Таймлесс. Сапфировая книга - Гир Керстин - Страница 37

• Предыдущая
• 37/64
• Следующая

— Не забыла, ясное дело, — сказала Лесли. — С тех пор прошло-то ведь всего полгода.

— Теперь я, наконец, могу себе представить, что ты тогда чувствовала. До меня вдруг дошло, почему ты с горя была готова даже умереть.

— А, я была такой дурочкой! А ты всё время сидела рядом и повторяла, что Макс того не стоит, потому что он повёл себя как настоящий козёл. И что мне нужно пойти почистить зубы…

— Ага, и всё это на фоне песни АВВ’ы «The winner takes it all», играющей в сотый раз.

— Могу поставить, — предложила Лесли. — Если тебе от неё полегчает.

— Нет. Но если ты оставишь мне свой японский нож для резки овощей, я смогу совершить харакири, — я плюхнулась на кровать и закрыла глаза.

— Ох уж эти девчонки, постоянно психуют, — сказал Химериус. — Ну случилось у твоего дружка плохое настроение, ну посмотрел он на тебя как-то косо, потому что кто-то огрел его по голове, делов-то. А ты теперь из-за этого убиваешься, вот глупости какие.

— Он меня не любит, — сказала я и заломила руки от отчаяния.

— Как ты можешь это знать наверняка, — сказала Лесли. — С Максом всё было ясно как день, потому что через полчаса после того, как мы с ним порвали, он уже обнимался в кино с этой Анной. Но про Гидеона такого не скажешь. Он просто немного… нерешительный.

— Но почему? Видела бы ты, как он на меня тогда смотрел! Я прямо чувствовала, как я ему противна. Будто я какой-то… червяк. Я этого не вынесу.

— Ещё несколько минут назад ты рассказывала, что смотрел он на тебя как на стул. А сейчас уже как на червяка. Сложная история, — Лесли покачала головой. — А ну-ка соберись! Мистер Джордж прав: как только дело доходит до любви, разум отказывается работать. Зато мы с тобой совсем скоро разгадаем эту загадку, крепись!

В то утро Лесли пришла ко мне в гости, и мы уютно устроились на моей кровати. Но тут в дверь постучал мистер Бернхард — обычно он никогда так не поступал — и поставил на письменный стол поднос с чаем.

— Горячий напиток для юных дам, — сказал он.

Я смотрела на него во все глаза — сегодня явно случилось что-то особенное, не помню, чтобы он вообще когда-нибудь раньше поднимался на наш этаж.

— Вы недавно интересовались одним вопросом, так вот, я дерзнул поискать ответ на него в библиотеке, и нашёл его, как и предполагал.

— Что же вы нашли? — спросила я.

Мистер Бернхард отодвинул поднос, из-под него показался корешок книги.

— «Зелёный всадник», — сказал он, — кажется, именно это вы искали.

Лесли спрыгнула с кровати и взяла книгу.

— Но я пролистала её в библиотеке, ничего такого в ней нет, кажется… — пробормотала она.

Мистер Бернхард снисходительно улыбнулся.

— Смею предположить, что книга, которую вы видели в библиотеке, не принадлежала лорду Монтроузу. Но, думаю, этот экземпляр может вас заинтересовать.

Легонько поклонившись, мистер Бернхард вышел из комнаты. Мы с Лесли тут же кинулись к книге. Из неё выпал листок бумаги, на котором очень мелким почерком были записаны сотни каких-то цифр. Лесли так занервничала, что щёки её стали совсем красными.

— О Боже, это же шифр! — выкрикнула она.

— Прекрасно! Осталась самая малость: разгадать его! Только об этом я всю жизнь и мечтала, ничего не скажешь.

— Да, — сказал Химериус, раскачиваясь на шторе. — Мне приходилось о таком слыхать. Думаю, тут речь идёт о какой-нибудь знаменитой предсмертной фразе…

Но Лесли решила эту задачку в два счёта. Она сразу сообразила, что ответ надо искать в тексте.

— Первое число обозначает страницу, второе — строку, третье — слово, а четвёртое — букву в этом слове. Гляди! 14–22–6–3, на четырнадцатой странице, двадцать вторая строчка, на ней шестое слово и в нём третья буква, — она тряхнула головой. — Дешёвый трюк. Попадается почти в каждом детском детективе. Ну да ладно, давай приступим. Итак, первая буква у нас — «Е».

Химериус восхищённо кивнул.

— Слушай, твоя подружка дело говорит.

