Королева умертвий - Хабаров Ярослав - Страница 52

Жабоид уже почти настиг ее.

— Эгертон! — взвизгнула Тегамор так громко, что у нее самой заложило уши. — Помоги мне!

Но если бы Эгертон и хотел ей помочь, то все равно бы не смог. Его влияние на жабоида было весьма ограниченным.

Шэрна уже схватил Тегамор за плечи своими липкими холодными лапами, когда жжение в животе сделалось таким сильным, что жабоид опрокинулся на спину и закатил глаза. Силы оставили его. Пламя вырвалось из его внутренностей и стало пожирать тело несчастного жабоида изнутри.

Тегамор, тяжело дыша, остановилась поблизости. Затем, видя, что ее преследователь больше не двигается, уселась на кровать, поджала ноги, скрестила на груди руки.

Жабоид горел, постепенно превращаясь в гору обугленного мяса. Тегамор скрипела зубами, глядя на эту картину. В ее любимом будуаре! Среди черных шелковых покрывал и серебряных канделябров! Ничего худшего она и представить себе не могла. Эгертон еще поплатится. Он еще выцарапает себе глаза собственными ногтями.

Магиня перебирала в голове различные способы казней, которым намеревалась подвергнуть злокозненного Эгертона за все его проделки, когда вдруг увидела, что в животе бедного жабоида засверкали камни. Три небольших черных камня с гладкими, будто отполированными гранями. Кристаллы. Она наклонилась, чтобы взять их, и отдернула руку: они были раскаленными.

Очевидно, они и сожгли жабоида. Чем бы они ни являлись, эти камни представляли собой могущественные артефакты.

«Понравилось? — прозвучал в ее голове голос Эгертона. — Ты довольна?»

Она вздрогнула от ярости.

— Я? Довольна? — прокричала она, обращаясь в никуда и посылая мощный импульс ярости. — Да я просто места себе не нахожу от злости. Кого ты ко мне прислал?

— Не кого, а что, — невозмутимо ответил Эгертон. — Я прислал тебе то, о чем ты так долго просила. Камни из крепости Урангрунд. Ты ведь хотела использовать их при работе над своей картой. Или ты передумала?

— Я не передумала, и моя карта… Послушай, но ведь это издевательство! — не выдержала Тегамор. — Что ты себе позволяешь?

— Я выполнил твою просьбу, — повторил тоаданец, — Теперь ты выполни мою. Избавь меня от своего дома и своей жизни.

— Этот мерзкий жабоид… Он… — Тегамор не стала договаривать. Ей вдруг пришло в голову, что Эгертон, возможно, не видел всей этой позорной сцены с преследованием. Хотя бы это хорошо. И незачем рассказывать тоаданцу подробности.

— Так что сделал мой мерзкий жабоид? — заинтересовался Эгертон. — Надеюсь, он тебя не обижал?

— Он сдох, — мстительно произнесла Тегамор, — Превратился в гору паленого мяса прямо у меня на глазах.

— Жаль, — искренне огорчился Эгертон. — Он был довольно симпатичным. Ты не нашла его приятным парнем?

Все-таки он видел!.. Тегамор нахмурилась.

— Твои шутки заходят слишком далеко.

— Но ведь это ты метнула в него порошок, от которого он возбудился, — отозвался Эгертон. — Я-то здесь точно ни при чем. Я заставил его проглотить камни Урангрунда и направил прямиком к тебе. Как видишь, он доставил груз в целости и сохранности.

— Насколько я могу судить, — произнесла Тегамор, — чем дальше эти камни находятся от крепости, тем менее они пригодны для использования… Я хочу сказать, они такие горячие, что способны воспламенить и ткань, и пергамент. Придется вкладывать их в особую глиняную капсулу и окружать дополнительным заклинанием. Что ж, работа непростая, но интересная. И достойная меня, я полагаю.

— Теперь твоя часть сделки, — напомнил Эгертон. — Избавь меня от себя.

— Да, да, — рассеянно проговорила Тегамор. — Я этим тотчас же займусь.

— Я выполнил твою просьбу, — повторил тоаданец. — Теперь ты выполни мою. Избавь меня от своего дома и своей жизни.

