Семья - Трускиновская Далия Мейеровна - Страница 5

В конце марта хозяин магазина сказал Мерлину, что свою скромную ученическую зарплату за этот месяц он, конечно, получит, но вот филиал в ближайшее время не откроется. Бурундук потом объяснил, что хозяин вложил деньги в бизнес своего родственника, бизнес оказался прибыльным, и до того даже дошло, что уже имеющийся магазин хозяин подумывал продать, чтобы вложить в новое дело побольше денег.

Мерлин побежал в зоомагазин. Там место было уже занято — другой такой же нескладный парень, с такими же тараканами в башке, чистил клетки и оборудовал себе на складе лежбище — читать Кинга и слушать музыку.

Вдруг стало ясно:  тупик.

Этот апрель был самым поганым в жизни Мерлина. Возвращаться в школу он не мог. Деньги приходилось экономить. Будущее, уже выстроенное в голове, вдруг развалилось на кусочки, а кусочки растаяли.

— Знаешь, я с ребятами познакомилась, — сказала однажды Кузька — единственная из класса, с кем он встречался и честно рассказывал о своих проблемах. — Из «Беги-города», слыхал про такой? Они меня к себе звали поработать. Хочешь, познакомлю?

— А что нужно делать?

— Там ночные дежурства… Нет, ты точно не знаешь, что это такое?

— Не знаю.

— Погоди…

Кузькины родители подарили ей крутую мобилку. Выйдя в Интернет, Кузька быстро нашла сайт «Беги-города» и повела по этому сайту Мерлина, одновременно рассказывая про Джимми.

— Она как раз отвечает за маршруты, сама их придумывает, сама расписывает сценарий. Вот, видишь — можно заполнить форму и записаться на игру. Ближайшая, ближайшая… ну вот, послезавтра! Давай я позвоню? Может, тебя сразу и возьмут?

— Ну, давай, — неуверенно ответил Мерлин.

— Джиммочка? Это Кузя, помнишь такую? Джим, вам там еще нужен дежурный на пункте? Ой, классно! Тут у меня одноклассник подработать хочет… да, нормальный, с головой дружит… Ага, дам. Да? Ага. Угу! Здорово! Классно! Ну, до связи.

Мерлин слушал Кузькино щебетание, глядя сверху вниз на ее темно-красный затылок. Кузька красилась в противоестественный цвет, из-за чего в школе случались разборки. Длились они с сентября примерно по конец октября — потом тетки-учительницы как-то смирялись; ну, цвет и цвет, лишь бы ребенок был здоров… С другой одноклассницей, Аськой, сделавшей пирсинг в ноздрях и на нижней губе, они воевали до самой весны.

— Джимми велела дать тебе ее телефон. Чтобы ты часа через два позвонил, сказал, что от меня, и вы встретитесь. Тебе есть на что ее в кафешку сводить?

— Есть.

— Врешь. Вот, держи, потом отдашь, — Кузька протянула банкноту. — Ты должен сразу показать свою крутость, понял? Я в Инете читала…

И она пересказала своими словами статью о том, как нужно одеваться, когда идешь устраиваться на работу.

— Ты должен соответствовать той зарплате, на которую претендуешь. Если придешь весь в Версаче наниматься ночным сторожем — не возьмут. И если придешь в старых джинселях наниматься в банк — тоже не возьмут. Туда как раз нужно идти в костюме, но не слишком дорогом… — Кузька замолчала и прищурилась. — Ты сейчас можешь претендовать на пять тысяч в месяц, вот…

— Если это — пару раз в неделю подежурить…

— Родаки вчера грызлись — батя растолстел, в новый свитер не влезает, а свитер дорогой, стильный… Я его тебе принесу! Пока еще батя похудеет!

От кого другого Мерлин бы не принял — но от Кузьки…

Она была ему даже не младшей сестрой, хотя фактически — старше на полтора месяца, она была младшим братом. Ему в детстве сильно недоставало младшего… В доме, переполненном материнской любовью, он был крайним — все выливалось на него в громокипящем избытке; был бы младший — тот стал бы крайним…

Кузька с ее забавными повадками, смешным командирским тоном, была братишкой — Мерлин в упор не видел всплесков ее женственности, кокетства, нежностей с женихом Лесем. И вообще все, связанное с миром женщин, вызывало в нем легкую брезгливость — после того, как он проснулся однажды в чужой квартире, куда после концерта завалились целой оравой, под одним одеялом с какой-то жуткой теткой. Чича, наставник в алкогольных делах, объяснил потом, чего именно Мерлину ни в коем случае нельзя смешивать, а то опять потянет на идиотские подвиги, и подтвердил — да, было-таки, было, полночи диван скрипел. Мерлин попытался вспомнить — и его чуть не вывернуло.

