Звездный десант - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 40

• Предыдущая
• 40/233
• Следующая

Вероятно, те шотландские солдаты, когда посчитали необходимым казнить двоих ветеранов, тогда же и постановили, что раз так получается, то они не желают, чтобы всякие «чертовы спекулянты, барышники с черного рынка, двурушники, уклонисты, так их и растак, гражданские» имели тут слово. Пусть делают, что велено — понял, нет? — пока мы, гориллы, наводим порядок. Это мое предположение, потому что я чувствовал бы себя именно так... а историки соглашаются, что антагонизм между гражданскими и вернувшимися с войны солдатами был гораздо сильнее, чем мы можем представить сегодня.

По учебнику Салли этого рассказать не мог. В конце концов майор Рейд отстал от него.

— Завтра представите классу письменный ответ на три тысячи слов. Мистер Саломон, можете назвать мне причину — не историческую, не теоретическую, а практическую,— почему гражданские права сейчас имеют только отслужившие и вышедшие в отставку военные?

— Ну... потому что это избранные люди, сэр. Они сообразительнее.

— Абсурд!

— Сэр?

— Что, слово для вас слишком длинное? Я сказал, что вы ляпнули глупость. Военные не умнее штатских. Во многих случаях гражданские лица куда смышленее и разумнее. Этим, кстати, обосновывали попытку coup d'etat непосредственно перед ныо-делийским соглашением, так называемое Восстание ученых. Пусть, мол, интеллигенция правит, и у вас будет утопия. Разумеется, они с самого начала сели в лужу своими глупыми задами. Потому что научные изыскания, несмотря на их пользу обществу, сами по себе не имеют общественной ценности. Те, кто занимается ими, могут оказаться эгоцентристами, а кое-кому не будет хватать чувства гражданского долга. Я дал вам подсказку, мистер. Можете ее отыскать?

— Н-ну... военные дисциплинированны, сэр,— отозвался Салли.

Майор Рейд был с ним мягок.

— Извините. Красивая теория, не поддерживаемая фактами. Ни вам, ни мне, пока мы состоим на службе, нельзя голосовать, а армейская дисциплина вовсе не делает человека дисциплинированным. Преступность среди ветеранов на том же уровне, что и среди гражданских. И вы забываете, что в мирное время многие служат не в боевых частях, а там порядки мягче. Там люди просто изматываются, подвергаются опасности, и все же на выборах их голоса будут считаться.

Майор Рейд улыбнулся.

— Мистер Саломон, я задал вам коварный вопрос. Практическая причина дальнейшего существования нашей политической системы точно такая же, как для всего остального. Эта система работает удовлетворительно. Тем не менее полезно рассмотреть детали. На протяжении всей истории люди старались передать всю полноту власти в руки, которые будут хорошо охранять ее и мудро использовать ради пользы всех остальных. Ранние абсолютные монархии страстно защищали «божественное право королей». Иногда предпринимались попытки выбрать мудрого правителя самостоятельно, а не оставлять выбор божьему промыслу. Как, например, сделали шведы, призвав на свой трон француза генерала Бернадотта. Проблема в том, что запас Бернадоттов весьма ограничен, на всех не хватит. Исторические примеры простираются от абсолютной монархии до полнейшей анархии. Человечество опробовало тысячи путей, а еще больше предлагалось. Некоторые — крайне дикие, как коммунизм, по образцу и подобию муравейника, который настойчиво предлагал Платон под обманчивым именем «республика». Но намерения всегда сводились к одному: правительство должно быть стабильным и доброжелательным Все системы старались добиться этой цели, ограничивая гражданские права кругом лиц, которым, по всеобщему мнению, хватит мудрости справедливо распорядиться ими. Повторяю: все системы, даже так называемые «неограниченные демократии», лишали избирательных прав не менее одной четверти населения по возрасту, месту рождения, уплате избирательного налога, судимости и так далее.

Майор цинично усмехнулся:

— Никогда не мог понять, почему тридцатилетний идиот проголосует мудрее, чем пятнадцатилетний гений... но лишь возраст даровал «божественное право всякого простого человека». Неважно, чем расплачивались за свои прихоти. Итак, избирательные права зависели от места рождения, происхождения, расы, пола, собственности, образования, возраста, религии и так далее. Все системы работали, но ни одна из них — хорошо. Обязательно находился кто-то, кто считал их тиранией, а в результате они со временем либо изживали себя, либо рушились. Сейчас у нас совсем другая система. И она работает прилично. Многие жалуются, но никто не восстает. Личная свобода для всех — как никогда в истории, законов немного, налоги низкие, жизненный уровень высок, преступность наоборот.

