Хроники Дерини - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 18

Он повернулся к Моргану, хотя и продолжал говорить с Келсоном.

— Могу добавить, что этот знак может быть настроен только на избранных. Я — такой же, как и Аларик.

Прежде чем это потрясающее сообщение дошло до мальчика, Морган спросил, держа печать с грифоном между собой и Кел-соном и приподняв бровь:

— Ты готов?

Дункан кивнул, и оба сосредоточились на знаке грифона в центре печати.

Келсон наблюдал, зачарованный, как они пристально смотрели на кольцо, потом прикрыли глаза. Надолго установилась тишина, и нарушалась она, как был уверен Келсон, только его собственным прерывистым дыханием. Затем рука Дункана, глаза которого все еще были закрыты, медленно потянулась к перстню.

За мгновение до того, как он коснулся его, небольшое пространство, отделяющее его от кольца, пересекла еле заметная искра. Дункан прикоснулся к кольцу, оба открыли глаза, и Морган разжал пальцы. Грифон продолжал чуть заметно светиться.

— Действует,— прошептал Келсон полуутвердительно, полувопросительно.

— Конечно,— согласился Дункан,— протяните руку и попробуйте сами.

Келсон осторожно протянул руку и вздрогнул, когда кольцо упало ему на ладонь. Оно было холодным на ощупь, хотя, казалось бы, должно было уже нагреться до температуры тела. Взглянув на печать с грифоном в центре, мальчик быстро отложил перстень.

— Не светится! Что я с ним сделал?

Дункан улыбнулся, щелкая пальцами.

— Я забыл. На вас-то оно не настроено.

Он поднял кольцо, и, когда приблизил его к принцу, грифон опять уже изливал свое бледное свечение. Келсон робко улыбнулся.

Дункан поднялся, подбросил кольцо и снова поймал его:

— Я скоро вернусь.

Мальчик с благоговением проводил взглядом священника, исчезнувшего за дверью кабинета, затем обернулся к Моргану.

— Морган, я не ослышался, Дункан — Дерини? Но ведь тогда вы в родстве по материнской линии, а не по отцовской.

— На самом деле мы в родстве по обеим линиям, мы пятиюродные братья по отцовской линии, а наши матери действительно были сестрами. Это, конечно, хранится в строгом секрете. В положении Дункана родство с Дерини может привести к определенным затруднениям, если не к гибели. Не все из нас забыли о преследовании и казнях Дерини немногим более столетия назад. Горькие чувства далеко еще не изгладились. Вы это знаете.

— Но вы же не таите от людей, что вы — Дерини,— возразил Келсон.

— Вы хорошо знаете, мой принц, что я — исключение,— сказал Морган,— большинство из нас скрывает родство с Дерини, даже если нас уговаривают применять наши силы во благо.

Морган задумчиво поднял голову:

— Конечно, здесь в основе противоречие: с одной стороны, желание использовать природные способности, с другой — страх греха, страх перед осуждением церкви и государства.

— Но вы-то сделали выбор,— настаивал Келсон.

— Да. Я предпочел с самого начала более открыто использовать мои способности, и бог с ними, с последствиями. Однако мне очень повезло, ведь ваш отец надежно защищал и опекал меня, пока я не смог позаботиться о себе сам.— Он посмотрел на свои руки.— Быть хотя бы наполовину Дерини — это полезно.

— А как же Дункан? — тихо спросил Келсон.

Морган улыбнулся:

— Дункан нашел себя в служении Церкви.

Остановившись в ризнице у смотрового окошка, Дункан осмотрел неф, мысленно поблагодарив строителей собора, соорудивших здесь такое удобное устройство для шпионов. Несомненно, архитекторы предназначали смотровую щель для несколько иных целей — для литургий и других подобных случаев,— но Дункан с озорством подумал, что они были не совсем правы. Со своего места он мог видеть весь неф целиком, от первого ряда до дверей в противоположном конце, от одного бокового придела до другого. И то, что он увидел, укрепило его уверенность в том, что предстоящее дело будет не таким простым, как он сначала предполагал.

