Жестокость - Уильямс (Вильямс) Рэймонд (Раймон) - Страница 9

— Через реку едем, — сказал мальчик. — Это река, а мы по ней едем.

— Прекрасно, — сказала мать.

— Мы на мосту над рекой. — Это он уже обращался к самому себе.

Ехавшие в этом же вагоне немногочисленные пассажиры сидели преимущественно в противоположном конце. Если кто-либо из них проходил по коридору мимо их купе, мальчик поднимал голову и говорил: «Привет». Кто-то отвечал ему: «Привет», кто-то спрашивал, нравится ли ему ехать на поезде, а кто-то добавлял еще, что он такой хороший большой мальчик. Подобные замечания почему-то вызывали у ребенка раздражение, и он всякий раз, слыша их, снова отворачивался к окну.

— А вон корова, — говорил он или, вздохнув, спрашивал: — Долго нам еще ехать?

— Уже недолго осталось, — всякий раз отвечала мать.

В какое-то мгновение малышка, которая в общем — то сидела довольно спокойно и казалась поглощенной своей погремушкой и сухариком, завалилась слишком сильно на бок и ударилась головой. Раздался плач, и мать, отложив книгу, бросилась успокаивать дочурку. Мальчик соскользнул со своей полки и, подбежав к сестренке, принялся гладить ее ножки, уговаривая не плакать; девчурка столь же неожиданно рассмеялась и снова принялась сосать, правда, уже новый сухарик. А мальчик, получив от матери леденец на палочке, опять уткнулся в окно.

— А я видел ведьму, — через минуту сказал он матери. — Это была большая, старая, страшная, старая, плохая, старая ведьма — там, снаружи.

— Прекрасно, — откликнулась мать.

— Большая, старая, страшная ведьма, и я сказал ей, чтобы она уходила, и она ушла, — продолжал мальчик вести с самим собой негромкий разговор. — Она пришла и сказала: «Сейчас я тебя съем», а я ответил: «Не съешь» а потом прогнал ее — плохую, старую, злую ведьму.

Он замолчал, потому что в этот момент дверь в вагон открылась и вошел мужчина. У него было приятное лицо, красивые седые волосы, а синий костюм после долгой дороги почти не помялся. В руке он держал сигару, и когда мальчик сказал ему: «Привет», мужчина помахал сигарой и ответил:

— Приветствую, сынок.

Он остановился как раз напротив входа в их купе и, чуть наклонившись, принялся разглядывать мальчика, который в свою очередь вытянул шею и уставился на незнакомца.

— И что же ты высматриваешь в этом окне? — спросил мужчина.

— Там ведьмы, — тут же ответил мальчуган. — Плохие, старые, злобные ведьмы.

— Понятно, — кивнул мужчина. — И много их там?

— Мой папа тоже курит сигары, — сказал мальчик.

— Все мужчины курят сигары, — ответил незнакомец. — Когда-нибудь и ты будешь их курить.

— А я уже мужчина, — заявил мальчуган.

— И сколько же тебе лет?

Услышав извечный вопрос, мальчик с минуту подозрительно разглядывал незнакомца, после чего заявил:

— Двадцать шесть. Восемьсот и сорок восемьдесят.

Мать оторвала взгляд от книги. — Четыре, — сказала она, с нежностью посмотрев на сына.

— Неужели? — вежливо спросил мужчина, обращаясь к мальчику. — Значит, двадцать шесть. — Он кивнул сидевшей напротив женщине. — А это твоя мама?

Мальчик перевел взгляд на мать, после чего кивнул: — Она самая.

— И как же тебя зовут?

Глаза мальчика подозрительно заблестели.

— Мистер Иисус, — ответил он.

— Джонни, — снова проговорила женщина. Перехватив взгляд сына, она деланно нахмурилась.

— А вон моя сестра, — указал мальчик пальцем. — Ей двенадцать с половиной.

— Ты любишь свою сестренку? — спросил мужчина.

Мальчик уставился на него, а мужчина сделал шаг вперед и сел рядом с ним.

— Слушай, — проговорил седой, — а хочешь, я расскажу тебе про свою маленькую сестренку?

Мать, которая было встревоженно посмотрела на незнакомца, когда он уселся рядом с ее сыном, снова умиротворенно уткнулась в книгу.

— Расскажите мне про свою сестренку, — сказал мальчик. — Она что, ведьмой была?

— Возможно, — ответил мужчина.

Мальчик возбужденно рассмеялся, а мужчина откинулся на спинку сиденья и пыхнул сигарой.

