Современный венгерский детектив - Череш Тибор - Страница 37

— Ну нет! Оружие я не отдам!

— Тогда сидите здесь, — решительно сказала Лиза. — Ваше дело. — Она вышла на террасу. Дождь лил, не ослабевая. Лиза слышала, как в комнате приглушенными голосами ожесточенно спорили Хубер и Герцег.

— Вот пистолет, мадам, — громко сказал Герцег, выходя к Лизе на террасу.

Когда до Лизы донесся усиленный динамиком подслушивающего аппарата голос Герцега, она остолбенела от удивления. Хотя уже много дней они с Шалго надеялись услышать с помощью своего аппарата что-то важное, эти надежды, к их большому огорчению, не оправдались. Шалго готов был поклясться, что с Хубером не все ладно. У Оскара это уже стало навязчивой идеей. Он считал, что во всей истории убийства Меннеля ключевая фигура — Хубер. Поэтому он ни на мгновение не поверил, что показания Хубера действительно ценные, как склонен был считать полковник Кара.

— Мне кажется, ты уже запутался в своих версиях, дорогой, — говорила Лиза. — В конце концов совсем не обязательно, что Хубер знал о секретной рации в машине и о том, что Меннель был шпионом. Ведь фирма «Ганза» занимается наряду со шпионажем и нормальной торговой деятельностью. Почему нельзя предположить, что Хубер приехал только для подписания соглашения и для того, чтобы доставить на родину тело Меннеля? И если он разоблачил Меннеля, почему мы не можем поверить, что он сделал это искренне, желая порвать со своими хозяевами?

Шалго задумчиво возражал:

— Хуберу стало известно, что мы нашли рацию. Следовательно, он вполне резонно предположил, что, пока он будет в Венгрии, мы будем наблюдать за ним. И вероятнее всего, что своим «честным» признанием он хотел добиться того, чтобы за ним перестали наблюдать.

— Возможно, — соглашалась Лиза. — Но зачем? Если его задача только подписать соглашение вместо Меннеля, то плевать ему на ваше наблюдение. Если же он должен еще что-то сделать, то возникает вопрос: что именно?

— Может быть, выполнить задание, которое не сумел осуществить Меннель? — предположил Шалго.

— Оскар, дорогой, согласись, что эта версия смешна, — возражала ему Лиза. — Тогда бы Хубер не рассказал, в чем состояло задание Меннеля.

Однако Шалго не сдавался:

— Откуда ты знаешь, что у Меннеля было именно то задание, о котором сообщил Хубер? Да и что он нам сказал? В Венгрии есть агенты. А кто они, эти агенты? Спрятаны драгоценности. Но где они спрятаны? Их спрятал гитлеровский офицер, майор. Но как его звали? В деле замешаны венгерская девушка, ее жених и ее мать. Конечно, может быть, речь идет о Беате Кюрти и ее матери. Но, может, это совсем другие люди… Слушай, а вдруг он нашел микрофон и сейчас смеется над нами?

— Оскар, ты просто невозможен!

— Да, таков уж я есть. Я поверю ему, только когда он выдаст нам хоть одного агента. А пока почему это я должен верить на слово Хуберу?

Когда в этот же день Хубер заявил, что он решил выдать всю агентурную сеть Меннеля в обмен на заграничный паспорт и право выехать куда пожелает, Лиза торжествующе посмотрела на Шалго.

Теперь Оскару Шалго нечего было возразить. Кара и его товарищи радовались, а он по-прежнему испытывал какую-то неудовлетворенность. «Черт меня побери! Если бы я мог сам себе доказать, на чем основываются мои сомнения? Что мешает мне спокойно признать свое поражение? И вообще, какие у меня претензии к господину Хуберу?»

Уже сидя рядом с Карой в машине, Шалго поделился с ним своими сомнениями. Хубер, например, упомянул, что в тридцать восьмом или в тридцать девятом он изучил венгерский язык. Вряд ли это так. Конечно, могут быть хорошие языковые способности, отличная память, допустим, что он полюбил венгерский язык и до сих пор много читает по-венгерски, используя любую возможность поговорить с венгерскими эмигрантами. И еще одно: зачем Хубер ездил в Балатонфюред и бродил по кладбищу? Интересно, что Хубер ответил бы на этот вопрос? Допустим, он сказал бы: «Признаю, господа, что это, конечно, странно. Но ведь у каждого свои причуды. Одни собирают спичечные этикетки, другие под старость играют в „железку“, третьи, как, например, я, бродят по кладбищам. Так я обычно знакомлюсь с новым городом». Тогда мы бы спросили у него: «Почему же вы до сих пор не посетили красивое кладбище в Балатонэмеде?» И действительно, почему он не посетил его? Хотя скучает от безделья целыми днями…

— Словом, ты никак не хочешь ему поверить? — улыбаясь, спросил Кара.