Стражники королевы, о которых упомянул Аларик, все еще были здесь, включая тех двоих, которые, как он заметил, определенно шпионили за ним еще с прошлой недели. Он знал, что они служили в личной охране королевы, и он бы, между прочим, удивился, если бы они действительно в чем-то его подозревали. Он не делал ничего, что могло бы привлечь их особое внимание, кроме того, что был духовником Келсона и кузеном Аларика, но говорить с такими людьми ни в коем случае нельзя.

Дункан взял в правую руку парчовое облачение, захваченное из кабинета, и, приложив его к губам, набросил на плечи. Было очевидно, что, пока кругом рыщут королевские ищейки, он не может просто так выйти, открыть алтарную комнату и взять содержимое. Он вызовет их подозрение с той самой минуты, как войдет в святилище. Значит, нужно чем-то отвлечь их внимание.

Дункан задержался у смотровой щели, продумывая план действий.

Очень хорошо. Пусть они подозревают меня. Если стражники королевы так уж хотят запутать дело, ему все равно, он нисколько не постесняется воспользоваться какой-нибудь церковной уловкой, чтобы скрыть свои действительные намерения. А если не получится, можно будет прибегнуть к традиционному авторитету священника — таких людей довольно просто запугать, особенно если у вас под рукой столь грозное оружие, как анафема.

Глубоко вздохнув и собравшись с мыслями, Дункан открыл боковую дверь и шагнул в алтарь. Как он и ожидал, один из стражников тут же вскочил и кинулся в центральный проход.

«Хорошо, — подумал Дункан, преклонив колени и подпуская его поближе. — Он один и без меча. Посмотрим, что он будет делать».

Дункан поднялся, прислушиваясь к гулкому эху шагов приближающегося стражника, и небрежно поправил ключ от дарохранительницы у себя на поясе. Затем, когда он почувствовал, что стражник уже приблизился к ограде алтаря, он нарочно уронил ключ. А неосторожная попытка поймать ключ на лету привела к тому, что он покатился по мраморным ступеням и растянулся у ног удивленного соглядатая.

Дункан поднял на него невинные голубые глаза и с видом легкого замешательства на лице поспешил, изображая крайнее беспокойство, вниз по лестнице. Это так обезоружило стражника, что, пока Дункан спускался, тот, сам не отдавая себе отчета в том, что делает, наклонился и поднял ключ. Со смущенной полуулыбкой он робко уронил ключ в протянутые ладони Дункана.

— Благодарю тебя, сын мой,— пробормотал Дункан добрейшим отеческим тоном.

Стражник беспокойно кивнул, но не двинулся с места.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил Дункан.

— Монсеньор, я вынужден спросить вас. Не у вас ли генерал Морган? — Стражник явно чувствовал себя неловко.

— Ты имеешь в виду, не в моем ли он кабинете? — терпеливо переспросил Дункан, все еще сохраняя предельно невинное выражение лица.

В ответ приспешник королевы чуть заметно кивнул.

— Генерал Морган посетил меня, чтобы исповедаться,— мягко ответил Дункан,— перед судом он хотел получить причастие, и принц Келсон тоже. Что в этом плохого?

Объяснение Дункана удивило стражника — он-то всегда считал Моргана язычником и безбожником и, очевидно, ожидал услышать что-то другое. И кто он такой, чтобы влезать в дела человека, желающего получить благословение Церкви,— особенно если он нуждается в нем так, как сейчас Аларик Морган. Убежденный, что вмешался во что-то вполне законное и чрезвычайно священное, стражник смущенно покачал головой и, отвесив поясной поклон, отвернулся от Дункана.

Когда Дункан направился к алтарю, стражник торопливо скользнул назад по центральному проходу, к скамье, возле которой стояли на коленях его товарищи, и присоединился к ним, истово перекрестившись.

Дункан с облегчением прошел к алтарю. Он знал, что стражник все еще наблюдает за ним, и был уверен, что тот сейчас рассказывает своим пособникам о том, что произошло между ними, хотя казалось, будто все они погружены в молитву. И он предчувствовал, что они могут вмешаться еще раз, если не отвлечь их внимание чем-нибудь из ряда вон выходящим. Конечно, кто-нибудь из них обязательно побежит сообщить Джеанне о местонахождении Келсона и Аларика, но воспрепятствовать этому он не может никак.