Холод смерти - Макдональд Росс - Страница 31

• Предыдущая
• 31/58
• Следующая

Доктор Годвин появился в дверях и поманил меня пальцем. Я проследовал за ним вдоль по коридору в крошечный кабинет. Он зажег настольную лампу и сел за стол. В кабинете было еще одно кресло, которое я и занял.

— Алекс Кинкейд у своей жены?

— Да. Он позвонил мне домой и очень просил позволить повидаться с ней, хотя его не было целый день. Кроме того, он хотел поговорить со мной.

— Он что-нибудь сказал вам?

— Нет.

— Надеюсь, он передумал. — Я рассказал Годвину о встрече с Кинкейдом-старшим и об отъезде Алекса с отцом.

— Нельзя обвинять во всем его одного. Он еще очень молод, и на него обрушились слишком сильные переживания. — Глаза Годвина вспыхнули. — И для него, и для Долли чрезвычайно важно, что он решил вернуться.

— Как она?

— Спокойнее. Больше не разговаривала, по крайней мере, со мной.

— А вы не разрешите попытаться мне?

— Нет.

— Мне очень жаль, что я втравил вас в это дело, доктор.

— Я уже слышал подобное, и в менее вежливых выражениях. — Он упрямо улыбнулся. — Но раз уж я занимаюсь этим делом, то буду поступать так, как сочту нужным.

— Ну, конечно. Вы видели вечернюю газету?

— Видел.

— Долли знает о том, что происходит? Например, о револьвере?

— Нет.

— Вы не думаете, что ей надо сказать?

Он раздвинул руки на поцарапанной поверхности стола.

— Моя задача — упростить ее проблемы, а не прибавлять к ним новые. На нее вчера слишком много всего навалилось, связанного как с прошлым, так и с настоящим. Она была на грани психического срыва. Мы не должны позволить этому повториться.

— Вы сможете защитить ее от допроса полиции?

— Безусловно. Но лучшей защитой для нее было бы расследование этого дела и обнаружение истинного убийцы.

— Этим я и занимаюсь. Сегодня утром я разговаривал с ее тетей Алисой и осмотрел место убийства. Я пришел к твердому убеждению, что, если даже убийство и было совершено Макги, в чем я сомневаюсь, Долли не могла видеть, как он выходил из дома. Другими словами, ее показания на суде были сфабрикованы.

— Вас в этом убедила Алиса Дженкс?

— Нет, расположение дома. Мисс Дженкс приложила все усилия, чтобы убедить меня в обратном, в виновности Макги. Не удивлюсь, если окажется, что она была инициатором возбуждения дела против него.

— Но он действительно виновен.

— Это ваше мнение. Я бы очень хотел, чтобы вы задумались о причинах, заставивших вас так считать.

— Я не могу рассказать вам о них. Они составляют мою профессиональную тайну, доверенную мне пациентами.

— Констанцией Макги?

— Миссис Макги формально не являлась моей пациенткой. Но нельзя лечить ребенка, не воздействуя на его родителей.

— Она доверяла вам?

— Естественно, в определенной степени. В основном мы обсуждали ее семейные проблемы. — Годвин говорил очень осторожно. Выражение его лица было абсолютно бесстрастно. Его лысая голова поблескивала под лампой, как металлический купол под луной.

— Алиса обмолвилась об интересной подробности. Она сказала, что у Констанции не было другого мужчины. Я не расспрашивал ее ни о чем. Она сама сообщила об этом.

— Интересно.

— Вот и я так тоже думаю. У Констанции в то время был роман?

Годвин кивнул почти незаметно.

— С кем?

— Я не намерен сообщать вам. Он и так уже достаточно пострадал. — Тень сочувствия промелькнула на его лице. — Это я сказал вам только для того, чтобы вы поняли, что Макги виновен, так как у него были основания для мести.

— Я полагаю, что против него, как теперь против. Долли, было сфабриковано ложное обвинение.

— Насчет Долли я согласен. Может, на этом и остановимся?

— Нет, не остановимся, потому что мы имеем дело с тремя взаимосвязанными убийствами. Возможно, вы скажете, что эта субъективная связь существует только в воображении Долли. Но я уверен, что связаны они друг с другом совершенно объективно. Возможно, все они совершены одним человеком.

