Территория души. Книга 2. Возвращение любви - Батракова Наталья Николаевна - Страница 52

• Предыдущая
• 52/109
• Следующая

— Возможно… Есть хочу, — неожиданно сменила она тему разговора. — Вторые сутки почти ничего не ем. А ты? — спохватилась она. — Ты ведь тоже голодный?

— Ну, не совсем так, — улыбнулся Крылов. Имидж «железной леди» постепенно покидал Анну. — Держи, — достал он сок и печенье.

Чмокнув его в щеку, она быстро сняла обертку, предложила печенье сначала ему, но уловив отрицательный жест, быстро запихнула в рот два толстых, покрытых шоколадом кругляша.

— По пути будет неплохое кафе, — подключился к разговору Петр. Второй день наблюдая за этой парой, он сделал однозначный вывод: «дышат они друг к другу ох как неровно». — Можем остановиться на полчаса.

— М-м-м-м, — отрицательно замотала головой Анна и, проглотив, добавила: — Там уже Кравченко ждет. Я должна подписать все бумаги и согласования от имени корпорации. У нас же у всех страховки, и персональные, и корпоративные. Надо все по правилам делать, у нас с этим строго.

— Хорошо живете, — усмехнулся Петр.

Машина мчалась по загородному шоссе. Пробившиеся из-под низких облаков лучи заходящего солнца отбрасывали длинные тени от попадавшихся на пути деревьев и отражались на белом искрящемся снегу мягким розоватым свечением.

— Хорошо живете, — зачем-то повторил Петр. — Только на родной стороне все равно лучше. Домой не тянет? — поинтересовался он, бросив взгляд на Анну в зеркало заднего вида.

— Это закрытая тема, — ответила она, опустив руку с пакетом сока на колени, и добавила, задумчиво созерцая проносившийся за стеклом зимний пейзаж: — Красиво. Дело не в хорошей или плохой жизни… Yes.hi, darling, — ответила она на телефонный звонок и, выслушав длинное, восторженное приветствие Джессики, взглянув на Костю, улыбнулась: — Mr. Krylov sends his best regards… Тебе привет, — снова улыбнулась она и переключилась на разговор с Америкой.

После разговора с Дербеневым Галина, казалось, успокоилась. Первым делом Николай пообещал, что завтра же ее переведут в отделение интенсивной терапии, где постараются сделать все возможное.

— За Ваню не волнуйся, — продолжил он.

— Где они с Машей? — быстро вскинула она голову. — Я с самого утра не могу домой дозвониться. — Кабель повредили, — не моргнув глазом, соврал Николай. — Сейчас я ее наберу, можешь поговорить.

По предварительной договоренности с дочерью они решили не сообщать ей, что мальчик попал в больницу.

— Машенька? — разволновалась Галина. — Как Ванечка? Во время недолгого разговора она, кивая головой, улыбалась, задавала вопросы и в конце разговора попросила передать трубку сыну. — Солнышко мое, мальчик мой, — всхлипнула она. — Мамочка о тебе помнит, мамочка тебя любит… Мне кажется, он тяжело дышит… Нет? Набегался… Ну, ладно. До свидания, дорогие мои.

— Спасибо, — произнесла она, возвращая трубку Дербеневу, — Спасибо, Николай Степанович.

— Ну, что ты. Не за что, — пытаясь скрыть всю гамму переполнявших его чувств, спрятал он телефон в карман.

Полчаса назад, закончив долгий разговор с лечащим врачом, он понял: никакой надежды нет. Ни за какие деньги. Не привыкший отступать, Николай какое-то время потерянно топтался на коридоре, пока решился, наконец, постучать к ней в палату.

— Главное, не унывай и постарайся меня понять и простить.

— Вас-то за что?! — всхлипнула она. — Это я перед вами виновата. Особенно перед Верой Ивановной. Я знаю, что она тоже здесь, и у нее все благополучно. Я за нее рада… Будет кому Ванечку присмотреть, — неожиданно добавила она.

Дербенев вскинул брови.

— Да сама еще вырастишь…

— Не надо, Николай Степанович, — опустила голову Галя. — Спасибо вам за поддержку, только я ведь знаю, чем все заканчивается. У меня мама… — она снова всхлипнула и потянулась к висевшему на спинке полотенцу.

В шестиместной палате кроме них с Николаем и спавшей у окна женщины никого не было. Все были на процедурах.

— Я этого не выдержу… — добавила она, и ее плечи мелко задрожали, — и никому не хочу приносить страданий… Это так ужасно…

Сердце Николая сжалось, и он осторожно привлек ее к себе.

