Конец Черной звезды - Макгил Гордон - Страница 2

• Предыдущая
• 2/31
• Следующая

Облизнув пересохшие губы, мальчик быстро пополз на карачках к яме. У края могилы он замер, пристально разглядывая щенка, а затем, впрыгнув в нее, принялся лихорадочно вылизывать животное, чувствуя его ответные движения. И вот уже собака поднялась с земли и стала скрести по ней когтями, процарапывая кресты. Затем, выскочив из ямы, потрусила в сторону церкви. Пес то и дело оглядывался на мальчика, как бы приглашая того следовать за ним.

Какое-то время ребенок не двигался и вдруг, в один прыжок одолев край ямы, припустился на четвереньках следом за собакой. У церковных ворот он застыл на миг, словно колеблясь – но только на миг, – и вот он уже пополз дальше, прямо к паперти, на которой лежала огромная Библия. При виде священной книги мальчик оскалил зубы и зарычал, покосившись на собаку. Та лапой выводила в пыли знаки:

Взбежав по разбитым каменным ступеням, животное уселось возле аналоя.

Мальчик коснулся рукой ран на шее и последовал за псом, все еще не поднимаясь с четверенек. Он взобрался на паперть и дотронулся до массивной Библии. Это оказался Новый Завет. Книга была покрыта толстым слоем пыли.

Дрожащими пальцами, оставлявшими на пожелтевших страницах кровавые отпечатки, мальчик открыл двадцать вторую главу и отыскал необходимые строчки. Пальцы так и застыли в воздухе. Мальчик оскалился в злобной ухмылке, а губы забормотали стих из Библии.

Плечи его внезапно расправились, и он встал во весь рост. Это был уже стройный юноша с горящими ненавистью глазами. Ладони его сами собой сжались в кулаки, и, торжествующе вскинув руки, он глубоко втянул в себя воздух, победно озираясь вокруг. И тут юноша наконец заметил, что он обнажен. От холода тело его с головы до ног покрылось гусиной кожей. Кроме того, он вдруг понял, что находится в Божьей обители, пусть разрушенной, но совершенно неведомой, а потому опасной. Внутри у него зашевелился страх, но юноша обрадовался ему. Значит, он жив, значит, он вновь возродился!

Юноша повернулся и бросился прочь отсюда, чувствуя, как священная земля обжигает его ступни. Но он ликовал, ощущая эту боль. Очутившись за порогом церкви, юноша замешкался возле распятия. Он поднял лежавший рядом мешок и вытащил оттуда семь кинжалов. Пробормотав заклинание, он обежал вокруг распятия и один за другим с треском вонзил кинжалы в дерево. Теперь они торчали из спины и рук Христа, образуя крест.

Юноша торжествующе усмехнулся. Он пристально уставился на охваченный агонией лик, по которому стекали струи дождя, окрашенные чужой кровью.

«Как один день, Назаретянин, – прошептал юноша. – Тысяча лет, как один день».

И, ни разу не оглянувшись, бросился к дому, растворяясь в ливневых потоках.

Целый год ожидал Поль Бухер собственной смерти. Он начал уже терять терпение. В то злополучное утро, названное Армагеддоном, у Бухера случился удар, в результате чего у него чуть-чуть нарушилась дикция, а левую руку разбил паралич. Бухер предпочел бы смерть, ибо вся его предыдущая, проклятая жизнь оказалась напрасной, и семьдесят один год выброшены псу под хвост. Ведь только в самом конце пути Бухер сподобился-таки отвернуться от Зла и вновь обрести Бога.

А теперь его силы на исходе, он смертельно устал. Роскошь ему была уже ни к чему, и Бухер перебрался в какую-то переполненную богадельню на окраине Лондона. Здесь он надеялся перезимовать. Однако морозам, сковавшим землю, не было видно конца. Спустя четыре дня после Армагеддона, в середине июля 2000 года выпал первый снег, и с тех самых пор земля лежала, укутанная его толстым слоем.

Не было больше ни весны, ни лета – лишь сплошная зима царствовала на планете. Не распускались одуванчики, не цвели крокусы, да и стволы деревьев вот уже почти год словно омертвели. Съежившиеся от ледяной стужи люди одиноко бродили по улицам. Да и какой толк был от того, что они теперь знали причину морозов: нарушение климатического баланса. Это ровным счетом ничего не меняло в их жизни.

Бухер сидел на краю постели и потягивал виски. Он уже наполовину опорожнил бутылку. Но, похоже, надраться не удавалось. Все впустую.

С трудом поднявшись, Бухер включил телевизор и поморщился. На экране то и дело мелькали все новые и новые люди, бесконечно дискутировавшие о причинах войны и ее внезапного окончания.

А вот он – Поль Бухер – знал истинные причины, но поделиться этим знанием ему было не с кем. Да и кто, кроме религиозных фанатиков, может поверить, что все свершившееся было предсказано в «Откровении Иоанна Богослова»?

Бухер в очередной раз отхлебнул из бутылки, прислушиваясь к новостям. Итак, китайская армия в полной боевой готовности сосредоточена на русской границе. Совет Безопасности ООН созывает срочное совещание. Все как обычно. Похоже, происходящее начинает смахивать на паранойю. О неизбежных войнах шушукаются уже на каждом углу. Ну уж дудки, кажется, они перебрали на этот раз. Бухер раздраженно щелкнул выключателем, и экран погас. Он скользнул взглядом по стене, сплошь исписанной цитатами из Библии. И в который раз прочел одну из них вслух:

«И увидел я Ангела исходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змея древняго, который есть диавол и сатана. И сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну. И заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время».

Тысяча лет. Тысяча лет после Армагеддона. И это называлось пророчеством? Обещание-то оказалось на деле липовым. Самым что ни на есть предательским.

Ибо человечество пребывало ныне в состоянии чудовищной апатии и пессимизма. Даже рождение детей не приносило радости, и никто не поздравлял друг друга по этому случаю. На планете не оставалось ни единого уголка, где можно было бы укрыться от всепроникающей радиации.

Безропотно и равнодушно человечество ожидало своего смертного часа. И оно, похоже, заслужило его.

Бухер взглянул на циферблат и потянулся к телефону. В это время он обычно звонит Маргарет, чтобы узнать, как у нее дела.

Телефон не отвечал. Может, неправильно соединили. Бухер вновь набрал номер. Опять молчание на том конце провода. Бухер нахмурился. Маргарет должна находиться на месте. А если она куда-нибудь отлучилась, то в доме все равно кто-то обязан был остаться. Домработница, на худой конец.

Бухер наспех облачился в пальто и торопливо зашагал к выходу. Спускаясь по лестнице, он прикрыл рукавом нос, так как за дверью стоял нестерпимый смрад. Несло мочой или чем-то в этом роде. Да, не завидное местечко для обитания. Однако подобное самоистязание по-своему привлекало Бухера. Оно походило на своеобразное добровольное наказание, на некую прелюдию перед неизбежной расплатой после смерти, которую он с таким нетерпением ждал. Бухер надеялся, что смерть принесет ему освобождение.

Добравшись до Южного Кенсингтона, Бухер сошел у дома Маргарет. С той самой ужасной ночи они встречались чуть ли не каждый день. Они нуждались друг в друге, ибо слишком многое связывало их. Однако для Маргарет Бухер был вообще необходим, как воздух, потому что вина ее оказывалась неизмеримо тяжелее.

Возле крыльца Бухер заметил полицейского, и тревога его сменилась паникой. Побелев, как полотно, он назвал свою фамилию, и его пропустили. Произошел несчастный случай – бросили ему вдогонку.

Накануне в квартире царил полный хаос. А сейчас все здесь сверкало чистотой, оконные стекла сияли, а на мебели, похоже, не осталось ни единой пылинки. Все как обычно. Если бы не присутствующие полицейские.

– Где она? – хриплым голосом спросил Бухер.

Ему назвали госпиталь, и старик снова нахмурился…

– Но ведь это…

– Совершенно верно, сэр, психиатрическая клиника, – подхватил сержант, провожая Бухера в ванную.

Все здесь было залито кровью. «Неужели в такой миниатюрной женщине может поместиться столько крови?» – внезапно промелькнула у Бухера нелепая мысль.

• Предыдущая
• 2/31
• Следующая