Калейдоскоп.В центре чужой Игры (СИ) - Пешкова Наталья - Страница 77

— Подожди, он даме цветы забыл подарить, — заявила эльфийка, пристраивая свой букет рядом с малахитовым зеркальцем, что держала мраморная красавица. — Вот так лучше! А кто это? — обратилась девушка к своему другу.

— Наверняка, Леди Мирэйливэль. Вот смотри.

Рядом с каменной возникла иллюзорная фигурка девушки. Стройная черноволосая красавица в роскошном зелёном платье, которое тут же сменилось копией моего плаща (ну того, что я на памятник накинул). Эта девушка была бы просто восхитительна, если бы… ну, была живой что ли. Да понимаю я, что это морок, что он и так не настоящий! Ой, вот оно — нужное слово. Эта дама не была настоящей. Если маг в точности повторил образ этой Мирайвэльки — а думаю, так и есть, ведь иллюзия двигалась, даже улыбалась — то Леди явно не хватало жизни. Тонкие аристократичные черты лица эльфийки застыли, образуя маску надменности и превосходства. Яркие зелёные глаза обжигали холодом и высокомерием. Больше всего она напоминала… статую, прекрасную и величественную. Уж не поэтому ли эльфов так развеселила моя шутка? Я вновь сравнил двух девиц. Нет, Люнирэль лучше — она тёплая и весёлая.

— Точно, — улыбнулась "тёплая и весёлая", переводя взгляд со статуи на иллюзию и обратно, — сходство почти идеальное. Только волосы что-то не похожи.

— А так? — спросил эльф, наколдовав мраморной "Леди" роскошную иллюзорную прическу с блестящими в ней бриллиантами.

— О! Да! — захлопала в ладоши Люнирэль. — Так гораздо лучше. Хотя грудь у оригинала поменьше будет.

— Исправить?

— Нет, так оставь — пусть хоть разок увидит у себя настоящую грудь!

— Так этим снобам и надо, пусть постоят народу на радость, не только им над остальными издеваться, — сказал напоследок эльф, и парочка, смеясь, удалилась.

Я присмотрелся к композиции — а что, так даже лучше!

Спрятавшись на дереве напротив окна Неор, я вдоволь налюбовался на гневное личико девушки и обалдевшую физиономию Имара и счел себя отомщённым. Ну что, Имарчик, один — один. Затем вернулся к статуям и стал наблюдать за проходящими эльфами. Кто-то недовольно кривился при виде "композиции", кто-то еле заметно улыбался, кто-то откровенно хихикал, некоторые ржали в голос. Но никто так и не попытался ликвидировать это безобразие. Видать, сие господа так достали окружающих, что восстанавливать их доброе имя, остроухи не спешили. Сидеть на одном месте мне быстро надоело, и я отправился бродить о парку.

На моё счастье, коник, которого нам оставила девчонка, оказался на диво выносливый (попробуй-ка подними меня любимую!). Как объяснил Верран, эту породу обычно выбирали рыцари, так как сочетание цена-качество, то есть резвость и выносливость (эти парни в доспехах, поди, поболе моего весят!), было вполне подходящим. Да и ехать на лошади нам не так далеко — часа через два должен быть домик какого-то пасечника, где предполагалось оставить коняшку и дальше двигать пешком. Урс занял седло, а мне пришлось сесть перед ним на свернутое одеяло. На предложение уступить даме седло Веррунчик ответил решительным отказом, сославшись на то, что хотел бы еще котяток понянчить. Сначала смысл этой фразы я не поняла, но через несколько минут была уже в курсе и очень радовалась, что я не мужик — после такого путешествия деток точно не бывает, ибо то, чем их делают, можно отбить напрочь.

Вы знаете, какой самый страшный зверь в этом мире? Хайтаррасс? Араж? А вот и нет! Теперь я знаю — это ЛОШАДЬ! Через десять минут скачки я поняла, что подобный способ перемещения не по мне, через час — решила, что кони есть главное зло, что придумало человечество. Из-за такого издевательства над бедными Барбарисками, как верховая прогулка, я даже не обращала внимания на окружающую местность. Единственное, что могу сказать, мы ехали по лесной относительно широкой дороге, которая когда-то знавала лучшие времена. Сейчас же наравне с довольно ровными, где Верран пускал коня галопом, встречались и плохие участки, густо заросшие травой, здесь приходилось ехать шагом, чтобы коник не поломал ноги на какой-нибудь яме. Ещё через полчасика — я готова была отдать все деньги мира тому, кто снимет меня с этого пыточного агрегата; к концу озвученных двух часов — убить всех, включая чёртову лошадь, урса и тех, кто близко ко мне сунется. А уж сколько нового и интересного узнал Веррунчик о себе, своих друзьях и их родственных связях с упомянутым "главным злом". На этом четвероногом чудовище меня удерживали лишь собственная сила воли и крепкие руки урса, иначе я бы давно уже свалилась на землю. В общем, когда мы добрались до домика пасечника (придурок, не мог поближе поселиться!), я пребывала в самом добром и радужном настроении.