— Не могу, — честно признался Шалго. — Не знаю, что со мной происходит, но не могу. Наверное, старею, Эрне. И самое смешное, что я, всегда веривший фактам, сейчас почему-то вопреки фактам больше доверяю интуиции. Понимаю, что это глупо, но это так. А почему он попросил устроить ему билет на самолет в Гавану?

— Боится Брауна и его людей.

— Это понятно. На его месте и я бы боялся. Но что он собирается делать на Кубе?

— Понятия не имею. Спроси у него. Правда, насколько мне известно, этот рейс из Праги предусматривает посадку в Канаде. Так что Хубер может просто прервать полет там.

— Но это будет означать, что он не так уж боится Брауна.

— Послушай, Шалго, — проговорил Кара, смеясь. — Ну зачем ты все усложняешь? Мы получим от него имена агентов, изучим список, а там будет видно. Меннеля убил не он. Перед Венгрией он не виновен. Ну и пусть себе катится на все четыре стороны. В конце концов это его дело, где ему прятаться от Брауна… Да, чуть не забыл! А ведь я разгадал смысл поздравительной открытки, которую ты нашел у Салаи. — Кара достал из внутреннего кармана бумажку, на которую Шалго в свое время переписал текст открытки. — Вот смотри. Я расшифровал, код довольно примитивный: начиная со второй строки к единице (первой букве) прибавляешь семь, плюс семь и так далее. Получается фраза: «Жду в Эмеде». Кстати, я нашел и разъяснение, почему открытку пометили семнадцатым, а отправили по почте пятнадцатого. Разность между семнадцатью и пятнадцатью — два, то есть смотри вторую строку. Затем прибавь двойку к семнадцати, — получишь девятнадцать. Иначе говоря, автор поздравительной открытки ждал нашего Салаи в Эмеде девятнадцатого. Скорее всего, Меннель намеревался встретиться не только с Гезой Салаи, но и еще с кем-то третьим. Возможно, с Сильвией. Хотя не исключено, конечно, что Сильвия — это кличка самого Меннеля…

— Н-да, — протянул Шалго, — все возможно…

— Интересно, как отреагирует на это Салаи? Позвони, пожалуйста, Балинту и скажи, чтобы они с Фельмери допросили Салаи о Сильвии.

Позвонив по телефону Фельмери, Шалго передал ему указание полковника. Балинта он застал в помещении местного совета. Майор отпустил своих сотрудников, пригласил Шалго сесть и поделился с ним радостной новостью: удалось получить важные данные. Повторно просмотрев книги регистрации проживающих в гостинице и мотеле, его сотрудники установили, что некто Эрих Фокс, гражданин ФРГ, антиквар из Мюнхена, пятнадцатого июля прибыл в гостиницу. Он забронировал себе номер по тридцатое июля, но уже двадцатого куда-то бесследно исчез.

— Это что-то новое! — заметил Шалго. — Ведь твои люди доложили полковнику Каре, что после восемнадцатого никто из гостиницы не выписывался.

— Произошла ошибка, — ответил Балинт. — Дело в том, что Фокс оплатил свой счет по тридцатое включительно. Двадцатого вечером, выезжая из гостиницы, он предупредил, чтобы номер за ним сохранили, потому что через два-три дня он вернется. Но не вернулся. Несколько минут назад я говорил с нашими пограничниками в Хедешхаломе. По их данным, Эрих Фокс пересек границу двадцатого июля около полуночи. Теперь нужно установить, был ли знаком Фокс с Меннелем. Наверное, кончится все это тем, что мы признаем: Салаи сказал правду.

Шалго не хотелось спорить с Балинтом, тем более что эта версия выглядела логично: Меннель нашел драгоценности, а Фокс, улучив момент, убил его, завладел драгоценностями и поспешно выехал из Венгрии. Кстати, эта версия объясняет и необычное для западного коммерсанта поведение — он уплатил за номер за несколько дней вперед.