Пылкие мечты - Макголдрик Мэй - Страница 26

• Предыдущая
• 26/73
• Следующая

Августа вопросительно посмотрела на леди Леннокс.

– Это прекрасная мысль. – Леди Леннокс повернулась к баронету. – Когда вы будете готовы к путешествию, сэр?

– Я могу отправиться завтра на рассвете.

Леди Леннокс похлопала Августу по руке, как будто отметая любые ее возражения. Поклонившись, баронет вышел, чтобы отправиться к себе и подготовиться к завтрашней поездке, а женщины остались вдвоем в библиотеке. Леди Леннокс отметила с удовольствием, что подруга успокоилась, а ее настроение заметно улучшилось.

– Все ваши похвалы в адрес сэра Аллана были справедливы. Это на редкость приятный молодой человек.

– Несомненно! Ах, какую я сделала глупость, отказавшись удовлетворить просьбу Гвинет незадолго до того, как произошла вся эта неразбериха!

Августа села поудобнее, с утомленным видом откинувшись на шелковые подушки.

– Что же она хотела? – спросила леди Леннокс.

– Наш юный баронет проявлял определенный интерес к моей племяннице, и она тоже симпатизировала ему.

– Он просил ее руки?

– Боже упаси! Конечно, нет! Он слишком горд и считает, что ему не стоит и пытаться, поскольку он невыгодная для нас партия. Еще я думаю, что он не говорит об этом из-за опасения разрушить нашу давнюю дружбу в случае моего отказа. – Августа немного помолчала, потом заговорила вновь:

– Однако Гвинет приходила ко мне на прошлой неделе и прозрачно намекала о своем намерении… и заодно поинтересовалась, соглашусь ли я, если сэр Аллан попросит ее руки.

– Я думаю, ваша реакция была отрицательной?

– Ну конечно! Я прямо заявила ей, что не может быть и речи о свадьбе между ней и сэром Алланом, хотя я очень его ценю. Я напомнила ей о денежных затруднениях баронета и что, по мнению окружающих, баронет женится на ней по расчету из-за ее богатого приданого. Помимо этого я напомнила о разнице в их возрасте, но не стала говорить о том, что она, ведя жизнь затворницы, попала бы в нелегкое положение, выйдя замуж за человека, привыкшего к светской жизни. – Августа тяжело вздохнула. – Мой друг, как хотите порицайте меня, но раньше я действительно думала, что они совсем неподходящая пара.

– А что, сейчас вы изменили свое мнение?

Августа пожала плечами:

– Я желаю ей добра. Но если она готова на все, лишь бы добиться своего, ну что ж, ей это удалось. Если сэр Аллан по-прежнему подумывает о браке с ней, я согласна дать им свое благословение.

Уолтер очень рано научился скрывать свои чувства. Он постоянно сдерживал себя, даже когда был разочарован. Но он не жаловался. Жизнь, со всеми ее тяготами и испытаниями, казалась ему дорогой, по которой он должен был идти.

Однако выдержка все чаще стала ему изменять. Лето подходило к концу, и между Уолтером и Дэвидом уже несколько раз происходили стычки. Уолтера раздражали его обязанности, а также докучливая опека со стороны лорда Эйтона, который стал доверять ему управление поместьем. И тут Уолтер обнаружил, что пристает ко всем с вопросами, как будто сам не может найти ответов. Чтобы успокоиться, он стал проводить больше времени в своем убежище – заброшенном замке.

Уолтер знал, в чем здесь дело. Причина скрывалась в его внутренней неудовлетворенности и тревоге. Он не был глупцом. Виной всему была Эмма.

Когда она пришла к нему в последний раз перед тем, как все уехали, оставив его наедине со страданиями на всю долгую зиму, он окончательно решил для себя, что надо с этим кончать.

– Он следует за тобой повсюду словно преданная собака. Для него, кроме тебя, не существует других женщин. Он никого не замечает, кроме тебя. Неужели это он, Эмма? – спросил ее Уолтер. – Неужели твой выбор пал на Дэвида?

По ее губам скользнула улыбка – подобной улыбки он еще ни разу не видел. В этот момент он понял – она осознала свою силу. Ей исполнилось всего пятнадцать, но она уже знала о той магической власти, которую заключало в себе ее женское очарование.

