Часовые Вселенной - Рассел Эрик Фрэнк - Страница 83

— Это меня вполне устроит, Сэмюэль. Где мне расписаться?

Глаустрауб схватил шляпу, нахлобучил ее задом наперед, пошарил по столу в поисках очков, обнаружил их у себя на носу и повел посетителя в другой кабинет, двумя этажами ниже, где сидели четверо, страдавшие избыточным весом. С их помощью он составил документ, который Рэйвен внимательно прочитал и подписал.

— Держите, Сэм.

— Весьма благородно с вашей стороны, мистер Рэйвен.

Глаустрауб нежно погладил документ.

Глаза его блестели, он уже представлял себе, как завтра на процессе он, Глаустрауб, поднимется и в наступившей тишине спокойным, уверенным, хорошо поставленным голосом начнет разносить в пух и прах все доводы обвинения. Редкий повод для настоящей драмы. Глаустрауб был безумно счастлив.

— Крайне благородно, я бы сказал. Мой клиент это оценит.

— Не сомневаюсь,— мрачно проговорил Рэйвен.

— Я уверен, вы можете положиться...

Внезапно выражение лица Глаустрауба изменилось, он замолчал. Ему в голову вдруг пришло, что будущая драма может иметь свою цену. И немалую.

— Прошу прощения?

— Я хочу, чтобы ваш клиент это оценил,— объяснил Рэйвен.— Я хочу, чтобы он считал меня кем-то вроде Санта-Клауса, понимаете?

Он ткнул в адвоката пальцем, и тот снова подскочил.

— Когда кучка бездельников отправляется на охоту за чьим-то скальпом, нет ничего лучше небольшой благодарности, чтобы внести смятение в их ряды.

— В самом деле? — Глаустрауб чувствовал, что смысл происходящего от него ускользает.

Он пошарил рукой возле уха.

— На этот раз они у вас в кармане,— сказал Рэйвен и вышел. 

Дом выглядел как всегда, мирно и спокойно. Подходя к нему, Рэйвен уже знал, что Лейна дома — точно так же, как и та знала о его приходе. «Ваша женщина» — назвал ее Торстерн, будто речь шла о чем-то предосудительном. Однако в их отношениях, хотя их нельзя было назвать обычными, не было абсолютно ничего аморального. Иные места, иные люди — и нормы приличия тоже совершенно иные.

Остановившись возле ворот, Рэйвен взглянул на свежую воронку в поле рядом с домом — достаточно большую, чтобы поглотить антиграв. Если не считать этой странной детали, дом и окрестности выглядели точно так же, как и тогда, когда Рэйвен отсюда ушел. Он посмотрел на небо, по которому тянулся белый след марсианского торгового корабля, уходящего к звездам — к множеству звезд.

Подойдя к двери, Рэйвен силой мысли открыл замок, так же как Чарльз открывал ворота замка. Дверь распахнулась.

Лейна ждала в гостиной, сложив большие руки на коленях; глаза ее радостно вспыхнули.

— Я немного опоздал.

Рэйвен не произнес никаких теплых слов, даже не поцеловал ее. Чтобы ощутить взаимное тепло, его не требовалось выражать физически. Он никогда не целовал Лейну, и ему никогда не хотелось так поступить, да она и не ожидала поцелуя.

— Я задержался, чтобы уладить дела с Кейдером. До того как я улетел на Венеру, имело смысл поместить его куда-нибудь в надежное место, но теперь в этом нет необходимости. Ситуация изменилась.

— Ситуация никогда не меняется,— заметила женщина.

— Кое-какие мелочи изменились. О крупных вещах я не говорю.

— Они-то как раз важнее всего.

— Ты права, ясноглазая, но я не согласен с тем, на что ты намекаешь, а именно — что мелочи не имеют значения.

Под ее пристальным взглядом Рэйвену захотелось оправдаться.

— Мы не хотим, чтобы они поссорились с денебианами,— но точно так же не хотим, чтобы они уничтожили сами себя.

— Второе будет меньшим из двух зол — достойным сожаления, но не смертельным. Денебиане ничего не узнают.

— Они никогда не станут умнее, чем сейчас.

— Возможно,— уступила она.— Но ты посеял семена запретного знания. Рано или поздно тебе придется их выкорчевывать.

— Женская интуиция, да? — Он улыбнулся, словно озорной мальчишка.— Мэвис считает точно так же.

