить, каково это — лечь в постель с вором, чем заниматься любовью. Эта девушка — другая. В ней чувствовалась порода, такие еще не попадались на его пути.

— Ну и слава Богу! Но я хочу получить ответ на мой вопрос: куда мы едем? И когда вы намерены меня отпустить?

Лицо Гидеона расплылось в насмешливой улыбке.

— Отпустить тебя? — Он поднял ее руку в наручнике. — А мне казалось, это я пленник, ясноглазая.

— Вовсе не смешно, мистер Саммерфилд.

— Гидеон.

— Простите?

— Послушай! — Он передернул плечами. — Почему бы тебе не называть меня по имени, пока мы прикованы друг к другу? И ты можешь сказать, как тебя зовут.

— Эдвина.

— Это имя тебе не подходит.

— И вы тоже.

Гидеон опустил голову, как бы сдаваясь, и Хани в первый раз обратила внимание на то, какие у него красивые волосы. Цвета то ли мускатного ореха, то ли корицы.

— Эдвина, — пробормотал он, словно пробуя это имя на вкус. — А как твоя фамилия?

Все еще завороженная цветом его волос, она хотела сказать правду, но вовремя спохватилась. Если этот головорез узнает, что она дочь банкира, неизвестно, что он может выкинуть.

— Кэссиди.

В ответ Гидеон церемонно приветствовал ее, и она отметила, какой изящной формы у него рука. Жест был настолько естественным, будто этот человек провел последние пять лет при дворце, а не в тюрьме.

— Рад познакомиться с вами, мисс Эдвина Кэссиди. А теперь нам пора ехать. -

— Он бросил взгляд в сторону кустов. — Вы уверены, что вам не нужно…

— Уверена, мистер Самм…

— Гидеон, — поправил он и, подхватив на руки, понес ее к лошади.

Уже усевшись впереди него, Хани обернулась и спросила:

— Вы так и не сказали, куда мы направляемся, мистер… э… Гидеон.

Он обхватил ее за талию и пришпорил коня.

— Неужели не сказал?

— Нам нужна комната, — тихо сказал Гидеон портье, поддерживая крепко спящую мисс Эдвину Кээссиди и стараясь спрятать ее руку в наручнике в складках платья.

— Четыре доллара, и плата вперед, — понимающе ухмыльнулся портье. Единственная в городе гостиница была расположена рядом с дансингом, так что портье привык к тому, что сюда приводили женщин.

— Вот вам пять, и позаботьтесь, чтобы в номер принесли горячую воду и полотенца. Надо записаться а в книгу?

— Черт! Чуть не забыл. Можете написать что угодно. Это не имеет значения.

Поддерживая девушку левой рукой, Гидеон расписался в книге. Увидев фамилию, портье выпучил глаза.

— Мистер Саммерфилд, сэр! Я сейчас же позабочусь о горячей воде и полотенцах. Желаете что-нибудь еще?

— Нет, благодарю.

Надо же, подумал он, прошло пять лет, а его все еще помнят. Это хорошо. Легче будет выполнить то, что он должен сделать.

Комната была маленькой и скудно обставленной, но по сравнению с тюремной камерой показалась Гидеону просто роскошной. Захлопнув ногой дверь, он опустил спящую девушку на кровать.

Эдвина не проснулась, но в этом не было ничего удивительного: они скакали более двенадцати часов под лучами палящего солнца. Девушка молчала всю дорогу. А когда взошла луна, у нее, по-видимому, уже не осталось сил бороться с усталостью, и она крепко уснула. Гидеон прислонил ее голову к своему плечу, прижавшись щекой к ее волосам. Лошадь он пустил шагом. У него еще будет время для хладнокровной мести, а пока он насладится теплом мисс Эдвины Кэссиди.

Достав из кармана рубашки зубочистку, Гидеон открыл замок наручника на своей руке. Потом снял с обмякшей от сна девушки мятое платье.

— Дуреха, — проворчал он, обнаружив, что ее нижняя юбка намокла. Упрямая девица готова была лопнуть, лишь бы не уронить достоинство. Но когда страдалицу сморил сон, все случилось помимо ее воли.

• Предыдущая
• 3/33
• Следующая