Беда преследует меня - Макдональд Росс - Страница 20

• Предыдущая
• 20/46
• Следующая

— Полагаю, у вас есть какая-то система сигнализации, — высказал я свое предположение.

— Это, конечно, очень интересно, — заявил Андерсон с довольной мальчишеской улыбкой.

В нашем конце вагона все слушали актера, за исключением смуглого мужчины с удлиненным угрюмым лицом. Он наполовину повернулся на своем сиденье и, нахмурившись, смотрел в окно на залитую водой землю северо-восточной части Миссури, как будто нес за это личную ответственность.

— Понятно, что у нас есть сигнализация, — продолжал Тедди Трэск. — У нас дюжина таких систем. Например, Джо прикасается к своему левому глазу — значит, губная помада. Он трогает правый глаз — часы, поглаживает волосы — носовой платок. Это простейший вид сигнализации. Но, например, у меня завязаны глаза... Тогда такая система не годится. Что же делать в этом случае?

— Тогда вы можете получать звуковые сигналы, — предложил я выход. — Ключевые слова, которые для вас что-то значат, но их смысл скрыт для других.

— Послушайте, этот парень быстро соображает, — сказал Трэск, обращаясь к Андерсену.

— Быстро соображает — это верно подмечено, — подхватил Андерсон.

— Конечно же мы пользуемся ключевыми словами, — продолжал свои объяснения Тедди. — Трудно определить, какая система лучше, но, на наш взгляд, лучшая система — это говорить синхронно. Вот послушайте. Джо и я стали практиковаться с помощью метронома. Мы установили этот прибор на скорость в одну секунду и тренировались, ведя под него счет. На это мы тратили по три-четыре часа в день почти целый месяц и достигли такого результата, что могли считать до ста и всегда совпадать по номеру.

— Так вот, мы начинаем представление. Я нахожусь на сцене, глаза завязаны, а Джо — среди зрителей. Он разговаривает и дает мне сигнал начинать отсчет. Мы начинаем считать вместе. Он продолжает использовать свой жаргон, то есть что-то говорит и одновременно считает. Потом посылает мне сигнал. Стоп! Мы оба прекращаем счет и оказываемся на одном и том же номере, понятно? Допустим, это — тридцать пять. Тридцать пять — дамская брошка. Сорок пять — автоматическая ручка. Каждый номер заменяет название вещи.

— Это очень умно, — восклицает Рита. — А как быть, если появится что-то не предусмотренное нумерацией?

— Практически это невозможно, — гордо произнес Тедди. — Люди носят в карманах или сумочках не больше ста разных вещей. Конечно, нам приходится менять значение цифр для военной аудитории, но лишь немного.

— Я думал, что разбираюсь в кодах, — произнес я. — Но о временном коде услышал впервые. Вы сами его изобрели?

— Конечно. Мы с Джо придумали много кодов. Я пытался предложить некоторые из них армейской сигнальной службе, но их это не заинтересовало. Они считают, что наши коды хороши только для развлечений.

Я обратил внимание на то, что маленькие черные глазки человека у окна теперь следили за рассказчиком. Его немигающий змееподобный взгляд вселял в меня какое-то неприятное ощущение. В его длинном, с мускулистыми плечами туловище тоже скрывалось что-то от змеиной угрозы. Меня заинтересовали коды Тедди Трэска, и я хотел послушать об этом еще. Они подействовали на мое воображение возбуждающе, как будто я получил ответ на когда-то взволновавший меня и забытый вопрос. Но я решил подождать момента, когда мы останемся без лишних свидетелей.

Через несколько минут я столкнулся с Тедди в отделении для курящих и поблагодарил его за представление.

— Всегда рад услужить, — ответил он, расплываясь в улыбке. — Для меня это — тренировка. Кстати, что вы думаете об этой девочке Тессингер?

— Она чертовски хороша. Если бы в моем костре уже не лежали другие головешки...

— Да, у вас все забито, правда? Эта ваша девушка — удивительная блондиночка. Но себе на уме — я давно таких не видывал. Ваша коробочка заполнена, но не все могут так ловко заполнить свою коробочку.

— Мне кажется, у вас недурно получается с Ритой.

— Это верно. И мне нравятся молоденькие. Я уже в таком возрасте, когда нравятся молодые. Но, похоже, сначала надо решить вопрос со старой дамой. Хотя это будет не так трудно сделать.