Все произошло стремительно — в тот же вечер Мерлин сидел в кафе «Попугай», чувствуя себя очень неловко в дорогой обновке, и ждал женщину по имени Джимми.

Он ее побаивался — насколько легко он сходился с парнями из музыкальной тусовки, да еще за пивом, настолько трудно было начинать беседы с посторонними. Лучше всего он вообще чувствовал себя в одиночестве, а зимой и весной так и вовсе тосковал по одиночеству: днем раздражала школа, вечером — мать.

Но Джимми ему понравилась сразу — не размалеванная, в черной кожаной косухе, в черных джинсах, заправленных в сапоги, в майке с хулиганским принтом, с мотошлемом, надетым на руку, как корзинка. Ее темные волосы были стянуты в хвостик — такой же, как у него самого, только одна прядь, оставленная, чтобы падать на лоб, показывала: этот мальчик все-таки девочка. Определять женский возраст в первого взгляда Мерлин не умел — да и не все ли равно, сколько лет работодательнице.

— Привет, — сказала она. — Ты Мерлин? А я Джимми. Ты наш сайт видел?

— Да.

— Понял, что такое — сидеть на пункте?

— В общем, да.

— Иногда торчишь там до утра — ну, ничего не поделаешь… А иногда все команды проскакивают быстро, часов до трех, ты отзваниваешься и едешь домой. Одно дежурство — пятьсот рублей. Как, устраивает?

— Да.

— Тебе там будут вопросы задавать — о том, чего на сайте нет. Я тебе буду скидывать мейлом файлы по каждой конкретной игре. Что у нас хорошо — можно с нужными людьми познакомиться. Вон девочка была, Таша, раз шесть подежурила — ее и подобрали, теперь в аэропорту менеджером не-пойми-чего. Но довольна. Ты, я вижу, уже выпил кофе?

— Да.

— А я вот еще не ужинала. Погоди… и не обедала… Надо же, совсем ухайдокалась.

Джимми подозвала официантку, заказала французские блинчики, какую-то непроизносимую штуку с фруктами, кофе себе и Мерлину.

— Сегодня у нас игра — простенькая, так себе. Недорогая, всего три команды. Хочешь посмотреть?

— Да.

— Тогда возьми чего поесть — раньше двух не кончится.

Ей позвонили и рассказали что-то веселое — она громко рассмеялась. Мерлин до этого взрыва хохота как-то избегал смотреть Джимми в лицо. Но тут — увидел все это лицо разом и понял, что такое ему уже где-то попадалось. Маленький подбородок, широкий лоб — он их видел, определенно видел, но только, кажется, он знал парня с таким лицом… где-то в тусовке пересекались, что ли?.. При этом лицо Джимми вовсе не было мужиковатым, хотя взгляд… лоб, брови, глаза, да… какие-то они были не женские…

Поужинав, они вышли из «Попугая», и Джимми повела Мерлина в темный двор — там у нее, оказывается, было укромное место для парковки мотоцикла.

— Ехать тут недалеко, проскочим как-нибудь задворками, — пообещала она, потому что второго шлема с собой не имела. Мерлин не возражал.

Джимми не первый год каталась и вела мотоцикл умело, хотя в рокерской тусовке Мерлин ее не замечал. Семь минут спустя они въехали в переулок, и там по сигналу Джимми для нее отворили ворота.

Офис «Беги-города» помещался чуть ли не на чердаке. Там было весело — Мерлин даже не сразу вошел вслед за Джимми, так вопили и галдели «беги-горожане». В две комнаты набилось человек пятнадцать, причем самых разномастных, особенно выделялся седой бородатый дед ростом под два метра.

Джимми вошла в эту человеческую массу, как пуля в сливочное масло: тут же одного хлопнула по плечу, другому дала подзатыльник, третьего озадачила строгим вопросом о конвертах, четвертого выругала за давние грехи. И тут же пять физиономий нависли над нетбуком — там на экран вытащили план города и в последний раз выверяли маршрут. Мерлин, мало что понимая в разговорах, стоял у дверного косяка и разглядывал дальний угол комнаты. Там к обоям были приколоты большие фотоснимки, штук десять, а под этим вернисажем на крошечном столе стояли электрочайник, банка растворяшки и полдюжины кружек.