– После тебя Дэвид самый близкий мне по возрасту человек. Если мой выбор окончательно падет на него, то думаю, он не сможет устоять. – Она пожала плечами. – Однако Пирс тоже привязан ко мне, хотя и относится несколько покровительственно. Но я легко смогла бы терпеть его нравоучения, если бы он нравился мне больше всех.

– Неужели ты не видишь, что испытывает к тебе Дэвид? Ты соблазняешь его, вселяешь надежду. Никто не относится к тебе так, как он.

Это была явная ложь. Чувство Уолтера к Эмме было несравнимо глубже, сильнее, но он скорее проглотил бы свой язык, чем признался бы в этом.

– То, что Дэвид испытывает ко мне, больше похоже на детское увлечение. Если я прикажу ему отстать от меня и идти своей дорогой, думаю, он достаточно легко переживет это. – Она опять пожала плечами. – Если бы я должна была выбирать из трех братьев Пеннингтон, то я бы предпочла старшего – Лайона.

– Лайона? Но ты ведь почти не знаешь его! Ведь, почитай, большую часть времени он проводит за пределами Баронсфорда. И он на десять лет старше тебя!

– Но Лайон – это будущий граф Эшпон. – Улыбка заиграла на ее губах. – А я стану графиней Эйтон. Баронсфорд будет принадлежать мне. И мне никогда не придется волноваться о наследстве или страдать из-за вражды моих родителей. Тогда я даже получу право решать, стоит ли мне вообще видеться с ними.

В голове Уолтера вихрем пронеслись сразу тысячи возражений. Горькая, жгучая обида за себя, за своих кузенов, за каждого, кто заботился об Эмме и был ослеплен ее красотой, вспыхнула в его сердце. Однако Уолтер совладал с болью, пронзившей все его существо, хотя и не отдавал себе отчета в этом, и почти ничего не слышал из ее слов, потому что голова его гудела. Но когда Эмма заговорила снова, несмотря ни на что, ее слова все-таки дошли до сознания Уолтера.

– Однако я подумала вот о чем, – произнесла она спокойно. – Почему я должна выбирать из этих троих, когда ты единственный, кого я хочу?

Уолтер с удивлением посмотрел на нее. Сердце бешено заколотилось в его груди. Она подошла к нему:

– Ты хочешь этого?

Эмма дотронулась губами до его губ, потом крепко поцеловала. Уолтер не в силах был сопротивляться, все воздвигнутые им преграды рухнули, и он страстно поцеловал ее в ответ. Но вдруг она резко отстранилась и устремилась прочь.

Впрочем, в дверях она обернулась и многозначительно посмотрела на него. Ее взор был ясен и откровенен, как и последовавшие затем слова:

– Мы не будем заниматься этим. Ты знаешь меня лучше других, но ты не в силах дать мне то, чего я желаю больше жизни.

Иона скрылась.

Три дня тряски в одной карете. Три ночи, проведенные в соседних комнатах в гостиницах Сток-он-Трента, Ланкастера и Пенрита. Дэвида поражало, что его спутница, этот маленький бесенок, продолжала демонстрировать равнодушие, при этом ведя себя безупречно учтиво и даже холодно. Гвинет всегда вежливо отвечала на его вопросы, не поддавалась на провокационные выходки и не позволяла вовлечь себя в разговор. Она, по-видимому, даже была довольна их поездкой, потому что не делала больше попыток убежать или обхитрить его. И вовсе не потому, что ей не предоставлялась такая возможность. Дэвид стал просить кучера почаще делать остановки в пути, причем у него теперь по утрам, перед тем как отправиться в путь, даже появилось свободное время.

Вначале сдержанная и внутренне напряженная, Гвинет понемногу смягчалась, и Дэвид наконец-то смог выспаться. Теперь он расслабился и даже начал подумывать о том, как его встретят, когда он нежданно-негаданно вернется в Баронсфорд, и как он объяснит свое отсутствие близким. Но потом им овладела дорожная скука. Ему надоело смотреть, как Гвинет что-то без конца строчит в своем дневнике. Дэвид помнил, как сильно она изменилась, когда он прочитал отрывок из ее дневника. Он подумал, что ее оскорбили его замечания, а еще он не мог понять, как можно столько времени проводить в придуманных грезах.

• Предыдущая
• 26/73
• Следующая