— Надо бороться, Галя! — постарался произнести он как можно тверже и увереннее. — Сжать зубы и бороться! Надо верить, в конце концов. У нас с тобой сын, — вырвалось у него, — вот ради него и надо…

Неожиданно она перестала плакать и отстранилась.

— Вот и молодец! — обрадованно улыбнулся Николай. — Ну, мне надо спешить, а ты ляг, отдохни. Я тебе фруктов принес, кое-что из еды, а если что понадобится, ты через Ольгу передай. Ну, до свидания! — поднял он руку в приветствии и шагнул к двери. Машинально повинуясь его словам, Галя прилегла на кровать. «У нас сын, — вспомнилось ей. Он ни разу не говорил таких слов, но если сказал, то теперь не отступится. Значит, с Ванечкой все будет в порядке», — успокоенно подумала она, засыпая.

«…К ней мужик приходил, — разобрала она сквозь сон чей-то шепот. — Сын у них, я слышала. Все успокаивал, успокаивал… Говорил, что все деньги отдаст, лишь бы выздоровела. Везет же некоторым!» — слушала она с закрытыми глазами разговор соседок по палате.

«А ты не завидуй! — остановила ее другая. — Я утром разговор в ординаторской подслушала, не знали они, что с ней делать: выписывать некуда, одна с мальцом живет, а ей помирать. Кто ж за ней ухаживать будет? Так что, не завидуй, намучается еще…»

Из-под закрытых ресниц Галины потекли беззвучные слезы. Уловив послышавшееся за спиной сопенье, она тихо встала и вышла за дверь.

Подойдя к палате Веры, она заглянула внутрь: на одной из двух кроватей спала Вера Ивановна. Стараясь не шуметь, Галя подошла поближе, опустилась на колени и, словно читая молитву, склонила голову, коснувшись лбом края постели. Застыв в таком положении, она долго о чем-то думала, пока не расслышала все более частые шаркающие шаги на коридоре и догадалась, что тихий час закончился. Подняв голову, она снова посмотрела на Веру Ивановну. Словно почувствовав ее взгляд, веки той дрогнули и на лице промелькнула недовольная гримаса.

Галина отвела взгляд и, заметив на тумбочке ручку и стопку листов бумаги, пронзенная новой мыслью, принялась что-то быстро писать.

— Галя?! — вдруг услышала она и обернулась: в освещенном проеме двери с округлившимися от удивления глазами стояла Ольга. — Что ты тут делаешь?

Словно испугавшись, Галина отложила ручку, посмотрела в последний раз на начавшую просыпаться Веру Ивановну, быстро поцеловала ее в лоб и спешно направилась к двери.

— Прощай, — бросила она, проходя мимоОльги. — Спасибо тебе за все… Веру Ивановну береги…

Пребывая в полном недоумении, Ольга пожала плечами и подошла к кровати. Она уже собиралась домой, но напоследок решила убедиться, все ли в порядке, и заглянула в палату Дербеневой.

— Оля? — раскрыв глаза, удивилась Вера. — Здесь кто-то был? Мне показалось, здесь был кто-то еще, — попыталась она присесть.

— Приснилось, — Ольга щелкнула выключателем и поправила у нее за спиной подушку. — Никого не было… Сейчас смерим температуру, сделаем пару укольчиков, и я домой.Вам включить телевизор, пока я быстренько за шприцами сбегаю?

— Нет. Не надо, — не поверила Вера ее словам и, окинув палату, задержалась взглядом на тумбочке.

Стопку листов, закрепленную толстой скрепкой на специальной твердой подставке, утром принесла секретарша. Нужно было подписать кое-какие бумаги, к тому же впереди Веру ждали несколько серьезных процессов, и она попросила оставить что-нибудь для заметок.

— Что это? — удивленно спросила она, заметив сделанный кем-то записи на верхнем листе, и протянула руку.

Быстро пробежав глазами по скупым строкам, она нахмурилась и попыталась перечитать короткое письмо более внимательно. Стоявшая позади Ольга непроизвольно читала следом:

«Вера Ивановна! Мысленно я часто пыталась вымолить у вас прощение, потому что так и не нашла сил взглянуть вам в глаза… Простите меня за все. Я вас любила и люблю, как мать, как старшую сестру, и только вам могу доверить единственное, что у меня есть, Ванечку. Я знаю, вы его полюбите, потому что у вас самое доброе сердце. Еще раз простите меня… Хотя бы когда-нибудь. Прощайте. Галина. Р. S. Если будет возможность, похороните меня рядом с родителями в…»

• Предыдущая
• 52/109
• Следующая