— Не забывай, речь идёт о жизни и смерти, — сказала Лесли. — Думаешь, я соглашусь потерять свою лучшую подругу только потому, что она чуть-чуть пообнималась с каким-то типом и теперь не в состоянии включить логическое мышление?

— Золотые слова! — отозвался Химериус.

— Сейчас важно, чтобы ты прекратила реветь и сосредоточилась на том, что обнаружили Люси и Пол, — продолжала Лесли. — Если ты сегодня снова отправишься на элапсацию в 1956-ой, — а для этого тебе просто нужно попросить об этом мистера Джорджа — то постарайся поговорить с дедушкой с глазу на глаз. Что за идиотская идея — пойти в кафе! И на этот раз, уж пожалуйста, запиши всё, что он тебе скажет, слышишь меня? Особенно детали! — она вздохнула. — Ты уверена, что эта организация называлась «Флорентийский Альянс»? Ничего о таком не нашла. Нам во что бы то ни стало надо добраться до тайных записей, которые граф Сен-Жермен оставил хранителям. Вот если бы Химериус мог передвигать предметы! Тогда бы он просто прошёл сквозь стену, нашёл архив и всё там прочитал…

— Давай, скажи ещё, что я бесполезное создание, — обиженно сказал Химериус. — Мне понадобилось семьсот лет для того, чтобы привыкнуть к тому, что я больше не могу даже страницу книги перевернуть.

В дверь постучали, и в комнату заглянула Кэролайн.

— Ланч готов! Гвенни, вас с Шарлоттой заберут через час.

Я застонала.

— Что, и Шарлотту тоже?

— Да, так сказала тётя Гленда. «Несчастную Шарлотточку бессовестно используют для обучения одной безнадёжной ученицы», как-то так.

— Что-то мне расхотелось кушать, — пробормотала я.

— Мы сейчас спустимся, — сказала Лесли и ткнула меня под ребро. — Гвенни, а теперь соберись. Попозже можешь жалеть себя сколько хочешь. А сейчас тебе надо подкрепиться!

Я села на кровати и высморкалась.

— У меня сейчас не самое подходящее настроение для того, чтобы выслушивать язвительные замечания тёти Гленды.

— М-да, но в ближайшее время сильный характер тебе ой как пригодится, — Лесли потянула меня за руку. — Потренируйся на Шарлотте и твоей тётушке, это хорошее упражнение. Если ты выдержишь этот ланч, никакое суаре тебе уже не страшно!

— В крайнем случае, всегда можно сделать харакири, — усмехнулся Химериус.

Вместо приветствия мадам Россини притянула меня к своей пышной груди.

— Лебёдушка моя! Вот и ты, наконец! Ах, как же я по тебе соскучилась!

— И я по вам, — честно ответила я. Само присутствие мадам Россини с её невероятной сердечностью и французским акцентом («Лебёушка!» Слышал бы это Гидеон!) оживляло и успокаивало одновременно. Мадам Россини возвращала к жизни мою уязвлённую веру в собственные силы. — Ты будешь в восторге, когда увидишь, что я для тебя пошила. Джордано чуть не заплакал, когда я показала ему твои наряды.

— Охотно верю, — сказала я. Джордано наверняка плакал из-за того, что не может сам в них покрасоваться.

Хотя сегодня он отнёсся ко мне вполне по-человечески, и даже, можно сказать, проявил дружелюбие. Во-первых, потому что на этот раз я танцевала гораздо лучше, чем раньше, а во-вторых, благодаря постоянным подсказкам Химериуса, смогла правильно ответить на его допрос о том, какой лорд был сторонником тори, а какой — вигов. (Химериус просто сел на плечо Шарлотте и читал всё с её листочка.)

С «легендой» — Пенелопой Мери Грей (год рождения 1765) — я тоже справилась без проблем, и даже не запнулась, перечисляя одно за другим длиннющие имена её покойных родителей. Только веер всё никак не хотел сдаваться, но потом Шарлотте пришла блестящая идея послать меня на суаре без него.

В конце урока Джордано передал мне листок, на нём были перечислены слова, которые я не должна использовать ни в коем случае.

— До завтрашнего дня чтобы отскакивало от зубов! — прогнусавил он. — В восемнадцатом веке нет автобусов, дикторов телевидения, пылесосов, ничто нельзя называть «суперским», «клёвым» и «отпадным», тогда люди не имели ни малейшего представления о распаде атома, о креме с коллагеном и об озоновых дырах.

• Предыдущая
• 37/64
• Следующая