— Вполне разумно.

— Когда придет время, эти семена можно будет уничтожить, все до единого, ты ведь понимаешь?

— Конечно. Когда ты будешь готов — буду готова и я. Куда пойдешь ты — пойду и я.

В ее немигающем взгляде не чувствовалось ни малейшего страха.

— И все же мне кажется, что твое вмешательство вовсе не требовалось и было крайне рискованным.

— Порой приходится рисковать. Война закончена. Теоретически сейчас человечество может сосредоточить свои усилия на дальнейшем продвижении в космос.

— Почему теоретически?

Лицо Рэйвена стало серьезным.

— Есть небольшая вероятность, что они упустят эту возможность, предпочтя ей новый конфликт.

— Понятно.

Подойдя к окну, повернувшись к Рэйвену спиной, Лейна посмотрела на улицу.

— Дэвид, в таком случае ты вновь станешь настаивать на своем вмешательстве?

— Нет, ни в коем случае. Подобная война будет вестись против подобных нам и тех, кого считают нам подобными. Так что у меня не будет никаких шансов. Меня прихлопнут без всякого предупреждения.

Он подошел к ней и обнял за талию.

— С тобой могут поступить точно так же. Тебя это тревожит?

— Ни в коей мере.

— Так или иначе, этого может и не случиться.

Рэйвен взглянул на окно и внезапно сменил тему.

— Когда собираешься покупать уток?

— Уток?

Он показал на воронку.

— Для пруда, который ты там сооружаешь.

Не дожидаясь ответа, он спросил:

— Что произошло?

— В прошлую пятницу я вернулась из города и, когда собралась открыть дверь, почувствовала, что в замке что-то есть.

— И что же?

— Маленький шарик, вроде голубой бусинки с белой точкой. Я мысленно увидела его расположение — если бы я вставила ключ в замок, ключ надавил бы на белую точку. Поэтому я те-лепортировала шарик наружу, положила в поле и заставила камешек упасть на белую точку. Рвануло так, что затрясся дом.

— Какой-то микроинженер взялся за рискованную работу,— бесстрастно заметил Рэйвен,— Не говоря уже о телекинетике, поместившем шарик в замок.

Снова проявляя странное бессердечие, он закончил:

— Если бы все сработало, как предполагалось, вряд ли кто-то удивился бы больше тебя, верно?

— Кто-то, возможно, и удивился бы,— поправила она,— Ты!

Ночь была удивительно ясной, в небе сияли маняшие яркие звезды. Невооруженным взглядом можно было разглядеть стены кратеров на линии терминатора на три четверти полной Луны . Пространство от горизонта до горизонта напоминало огромный занавес из черного бархата, обильно усыпанный блестками всевозможных цветов. Белые, бело-голубые, бледно-желтые, розовые и нежно-зеленые; некоторые из них светились ровно, некоторые мерцали.

Лежа в кресле с низкой спинкой под стеклянным куполом крыши, Рэйвен созерцал это ни с чем не сравнимое великолепие. Он закрыл глаза и прислушался, потом снова поднял веки. Рядом с ним в таком же кресле сидела Лейна. Это были их глубоко личные, интимные ночи, когда они сидели в креслах под куполом, глядя на небо и внимательно слушая. В доме не было ни спален, ни кроватей. Они в них не нуждались. Только кресла и купол.

Днем они тоже смотрели и слушали, но не так сосредоточенно, делая перерывы, уделяя часть внимания происходящему на этой планете, а не в бесчисленных других мирах. Рэйвен и Лейна слушали и смотрели днем и ночью уже многие годы. Подобная задача могла бы стать невыносимо монотонной, но их было двое, поэтому они не чувствовали себя одинокими. К то му же все, что они видели и слышали, было чрезвычайно разнообразным.

На Земле и далеко за ее пределами всегда что-то происходило, и события никогда не повторялись. Такова была задача вечного наблюдателя, ответственная и крайне необходимая работа. Каждый из них был подобен часовому на полуночной башне, охраняющему спящий город. Часовому, ожидающему, не появится ли из леса за стенами коварный враг,— и каждый часовой был готов в случае необходимости объявить тревогу. Чарльз и Мэвис на Венере, Хорст и Карин на Марсе, и тысячи других — десятки тысяч — всегда стояли на посту, по двое.