Маска безумия (Лепестки и зеркало) (СИ) - Романовская Ольга - Страница 52

    Соэр наконец сел, но дозволения сесть другим не давал.

    На несколько минут в кабинете воцарилась тишина. Потом её решился нарушить господин Ульман. Заместитель Брагоньера положил на стол папку.

    - Что это? - равнодушно поинтересовался соэр. - Докладная? Заявление об увольнении?

    - Нет, господин соэр, - растерявшись, промямлил Ульман. - Тут доказательства против Матео Цинглина Хаатера. Удалось восстановить письмо, которое намеревался отправить господин Моус. По оттиску... И мы нашли некроманта...

    - Поздравляю! - оборвал его Брагоньер. - Только, господин Ульман, доказательств у меня - два тома, а вот подозреваемый по чьей-то милости скрылся. Тот, кого вы схватили, - двойник. Да, похож как две капли воды, но ни разу не Матео Хаатер.

    Соэр злился и на самого себя. Ещё вчера казалось, будто арест поставил точку в затянувшемся деле. Преступник схватили в его собственном доме, застали за сбором вещей. Судя по всему, Хаатер планировал побег, но стражники нагрянули первыми. Он сопротивлялся, говорил, что пожалуется Третьему префекту, затем оскорблял стражей порядка - словом, вёл себя как и должен быть.

    При обыске обнаружили целый мешок розовых лепестков и списки неблагонадёжных жителей Сатийской области с пометками, как и когда они согрешили против Сораты. Напротив некоторых фамилий стояли крестики. Списки приобщили к делу как доказательство вины.

    И вот сегодня утром выяснилось, что Матео Хаатер - вовсе не Матео Хаатер, а нанятый им человек. Грим вышел идеальным, истина всплыла только в ходе допроса первой степени и сличении ауры арестованного с частичками ауры на вещах Хаатера. Тем не менее, время было упущено, и истинный преступник сбежал.

    Брагоньер налил себе стакан воды и процедил:

    - Я очень, подчёркиваю, очень советовал бы кое-кому либо покинуть стены Следственного управления, либо исправить ошибку.

    - Вы имеете в виду меня?

    - Я имею в виду всех вас, - неожиданно резко ответил соэр и порывисто встал, обернувшись к судебным магам. - Господа, как мне назвать людей, которые не способны задержать одного единственного человека?

    "Но" чародеев захлебнулось в гневе Брагоньера. Он стукнул кулаком по столу и эмоционально, помянув дальних родственников собравшихся, потребовал в течение суток найти обвиняемого:

    - Иначе, господа, я вам очень не завидую.

    Господин Шорш нервно глотнул. Интуиция подсказывала, жертвой окажется именно он. Характер у Главного следователя - демонам под стать, так что о качестве наказания можно не беспокоиться. Да и работа инквизитора накладывала отпечаток. Была бы супруга, дети - возможно, Брагоньер и смягчился, но единственная страсть к работе превратила его в беспощадное к дисциплине, субординации и раскрытию преступлений существо.

    Когда соэр узнал о побеге Хаатера, подчинённые уже успели испытать всю прелесть богатого образного языка начальника. Тот редко, но запоминаемо выходил из себя. Совещание в кабинете было лишь продолжением.

    - Господин Шорш, господин Крауст, господин Ульман, к вам это относится в первую очередь, - уже спокойно закончил соэр, осушив стакан. - Работаем, господа!

    Понурые подчинённые группкой покинули кабинет.

    Оставшись один, Брагоньер потёр виски. Всё рушилось, всё удовлетворение от завершения дела улетучилось. Завтра предстояло отчитываться перед вышестоящими - и что он им скажет? Что упустил преступника? Карьера запятнана, жить больше не за чем.

    Соэр заставил себя на время забыть о неприятностях, пробежал глазами бумаги Ульмана и занялся другими делами. Отчёты всегда успокаивали своей монотонностью. Затем Брагоньер сочинил речь для градоправителя. Аргументированную, изобиловавшую фактами, подчёркивавшими эффективность работы Следственного управления. Хотелось бы верить, что кроме неё он предъявит убийцу.