Почему? Не потому, что наши избиратели умнее остальных, этот аргумент мы уже отклонили. Мистер Таммани, можете сказать нам, почему наша система работает лучше, чем те, которыми пользовались наши предки?

Не знаю, где Клайд Таммани получил свое имя; я держал его за индуса.

— Э-э, рискну предположить, что наши избиратели — небольшая по числу группа, которая знает, какая ответственность лежит на них... поэтому они стараются изучить вопрос.

— Давайте не будем гадать, мы занимаемся точной наукой. Правящие классы многих других систем тоже были невелики по числу и полностью сознавали свою власть. К тому же наших избирателей не так уж мало. Вам известно или должно быть известно, что процент полноправных граждан колеблется от восьмидесяти процентов на Искандере до трех процентов среди некоторых национальностей Земли. И все-таки правительство везде одно и то же. И граждане не избранная раса, у них нет особой мудрости, талантов или подготовки для выполнения их священной задачи. Так какова же разница между нашими избирателями и носителями гражданских прав прошлого? Хватит гадать, я изложу очевидное: при нашей системе каждый полноправный гражданин — это человек, который продемонстрировал добровольной и тяжелой службой, что ставит интересы группы выше личной выгоды. В этом единственное практическое различие. Ему может не хватать мудрости, он может ничего не смыслить в гражданских достоинствах/ Но его обычная деятельность бесконечно лучше, чем у представителя любого правящего класса в истории.

Майор помолчал, прикоснувшись кончиками пальцев к старомодным часам для слепых.

— Урок почти закончен, нам осталось определить моральную причину успешной деятельности нашего правительства. Постоянный успех никогда не был делом случайным Затвердите, что это наука, а не отвлеченные умствования. Вселенная такова, какова она есть, а не какой мы хотим ее видеть. Избирать и быть избранным — это обладать властью, высшей властью, из которой проистекают все остальные, как, например, я властен ежедневно портить вам кровь. Сила, если хотите! Гражданство есть сила, чистая и грубая, мощь скипетра и топора. Распространяется она на десять человек или десять миллиардов, но политическая власть есть сила. Но вселенная строится на противоположностях. Что противоположно власти? Мистер Рико.

На этот вопрос я знал ответ.

— Ответственность, сэр.

— Мои аплодисменты. И причины того выведены с математической точностью, власть и ответственность должны быть равны или начнется процесс уравновешивания, и это так же неизбежно, как возникновение электрического тока из-за разности потенциалов. Облекать властью безответственного, значит, пожать бурю. Призвать человека к ответу за то, что он не может контролировать, значит, действовать со слепым идиотизмом. Неограниченные демократии нестабильны, потому что их граждане не отвечают за того, кого они избирают. Исключая ответственность перед трагической логикой истории. Об уникальным «избирательном налоге», который должны платить мы, там и не слыхали. Не было предпринято ни единой попытки выяснить, обладает ли гражданин социальной ответственностью, соразмерной с его буквально неограниченной властью. Если он голосовал за невозможное, случалась беда, и ответственность волей-неволей ложилась на него и уничтожала и гражданина, и ни на чем не основанный храм. Внешне наша система лишь слегка отличается от предыдущих. У нас демократия, не ограниченная ни национальностью, ни цветом кожи, ни мировоззрением, ни рождением, ни богатством, ни полом или убеждениями, и каждый может причаститься к власти за короткий срок и без непосильного труда Наши пещерные предки тратили примерно столько же усилий, чтобы разжечь огонь. И лишь небольшое различие делает нашу систему действующей, потому что сконструирована она в соответствии с учетом реальных фактов. Поскольку суверенные избирательные права есть высший предел человеческой власти, мы удостоверяемся, что носитель их принимает на себя наивысшую ответственность. Мы требуем от каждого человека, который желает контролировать государство, поставить на кон собственную жизнь — и потерять ее, если придется,— чтобы спасти страну. Если власть максимальна, то и ответственность должна быть максимальной. Инь и ян, идеальные и равные.

• Предыдущая
• 40/233
• Следующая