Отражение смерти (СИ) - "Путешественница" - Страница 27

   Адианикемар раздражённо шёл, не смотря по сторонам, и подбрасывал в руке шарик, выданный сфинксом. Зачем этот треклятый бессмертный дал им эту непонятную стекляшку? Толку-то от неё чуть. Раздражение всё нарастало. Адианикемар внезапно остановился, будто натолкнулся на прозрачную стену, и попытался успокоиться. К его удивлению, это никак не получалось сделать.

   Проклятый постоял неподвижно несколько минут и грязно выругался в адрес сфинкса. Провёл его как младенца! Шарик полетел в пропасть, разверзающуюся прямо у Тропы.

   Сразу отпустило, зато навалилась свинцовая усталость. Всё же неплохо из него выкачено энергии. И замаскировано всё так хорошо - под негативные эмоции! Те тоже расходуют большое количество энергии, и происходит это почти незаметно.

   Адианикемар прислушался к себе, пытаясь прийти в нормальное уравновешенное состояние, но внезапно сердце ёкнуло. Ноги сами понесли вперёд. Непонятно откуда появилась уверенность, что Синди где-то здесь, совсем рядом. Стоит только чуть-чуть...

   Она стояла на Тропе и удивлённо-пугливо озиралась по сторонам. Адианикемар радостно вскрикнул и кинулся к девушке.

   - Нет, не трогай меня! - вскинула Принцесса голову и отступила назад, поспешно пряча за спину руки.

   Адианикемар резко остановился. Дыхание перехватило, будто его со всей силы ударили в живот. И боль была почти что физической. Проклятый ожидал чего угодно, но не такого отчуждения. За что?

   - Синди, я... мы все волновались. Пошли домой, - просящее глядя на Принцессу, осторожно двинулся вперёд Адианикемар. Но девушка отрицательно замотала головой, отступая от приближающегося проклятого, и повторила:

   - Не трогай меня.

   У Адианикемара от обиды навернулись слёзы. Почему Принцесса его отталкивает? Чем он провинился перед ней?

   С другой стороны, может, девушка и права. Ведь он не смог её уберечь. С горечью проклятый отметил нити серебра переливающиеся в густых тёмных волосах. Принцесса так много натерпелась - и всё из-за него. Из-за его дурацкой способности пользоваться Тропой!

   - Синди, я... Я больше с тебя глаз не спущу. Обещаю!

   - Не прикасайся! - истерично взвизгнула девушка, оступилась на неровной дороге и упала на потемневшие плиты.

   Проклятый стоял, как громом поражённый, не зная, что делать. Синди заплакала, но даже не попыталась подняться или прикрыться руками. Сквозь шум стоящий в ушах и тихие всхлипы девушки, Адианикемар разобрал сбивчивый шёпот:

   - Не трогай меня, иначе ты тоже... Я не хотела... Оно само получилось. Просто я сильно пожелала избавиться от неё. Я не желала ей такой участи, правда!!

   Забывшись, девушка хотела закрыть лицо ладонями, но Адианикемар вовремя успел перехватить её за запястья, внутренне холодея при виде тонких пальчиков будто покрытых золотой пылью. Дар Мидаса! Одно из самых жутких проклятий по обе стороны Грани!

   Проклятый даром Мидаса превращает всё, к чему прикоснётся, в золото, но постепенно и сам становится золотой статуей. От этого ужасного проклятия невозможно умереть, но ведь есть вещи похуже бессмертия. Например, месяцами страдать от голода или с ужасом осознавать, что ты заживо превращаешься в кусок металла, и в лучшем случае будешь вечность стоять на пьедестале, а в худшем тебя растянут на кусочки или измельчат в пыль, а то и переплавят.

   Пока дар Мидаса затронул только кончики пальцев рук, но он будет прогрессировать. И как избавиться от него Адианикемар не знал.

   - Ничего, - посеревшими губами прошептал он, - мы придумаем что-нибудь. Не может же не быть средства от этого. Пошли, вставай. Нужно уходить отсюда, пока нами не заинтересовались здешние обитатели. Пошли, Принцесса, не стоит здесь задерживаться. А любое проклятие можно снять. - "Во всяком случае чисто теоретически".

   ХХХ

   Меня уже трясло от рыданий. Диана придерживала за плечи и шептала что-то успокоительное, но я не слышала её, так как вновь раз за разом проживала те страшные минуты. Крик девочки-старухи полный боли и ужаса всё ещё стоял у меня в ушах.