В густом и плотном коконе тумана все обстояло иначе, чем во внешнем мире. Солнце здесь едва пробивало себе дорогу к земле сквозь слоистые облака. Рассеянный свет придавал миру серый оттенок. Границы между предметами и существами казались смазанными. Все передвигалось, клубилось, смещалось, сливалось, все трансформировалось и перетекало одно в другое.

Другими становились здесь и представления о реальности. Только очутившись среди подданных Кианны, Ринан Сих в полной мере сумел оценить правоту собственных же слов о том, что понять туман можно, лишь находясь в тумане. Но дороги обратно, в «солнечный» мир из тумана, уже не будет. Выбор делают лишь один раз.

Что ж, инквизитор не сожалел о своем выборе! Сейчас это казалось ему весьма логичным. Ведь он принадлежал к Серому ордену — так что может быть естественнее, чем перейти из Серого ордена в серый мир! Он клялся служить Сеггеру, это так, но на самом деле он клялся посвятить свою жизнь верховному и единственно истинному божеству Лаара. Как же слеп был Ринан Сих, когда считал, будто таким божеством является Сеггер! Кианна открыла ему глаза. Кианна в своей бесконечной красоте, в своей невообразимой мощи, в своей потрясающей близости к обитателям Лаара, кем бы они ни были, — вот кто истинное божество Лаара! Поэтому в том, что Ринан Сих вошел в туман, нет никакого предательства. Напротив. Осознанный и закономерный шаг.

Он предавался этим размышлениям постоянно, так что в конце концов они вошли в его плоть и кровь.

Плоть! Ринан Сих с усмешкой смотрел на себя. Его плоть была полна тумана. Туман шевелился в глазницах и во рту, туман стекал с его волос и пальцев, и Ринан Сих мог, если хотел, сливаться с другими созданиями и отделяться от них, становиться комком одушевленного тумана или вновь обретать очертания своего прежнего тела. Границы плоти больше не сдерживали его. Это было странно… и упоительно.

В туманах Кианны обитали разные существа — слуги, рабы, сподвижники, любимые соратники богини. Там, по другую сторону белесой границы, они обретали облик, зачастую пугающий и отталкивающий. Искаженные, изломанные, гротескные твари, которых, как казалось, не в состоянии произвести ни одна из стихий, — так воспринимались они теми, кто не причастился благости Кианны. Для лишенных истинной веры слуги великой богини выглядели чудищами из кошмаров, ни на что и ни на кого не похожими, — с непропорционально длинными или, напротив, ужасающе короткими конечностями, с деформированными черепами, выкаченными глазами, челюстями, не способными смыкаться из-за торчащих наружу клыков…

Если бы жалкие создания, что так трясутся за свою плоть и так отчаянно цепляются за свою ничтожную жизнь, — если бы только они знали, какое море спокойствия ожидает их в туманах! Они оставили бы свои жилища, они без сожалений бросили бы все, чем владели, и вошли бы в туман добровольно.

Здесь они навсегда избавились бы от страха, от голода, от потребности в еде и питье, от необходимости укрывать свое тело одеждой, спать, защищаться. Здесь все стало едино, все обрело новый, высший смысл.

Поистине, лишь в туманах Кианны Ринан Сих познал истинное блаженство.

Большинство сущностей, посвятивших себя Кианне, были лишены самосознания. У них не было разума — в привычном понимании этого слова. Они повиновались и находили в этом наивысшее удовлетворение. Они как бы плавали в животном покое, погруженные в сон Кианны, в мир Кианны, в туман Кианны. Это было подобно нахождению плода в материнской утробе…

Однако имелись и другие формы жизни, обладавшие большей самостоятельностью, и в первую очередь — королева умертвий. Еще одно удивительное создание, которое чаще имело облик ужасного Тзаттога, принца-упыря, и лишь изредка оборачивалось красивой и печальной женщиной, крылатой, как и ее партнер-двойник.

Пенну, королеву умертвий, Ринан Сих увидел вскоре после того, как сделал первый шаг и резко изменил свою участь. В серой полупрозрачной дымке перед ним стала медленно вырастать огромная черная крылатая фигура с пылающими красными глазами. Ринан Сих не испытывал страха. В лоне Кианны ни у кого не может быть страха.

Фигура расправила черные крылья. Теперь бывший инквизитор находился совсем близко и мог разглядеть тонкое белоснежное лицо с печально изогнутым, очень красным ртом. Существо выглядело таким прекрасным, что у Ринана заныло в груди.