Пока мы ждали хозяина, я отдыхала от путешествия (а попросту, без сил валялась на копне сена около сарая), урс объяснял, какие у нас перспективы:

— Если посчастливится, он пустит нас переночевать и, пока мы ходим в Янкар, присмотрит за лошадкой.

— Эй, я бы попросила при мне ругательных слов не применять! — возмутилась я.

— Здорово! То есть тебе можно? А мне нет? И какое это я ругательство произнёс?

— Лошадка! Чтоб я этого мерзкого слова больше не слышала.

— Хорошо! — хихикнул урс. — Так вот, если повезёт чуток меньше, то лош… животное старик в сарае пристроит, а нам придётся ночевать в пещерке чуть дальше. А в самом худшем случае коня отпускаем, он дорогу назад сам найдет, и обратно идём пешком.

На этой фразе я усиленно закивала: отпускаем и ещё как — я на этого монстра больше не полезу!

Когда дедок таки появился, первое, что привлекло моё внимание, это тельняшка — самая что ни на есть настоящая тельняшка. Вот уж не думала, что здесь такая же одёжка водится. Невысокого роста, довольно крепкий, с седыми волосами и небольшой бородкой, с хитрыми искорками в зелёных глазах старик напомнил мне бывшего Игорёшкиного капитана, чей семидесятилетний юбилей мы отмечали в том году.

Верран пытался договориться с пасечником о ночлеге, но, похоже, разговор развивался по наихудшему сценарию.

— Фок-грот-брамсель мне в левое ухо! — гневно заявил вредный дедок. — Валите отсюда! Якорь вам в глотку!

Опа, знакомые словечки — Игорь с друзьями тоже частенько такие использовали (не знаю даже, всерьёз или прикалывались), морские волки, медузу им в печень. А что? Может, мне в переговоры вступить?

— Триста акул тебе в задницу! — громко заявила я, с трудом поднимаясь на ноги. — Нам бы только трюм набить, да ночь перекантоваться. А утром снимемся с якоря, разрази меня гром!

Дедок просто прибалдел от такой речи, Верран, впрочем, тоже.

— Тысяча вонючих китов!!! — вскричал старик. — Ты ещё кто такая? Откуда?

— С Земли, — ответила я (всё равно ж не поймёт).

— С Севастополя что ли? — прищурив глаз, уточнил дед.

— Нет, с Екатеринбурга… — начала я. — Стоп! А ты откуда про Севастополь знаешь?

— Так я, почитай, двадцать лет там по морям ходил, пока сюда не попал, якорь им в глотку! Так мы с тобой земляки что ли?! — старик нащупал позади себя лавку и тяжело сел. — Эти дети тухлых моллюсков опять за своё! Никак, мачту им в зад, не наиграются! Да не стой ты там, в дом иди. Юнга хвостатый, слушай мою команду, конягу вашу в сарай отвести, почистить, покормить, у меня тут слуг нет. А нам с боцманом переговорить надо.

— Эй-ей-ей! — возмутилась я. — Какой боцман, меньше чем на старшего помощника я не согласна!

— Ладно, старший помощник, пошли в дом, — усмехнулся "капитан". — Ты чего это ходишь, словно рому на борт много приняла?

— Это последствия небольшой конной прогулки, — выдавила я.

— Это мне знакомо, якорь им в глотку, — старик, обняв меня за плечи, помог добраться до дома и усадил на кровать. — Сам тридцать лет назад, как сюда угодил, впервые на коня сел. Так Датана, жена моя, тогда ещё будущая, меня отварчиком одним поила. Все последствия как рукой снимает: и мышцы не болят, и силы добавляет, кстати, не только после скачки помогает, после боя тоже или там похода. На вот, выпей. Я рецептик-то улучшил, тысяча тухлых моллюсков, на медке настаиваю.