— У вас и для этого существует система?

— Наблюдайте за мной, — ответил Тедди. — Просто наблюдайте за мной.

Под влиянием приятного укачивания вагона, проходящего опьянения от виски, мягкого приближения ночи мне было уютно, сонливо и немного грустно. Я держал руки Мэри в своих руках. Поезд между тем превратился в извивающегося яркого червя, который пролагал себе путь через континент тьмы. Освещенный вагон стал для нас центром жизни и света, который несся среди загадочных теней, иногда озарявшихся огоньками одиноких ферм и затерявшихся недвижных городков.

Мэри очаровательно зевнула, потянулась, как котенок, и потерлась щекой о мое плечо.

— Грошик за ваши мысли, — прошептала она.

— Я думал о кодах Тедди Трэска.

— Проклятие! Мне показалось, что вы думаете обо мне. Возвратите мне мой грошик. Я могла бы держаться за руки с механической думающей машиной.

— Вы бросили свой грошик в прорезь и получили то, что полагается. Я не виноват, что мои хорошо смазанные мозги работают именно так.

— Хорошо смазанные — это точное выражение. Хорошо смазанные виски. И что же думающую машину заинтересовало в коде Тедди Трэска?

— Я думал, что такого типа код вполне мог использовать вражеский агент. Вспомните, что я говорил Эрику в тот день в Гонолулу? Все коды и шифры, известные мне, строились на использовании букв, цифр и слов. Но такой код, как у Трэска, позволяет избежать всего этого. Радиоперехватчик может даже и не знать, что он слушает нечто закодированное.

— Не понимаю. Но продолжайте думать о ваших кодах, а я буду вспоминать всех интересных мужчин, с которыми мне пришлось столкнуться в жизни.

— Разве я вам уделяю мало внимания? — Я сжал ее руку.

— Сейчас достаточно. Может быть, я и не стану вспоминать всех этих интересных мужчин. К слову, они были не так уж интересны.

За обедом мы оказались в компании с армейским офицером по фамилии Райт, который сел на поезд в Форт-Мэдисон. Это был невысокий полный мужчина лет сорока с отличительными знаками майора медицинской службы сухопутных войск. Он проявил явный и самоуверенный интерес к Мэри, чем доставил мне удовольствие. Его специальностью была психиатрия боевого истощения. Он прочитал нам об этом лекцию с видом павлина, расправляющего хвост.

За обедом я заметил, что Тедди Трэск сумел сесть за один стол с Тессингерами и что миссис Тессингер начала относиться к нему с некоторой благосклонностью. Андерсон и мисс Гриин сидели за отдельным столиком и, по-видимому, нашли много тем для беседы.

Вскоре после восьми часов мы прибыли в Канзас-Сити, где к поезду должны были прицепить пульмановский спальный вагон. Стоянка длилась полчаса, и мы с Мэри вместе с другими пассажирами общего вагона вышли на перрон, чтобы подышать и размяться. Когда время стоянки почти истекло, ко мне подошел солдат сухопутных войск с большим брезентовым рюкзаком и спросил:

— Не подскажешь, братишка, где находится вагон 173?

— Не наш ли это вагон? — произнесла Мэри. — Возможно, он в самом конце поезда.

Мы втроем пошли вдоль платформы и отыскали вагон 173, который действительно оказался последним в составе. Я оставил Мэри в купе, а сам пошел в общий вагон, чтобы забрать вещи. А когда вернулся в спальный вагон, то оказалось, что большинство наших знакомых из общего вагона оказались там: майор Райт, Андерсон и мисс Гриин, Тессингеры и Тедди Трэск, который суетился и помогал им. Старая дама из Гранд-Рэпидз заняла одно из двух международных купе, а через некоторое время я подметил, что во втором таком купе разместился смуглый мужчина с мрачным лицом.

Солдат, который обратился к нам с вопросом, сидел рядом с Мэри в купе, пока застилали его полку по соседству. Это был довольно молодой человек лет тридцати, с худощавым загорелым лицом. Он сказал, что его фамилия Хэтчер. У него был значок участника боев в Европе. Присев рядом с ним, я обратил внимание, что он слегка навеселе. Впрочем, я и сам еще не совсем протрезвел.

• Предыдущая
• 20/46
• Следующая