Годвин не спросил меня, кем. Это было хорошо. Я говорил, что в голову взбрело, и подозреваемых у меня не было.

— Какое третье убийство вы имеете в виду?

— Смерть Люка Делони — человека, о котором я впервые услышал сегодня вечером. Я встречал мать Элен Хагерти в аэропорту и по дороге в город успел с ней поговорить. По ее словам, Делони застрелился случайно, когда чистил револьвер. Элен же считала, что он был убит, и говорила, что знает свидетеля. Возможно, она сама была свидетельницей. Как бы там ни было, это стало причиной ее ссоры с отцом — он занимался расследованием этого дела, после чего она убежала из дома. Все это произошло более двадцати лет тому назад.

— И вы серьезно полагаете, что те события связаны с нынешним делом?

— Элен так считала. Ее гибель придает особый вес ее мнению.

— И что вы собираетесь делать?

— Я хочу сегодня же отправиться в Иллинойс и поговорить с отцом Элен. К сожалению, я не могу это сделать за свой собственный счет.

— Но ведь можно ему позвонить.

— Можно. Но не помешает ли это делу? Боюсь, он окажется твердым орешком.

После минутной паузы Годвин произнес:

— Я мог бы стать вашим спонсором.

— Вы великодушный человек.

— Нет, просто любопытный. Имейте в виду, я связан с этим делом уже более десяти лет и много бы дал, чтобы увидеть, чем оно в конце концов завершится.

— Давайте я сначала поговорю с Алексом, может быть, он даст мне деньги.

Годвин склонил голову и, не поднимая ее, встал. Но этот поклон не предназначался мне, скорее, это была просто привычка, словно он чувствовал давление звезд и испрашивал у них разрешения переложить часть этого груза на другие плечи.

— Пойду позову Алекса. Он уже давно у Долли.

Годвин вышел в коридор. Через некоторое время в кабинет вошел Алекс. Он двигался словно в потемках, но выражение его лица было как никогда спокойным. Он остановился в дверях.

— Доктор Годвин сказал, что вы здесь.

— Не ожидал тебя увидеть.

Верхняя часть его лица исказилась, словно от боли. Он закрыл ладонью глаза, потом затворил дверь и прислонился к ней.

— Я сегодня сыграл труса. Попытался выкрутиться.

— Признаваться в таком непросто.

— Не надо смягчать, — резко произнес он. — Я повел себя как свинья. Смешно, но когда отец огорчается, это оказывает на меня какое-то странное действие. Похоже на симпатические колебания: он приходит в отчаяние — я прихожу в отчаяние. Я не хочу сказать, что я в чем-то обвиняю его.

— Я обвиняю его.

— Не надо, пожалуйста. Вы не имеете права. — Он нахмурился. — Его компания собирается заменить большинство своих служащих компьютерами. Отец боится, что это и его затронет, и, я думаю, поэтому он во всем видит угрозу собственной жизни.

— Кажется, ты не напрасно провел время.

— Я много думал о том, что вы сказали. И когда ехал с отцом домой, вдруг почувствовал, что я действительно больше не человек. — Он оттолкнулся от двери и взмахнул руками. — Знаете, странное ощущение. Оказывается, на самом деле можно принять решение внутри себя. Можно решить одно, а можно — другое.

Он не знал еще, что вся сложность состоит в том, что в дальнейшем ему придется принимать такие решения каждый день. Но это ему еще предстояло открыть.

— Как жена? — спросил я.

— По-моему, она была рада мне. Вы разговаривали с ней?

— Доктор Годвин не разрешает.

— Он и меня не хотел пускать, но я пообещал ни о чем ее не спрашивать. Я и не спрашивал, но вопрос о револьвере всплыл сам собой. Она слышала разговор двух сестер о газетной статье...

— И что сказала?

— Что у нее нет револьвера. Наверное, кто-то подложил его под матрас. Она попросила описать его и сказала, что он похож на револьвер тети Алисы. У ее тетки была привычка класть по ночам рядом на столик револьвер. Когда Долли была маленькой, ее это очень забавляло. — Он глубоко вздохнул. — Кстати, однажды Долли видела, как тетя угрожала этим револьвером ее отцу. Я не хотел, чтобы она снова возвращалась к этой истории, но ее невозможно было удержать. Она не скоро успокоилась.

• Предыдущая
• 31/58
• Следующая