    Матео Хаатер исчез без следа. Ещё вчера исправно сидел в канцелярии Третьего префекта, распределял поток посетителей, решал их вопросы, готовил бумаги, составлял планы на второе полугодие - а сегодня его будто и не было.

    Стража уже дала показания: нет, не видели. Значит, преступник опять сменил облик, поднаторев в этом во время совершения преступлений.

    Одиноких всадников солдаты не заметили, клялись, что за взятку никого из города после закрытия ворот не выпускали. Но магией Хаатер не владел, через стены ходить не умел - значит, покинул город привычным способом. Либо верхом, либо в дорожной повозке.

    Оказалось, преступник покинул горож верхом по документам Цинглина Войсха, засветившимся в деле ростовщика и актёра. Якобы сопровождал экипаж с пассажирами. Судебные маги искали его, но пока безрезультатно.

    Ничего не дал и опрос населения ближайших деревушек. Дорожную повозку, с которой Хаатер покинул Сатию, нашли, но пассажиры заверили, всадник отделился от них через пару миль от города. Будто бы повернул к Сатии.

    - Очевидно, в университете выпускают недоучек, - спустившись в лабораторию, хмурый Брагоньер наблюдал за тем, как чертится на полу круг. - Господа, у вас есть точное имя, весь набор поисковых заклинаний... Мне обратиться к гоэтам?

    Господин Братс, готовивший чуть в стороне всё для октограммы Мерхуса, оскорблено вскинулся, но помолчал. Начальник не в духе, а когда он не в духе, с ним лучше не спорить.

    Через полчаса соэра порадовали: место нахождения Матео Хаатера установили с погрешностью в пять миль во все стороны света.

    После разрыва с Себастьяном Датеи у Эллины появилось много свободного времени. Большую часть она проводила, ухаживая за подругой. На туалетном столике Анабель выросла целая батарея всевозможных склянок и баночек. Поначалу недобро косившийся на них врач признал действенность снадобий гоэты и разрешил применять их в лечении. Затем, правда, появился маг и категорично заявил: самоучки командовать в спальне госпожи Меда не будут. Эллина снесла оскорбление, забрала лекарства, но тайком продолжала отпаивать Анабель всевозможными настоями.

    Госпожа Меда пришла в себя и опознала Матео Хаатера. Коротко кивнула, сказала: "Да", когда ей назвали имя нападавшего. Этого следователю показалось достаточно, и он временно оставил Анабель в покое.

    Эллина кормила подругу с ложечки и пересказывала последние новости. О себе предпочитала молчать: негоже расстраивать больную. Но госпожа Меда что-то чувствовала: больно резко погрустнела, осунулась гоэта. Анабель с трудом могла говорить, так что вынужденно отложила расспросы на более поздний срок.

    Господин Датеи порывался поговорить, сетовал, что дело не прекращено, и за него взялись основательнее, нежели прежде, но гоэта не желала слушать. Она выставила неверного любовника вон: " У меня ещё остались частицы девичьей гордости, чтобы простить такое".

    Эллина час прорыдала в подушку и отправилась в "Белую мышку". Лёгкая выпивка, старые знакомые и небольшой заказ - самое то, чтобы отвлечься от унылой реальности.

    За Анабель хорошо присматривали - граф Алешанский позаботился, - а вот Эллине снова впору было задуматься о собственных финансах. Счёт в банке - это хорошо, но на "чёрный день". А пока следовало рассчитывать только на себя. Да и рынок услуг гоэтов не стоял на месте: перестанешь брать заказы, о тебе забудут.

    Заметив гоэту, хозяин "Белой мышки" приветливо кивнул и предложил эля за счёт заведения. Эллина не отказалась и устроилась у стойки. Намётанным глазом окинула трактир и вычленила трёх потенциальных клиентов. Все они уже вели беседу с кем-то из гоэтов, но один, кажется, к соглашению не пришёл. Так и есть - встал и направился к выходу. Гоэта тут же выросла на его пути и предложила свои услуги. Клиент - человек плотного телосложения, напоминавший торговца средней руки - скептически глянул на неё и процедил: