Пропавшие без вести - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 18
- Предыдущая
- 18/67
- Следующая
Старший, Алеш, сейчас вместе с отцом занят поднятием целины на будущих полях. Сестры и невестка ошкуривают доставленные к строительной площадке сосновые хлысты. Младший из сыновей, Синек, осуществляет доставку, используя двух лошадей и своеобразный передок, на котором закрепляется один конец ствола. Тут недалеко, собственно поэтому этот участок и выбрал Бедрич. Ввиду этих причин лесорубы никак не поспевают за возчиком и женщинами, справляющимися со своей частью работы куда быстрее.
Вот так и получилось, что помощником у них оказался средненький Радос. Но парнишка, по своему обыкновению, витал где-то в облаках. Такое впечатление, что и не крестьянского рода, а из интеллигентов каких, все время о чем-то думает и мечтает, словно не от мира сего. Вот и сейчас он настолько устал ждать, когда же эти двое допилят подрубленное с противоположной стороны дерево, что опять улетел в облака.
– Радос, ты с нами? Радос!
– А?.. Что?..
– Ау, мы здесь. Дерево трещит.
– Ага.
Парнишка-то молодой и где-то там мечтатель, но не сказать, что худосочный. На что Сергей был высок и крепок, однако Радос ему ничуть не уступит. Вот он надавил. Вроде ничего не произошло, но тренированное ухо, а главное, руки пильщиков четко уловили легкое потрескивание. Пила заелозила быстрее и свободнее, треск из едва различимого превратился в нарастающий, и стало заметно, что дерево начало свое неуклонное движение. Все. Дальше оставаться рядом опасно. Они отбежали в сторону, прихватив с собой пилу. Треск стал оглушительным, слышно, как рвутся древесные волокна, наконец звук достиг противной зубодробительной ноты, и, проламываясь сквозь кроны соседних деревьев, ствол упал на землю.
Чем хорош участок, выбранный для вырубки Бедричем, так это тем, что лес здесь смешанный. С одной стороны, материала для строительства предостаточно. С другой, лиственные деревья растут более тесно, чем в сосняке, и срубленные стволы вынуждены проламываться сквозь кроны и ветви соседей, благодаря чему удается избежать удара ствола о землю и его раскола.
Теперь нужно обрубить все сучья, распилить ствол на равные части, которые можно использовать на строительстве. Здесь их, пожалуй, будет три, да еще одна часть вполне сгодится на хозяйственные постройки, туда лес идет поплоше.
– Ну, ты чего опять мечтаешь? – осуждающе покачав головой, в сердцах выпалил Сергей.
За десять дней совместной работы на лесоповале они худо-бедно научились общаться. Язык местных имел мало общего со славянскими, но многие слова были схожи как по звучанию, так и по значению, поэтому изучение шло полным ходом. Разумеется, разговаривали они через пень-колоду, с невероятным акцентом, да еще и время от времени приправляя речь русскими словами, но в сравнении с тем, что было две недели назад, когда они чувствовали себя инопланетянами, разница была просто колоссальной.
– Извините, я больше не буду, – в который раз потупился парень. Эдакий облом с видом нашкодившего мальчишки. Картина маслом, йок макарёк.
– Леш, это он уже в который раз извиняется?
– А я помню? Кажется, еще с первого дерева началось.
При этих словах парень покраснел еще гуще.
Пришельцы старались разговаривать на рустинском, так как им необходима была практика. Поначалу были опасения, что, возможно, этот язык не является государственным. Мало ли, вон в ту же Америку на Земле ехали со всего света, и всех там принимали, а здешняя ситуация была чем-то схожа. Но их заверили, что хотя Рустиния – небольшое королевство в Старом Свете, Новая Рустиния является его частью и государственный язык полностью соответствует.
– Это он все время про Гнеську вспоминает, – послышался задорный голос Синека, успевшего вернуться.
– О! А ты-то чего так мельтешишь, не поспеешь за тобой.
– Я что, дядько Сергей, там бабы и вовсе как с цепи сорвались. Все на меня покрикивают, чтобы возил быстрее. Я им – мол, валить лес не успевают, а они не верят, говорят, что я все придумываю.
– Ясно. Не терпится бабам в своем доме обосноваться, вот и торопят, – сделал вывод Сергей.