— Так вот, — начал он, — у меня тоже была маленькая сестренка, вот как у тебя.

Мальчик смотрел на него и кивал в такт каждому слову.

— Моя сестренка, — продолжал мужчина, — была такая миленькая и хорошенькая, что я любил ее больше всего на свете. А сказать тебе, что я сделал?

Мальчик энергично закивал головой; женщина тоже оторвалась от книги и, улыбнувшись, стала слушать.

— Я купил ей лошадку — качалку, куклу и миллион леденцов на палочке, а потом посадил ее себе на колени, одной рукой обхватил за шею, а другой принялся щипать — щипал, щипал, пока она наконец не умерла.

Мальчик сидел, затаив дыхание, а женщина зачем-то обернулась и глянула себе за спину. Улыбка с ее лица сошла. Пока мужчина говорил, ее рот то открывался, то снова закрывался.

— А потом взял нож и отрезал ей голову, после чего взял эту голову…

— Вы ее на части разрезали? — едва вымолвил мальчик.

— Я отрезал ей голову, потом руки, ноги, а потом еще волосы и нос, — сказал мужчина. — И еще ударил ее палкой и вообще убил.

— Погодите-ка, — начала было женщина, но в этот момент младенец снова завалился набок, а когда она его поправила, мужчина уже продолжал свой рассказ.

— А потом взял ее за голову и вырвал из нее все волосы, и…

— Вашу маленькую сестренку? — увлеченно переспросил мальчик.

— Мою маленькую сестренку, — подтвердил мужчина. — А потом засунул ее голову в клетку с медведем и тот съел ее целиком.

— Съел всю голову целиком? — переспросил мальчик.

Мать отложила книгу, поднялась и приблизилась к мужчине. Встав над ним, она проговорила:

— Что это вы такое говорите, а? — А когда мужчина поднял на нее учтивый взгляд, добавила: — Убирайтесь отсюда.

— Я вас напугал? — спросил мужчина. Затем он посмотрел на мальчика, слегка поддел его локтем, и оба они весело рассмеялись.

— Этот дядя разрезал свою маленькую сестренку, — сказал мальчик, обращаясь к матери.

— Я ведь и проводника могу позвать, — проговорила женщина.

— Проводник съест мою маму, — сказал мальчик. — А мы отрежем ей голову.

— И голову сестренки тоже, — добавил мужчина, вставая. Женщина чуть посторонилась, позволяя ему выйти.

— И больше не возвращайтесь в это купе, — произнесла она.

— Моя мама вас съест, — сказал мальчик, обращаясь к мужчине.

Незнакомец рассмеялся, мальчик тоже, после чего мужчина сказал, обращаясь к женщине:

— Извините меня, — и прошел мимо нее в коридор.

Когда дверь за ним закрылась, мальчик повернулся к матери и спросил:

— Сколько нам еще ехать на этом старом поезде?

— Немного уже осталось, — ответила мать. Она посмотрела на него, явно собираясь что-то сказать, и наконец произнесла:

— Сиди спокойно и будь хорошим мальчиком. Тогда получишь еще леденец.

Мальчик поспешно уселся на свое место, после чего женщина вынула из сумки леденец и дала сыну.

— Что нужно сказать? — спросила она.

— Спасибо, — сказал мальчик. — А этот дядя и вправду разрезал свою маленькую сестренку на части?

— Он просто шутил, — ответила мать и добавила — уже более поспешно. — Просто шутил.

— Наверное, — кивнул мальчуган и, положив локти на стол, снова уткнулся в окно. — Наверное, это была ведьма.

В комнате было тепло и чисто; шторы опущены, две настольные лампы зажжены — ее и та, что стояла рядом с пустующим креслом напротив. На серванте за спиной два высоких стакана, содовая вода, виски. В ведерке свежие кубики льда.

Мэри Мэлони ждала, когда с работы вернется ее муж.

Изредка она поглядывала на часы, однако без какой-либо тревоги, а просто чтобы в очередной раз порадовать себя приятной мыслью о том, что с каждой уходящей минутой приближается время, когда Патрик будет дома. Настроение у нее было приподнятое, и потому все, что она делала, сопровождалось легкой, радостной улыбкой. Голова женщины безмятежно склонилась над вышивкой; ее кожа — она была на шестом месяце беременности — приобрела прелестную, доселе небывалую полупрозрачность, линии рта смягчились, а глаза, в которых появился спокойный, умиротворенный взгляд, стали казаться еще больше и темнее, чем прежде.