   Заживо превратиться в золотую статую... Вначале она с удивлением смотрела на свои руки, не понимая, что с ними, почему пальцы больше не сгибаются. Потом удивление сменилось ужасом, а затем был тот страшный, пробирающий до самых костей, крик. Она так и стоит посреди мрачного зала без окон, воздев руки к потолку.

   Рядом со мной периодически слышались приглушённые голоса. Они исчезали и появлялись вновь, звуча странным шумовым фоном. И лишь Диана ни на шаг не отходила от меня.

   Позолота на руках медленно, очень медленно, но неуклонно ползёт вверх. Мне тоже уготована судьба стоять статуей, как...

   Вскоре сил не осталось даже на судорожные всхлипы, и я свернулась калачиком на твёрдом, холодном золотом покрывале. Сзади горько вздохнула прижимавшаяся ко мне Диана. Я чувствовала, как ей больно и страшно за меня, как она хочет утешить или облегчить мои страдания, но не может, не знает, как это сделать. А я не могу ни на минуту отрешиться от своих воспоминаний, чтобы успокоиться самой и успокоить её.

   С чего всё началось? Я так и не могла вспомнить, отчего у меня начали золотиться кончики ногтей и подушечки пальцев. Тогда я не чувствовала времени и знала лишь одно: девочка-старуха по крупицам отнимала у меня силы и жизнь. А я так хотела жить! И не узницей в четырёх мрачных стенах. Я мечтала вновь увидеть Диану, взойти на ярко освещённую сцену, отдаться музыке и танцу, читать, как раскрытую книгу, впитывать чужие эмоции. Всё лучше, чем сидеть острожницей неразговорчивого жуткого создания. Я возненавидела её. Люто. Я желала от неё избавиться, освободиться, но ничего не могла сделать.

   - Диана, включи, пожалуйста, музыку, - тихо попросила я, боясь лишний раз пошевелиться, ведь всё, к чему я притрагивалась, сразу превращалось в золото. Меня уже тошнит от вида и ощущения этого металла.

   Она, не пререкаясь, встала. Из углов полилась песня Tarkan "Pare pare". Как раз под моё настроение. Но певец здесь, в отличие от меня, страдает не от того, что превратил другое существо в статую, а теперь сам медленно в неё превращается.

   Диана вновь устроилась у меня за спиной и обхватила руками за талию. С ней мне чуть-чуть спокойнее, но успокоиться окончательно я не могу, хотя уже все силы растрачены на затяжную истерику.

   Не знаю, сколько времени я тупо смотрела на обои перед собой, но, наконец-то, незаметно уснула. Когда я вновь очнулась, Диана сидела за небольшим столиком и, перебирая одной рукой бумаги и перелистывая страницы старых потрёпанных книг, что-то поспешно писала. Вот она замерла, зачеркнула написанное, скомкала листок и начала писать на новом. Но вскоре и этот листок был смят и брошен под ноги.

   Я перевела взгляд на свои руки и тихо вскрикнула: позолота добралась уже до запястий. Диана вмиг оказалась рядом и принялась меня успокаивать:

   - Мы найдём способ справиться с этим, обещаю. - Она обхватила моё лицо и посмотрела мне прямо в глаза: - Ты мне веришь?

   - Верю, - выдохнула я, надеясь и сомневаясь. - Только... я боюсь.

   - Ты ушла от самой смерти. Чего тебе бояться? - попыталась пошутить девушка.

   - Себя, наверно. Диана, я...

   - Тс-с-с. Всё будет хорошо. Верь мне. Просто верь. А теперь спи.

   Непонятно откуда на ладони Дианы оказалась какая-то переливающаяся пыль, которую она сдула на меня. Веки вмиг отяжелели, глаза закрылись, и я провалилась в глубокий сон.

   В следующий раз я очнулась от звука голосов. Спросонья подскочила на кровати и широко раскрыла глаза, пытаясь сообразить, что происходит. В комнате находились помимо Дианы Моровинд, Кира и тот странный золотоволосый мальчик. Собравшись кружком, они о чём-то жарко спорили, стараясь при этом не повышать голоса, но при моём пробуждении замолкли и синхронно обернулись ко мне. Я слегка поёжилась от столь пристального внимания, глянула на руки и поспешно отвела взгляд, прикусив губу, чтобы не вскрикнуть: позолота уже подбиралась к локтям, а пальцы постепенно утрачивали чувствительность.