Вообще-то в подобной спешке хорошего мало. Во-первых, лес нужно рубить после первых морозов, чтобы движение соков прекратилось. Во-вторых, не мешало бы материал просушить. Но, как видно, здесь определяющим фактором было время, поэтому тем обстоятельством, что стены потом еще долгое время будут плакать смолой, решили пренебречь, как и тем, что по мере просыхания дерево неизбежно будет деформироваться и появятся щели. Впрочем, со всем можно бороться по-своему – стены обработать, щели дополнительно законопатить. А вот крыша над головой – это куда серьезнее.
Бедрич уже закидывает камешки насчет зимовья, мол, оставайтесь, будет вам и крыша над головой, и сыты будете. Вот только понимает, что бесполезно это. Не из голытьбы парни и не из лодырей. Правда, Алексей поначалу был уж очень неловок, но не бездельник, это точно. Не останутся. А ведь и зимой нужно будет валить лес. Сейчас-то они только временное пристанище собираются сделать, основной дом поставят лишь к следующей осени. Ясное дело, что изначально расчет был на собственные силы, но грех отказываться, раз счастье подвалило. Вон сразу две пары рук высвободилось, и лес непрерывно заготавливается, и пашня поднимается.
Остается только удивляться, чего эти двое вообще к ним приклеились и согласились работать задаром. У рустинцев вообще принято кормить работников, и это никогда не идет в зачет платы. Иное дело, что на разносолы не рассчитывай, так тут и удивляться нечему. Вот и выходит, что даром парни трудятся от зари до зари не покладая рук, а Алексей так тот и вовсе в кровь их успел стереть.
– Это кто такая Гнеська? – тут же подхватился Сергей, предполагая, что можно мимоходом отвлечься от тяжкого, прямо-таки каторжного труда.
– Да никто. Придумывает он все, – решил отнекиваться Радос.
– И ничего не придумываю! Думаешь, не видел, как вы друг на дружку смотрели?
– Синек!.. – Радос с явной угрозой шагнул к мальчишке, но тот с легкостью отскочил в сторону, дразня старшего брата.
– Ты чего на брата-то взъелся, Радос? – с задорной улыбкой остановил парня Сергей, хлопнув его по крутому плечу. – Нешто он тебе плохого желает?
– Так издевается же.
– Ну уж тебя и подразнить нельзя.
– Так не отдаст за меня Гнеську ее отец. Они уж три года как обустроились близ форта Опань, а мы только прибыли, да еще и на пинкскую территорию направились.
– Ну и что? Вам льготы положены, никаких налогов, только обживаться. Семья вы работящая, вон, твой отец говорит, земля эта сама молит о плуге, так что очень скоро подниметесь.
– Так опасно здесь.
– Ну если она тебя любит, то… А она тебя любит?
– Не знаю, – покраснев, куда там девке, произнес Радос.
– Здрасте приехали. Ну вы хоть встречались? – Удивлению Сергея не было предела.
– Встречались. Мы на гульбище вместе ходили.
– В смысле – вдвоем?
– Нет. Но она там тоже была. Мы даже один раз вместе танцевали кабру.
Ага. Кабра – это местный танец, что-то вроде кадрили. Рустинцы вообще во многом напоминали славян, и многие обычаи были похожи. С другой стороны, люди – они везде люди. Вот взять то же гостеприимство, которое в ходу у очень даже многих народов, не имеющих общих корней, а подчас и веры. Или кровная месть, которая была у всех народов без исключения, просто где-то этот обычай повыветрился, подзабылся, а где-то нет. А привилегированное положение мужчин по отношению к женщинам – это и вовсе повсеместно. Словом, схожести можно было удивляться, но не так чтобы проводить параллели. Рустинцы, они и есть рустинцы и к славянам отношения не имеют, хотя и есть сходства в обычаях, в быту и культуре. Вот кабра, например, веселый, разбитной танец, который нужно танцевать в паре, как и кадриль, которая задорная и непокорная.
– Радос, а ты ей хотя бы говорил, что она тебе нравится? – не унимался Сергей. По сердцу ему этот паренек, хотелось бы помочь, вот только еще знать бы как.
- Предыдущая
- 18/67
- Следующая
