Непокорная красавица - Макгрегор Кинли - Страница 51

• Предыдущая
• 51/52
• Следующая

Джек забеспокоился:

– И после всего этого ты ничего не хочешь мне сказать?

Она чувствовала, что лицо выдает ее бьющую через край радость, но желание отомстить все еще было сильно.

– И что ты хочешь, чтобы я сказала?

Он поднял брови:

– Конечно, что ты тоже меня любишь. Уж будь любезна. Особенно с учетом того, что я, как полный осел, стою на коленях перед лицом двухсот зрителей.

Она засмеялась от переполнявшей ее радости, и все же обида не настолько утихла, чтобы она могла позволить ему так рано сорваться с крючка. Она вытянула губы, как будто серьезно размышляла.

– Ну ладно, плут, бог знает почему, но я нахожу тебя нестерпимым.

В его глазах заметалась паника.

– Прости, я неудачно выразилась, – сказала она, наслаждаясь своей властью.

На его лице она видела страх перед следующим словом.

– Неотразимым, вот правильное слово. Я нахожу тебя неотразимым.

У него по лицу расползлась улыбка.

– И?..

– А кто сказал, что будет «и»?

– Твои глаза.

– О, тогда ладно. И я тебя люблю!

Улыбка заиграла в полную силу, он встал и заключил ее в объятия. Когда их губы соприкоснулись, он заявил на нее права с такой страстью, что у нее подкосились ноги.

– Извини, что ушел от тебя, – шепнул он ей на ухо. – Клянусь, никогда больше так не сделаю.

Она положила голову ему на плечо, готовая оставаться в его руках до конца жизни.

– Адмирал выступил вперед и покашлял.

Глядя на Джека, он сказал:

– Как я понимаю, вы присоединитесь к нам на пути в Чарлстон?

Джек помотал головой:

– Она присоединится к нам.

Адмирал кивнул:

– Понимаю. Вы проследуете за нами в порт, я прослежу, чтобы вы благополучно причалили, а когда вы решите уйти, у вас будет свой корабль.

Джек ничего не сказал. Он подхватил веревку, на которой перелетел на адмиральский корабль, взял Лорелею за руку и повел на верхнюю палубу.

– Что ты делаешь?

– Везу тебя домой, – сказал он и крепко обхватил ее за талию. – Подожми ноги.

– Да как ты смеешь!

Но он посмел. Они оба пролетели над океаном и опустились на палубу корабля Моргана. У нее кружилась голова, все вокруг кружилось, пока она не почувствовала под ногами твердые доски палубы. От страха Лорелея дрожала всем телом.

– Ну, знаешь, Джек, клянусь...

– Джейк, – прошептал он, бросив веревку. Глаза смотрели с такой любовью, что она растеряла все слова. – Прекрасная дева произнесла заклинание, и Черный Джек превратился в нового человека, и она назвала его Джейкоб Дадли.

– Но ведь ты ненавидишь это имя?

Он смотрел игриво и ласково.

– Конечно, предпочтительнее было бы что-то более мужественное, но меня утешает сознание, что ты будешь миссис Джейкоб Дадли.

– Обязательно буду!

Шесть месяцев спустя

Дворецкий ушел, а Джек остался стоять в дверях спальни своего отца, не зная, зачем пришел. Просто Лорелея просила его помириться с отцом, а он делал практически все, что она хотела.

У окна стоял старший сын Уолингфорда Адриан и смотрел на него. И Джастин, сидевший возле кровати, смотрел так, как будто увидел привидение.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Джастин, в горестном голосе слышались обвинительные нотки.

– Оставьте нас, – приказал Уолингфорд, хотя его голос потерял былую силу и властность. – Я желаю поговорить с ним наедине.

– Но, отец...

– Выйдите!

Они неохотно вышли, Адриан закрыл дверь, и Джек подошел к кровати.

– Пришел посмотреть, как я умираю, чтобы убедиться, что меня забрал дьявол?

– Нет, я пришел помириться.

– Неужели? – недоверчиво спросил Уолингфорд. Джек сцепил руки, преодолевая смешанные чувства.

– Я полагаю, нет смысла и дальше тебя ненавидеть. Короче, как говорит Лорелея, прошлое – это прошлое, и оно не причиняет вреда, если мы этого сами не допускаем.

Отец тяжело задышал, несколько минут кашлял в пропитанный кровью платок. Успокоившись, он подозвал Джека подойти ближе.

Джек неохотно подошел. Он хотел бы внести в душу этого человека хоть немного мира и обрести мир для себя, но ему тяжело было смотреть на разрушение некогда сильного мужчины. Даже если большую часть своей жизни он его ненавидел.

– Тебе не понять, как я сожалею о том, что сделал, – выдавил отец. – Сколько раз я желал, чтобы тогда у меня хватило сил остаться с твоей матерью. Несмотря на все насмешки и презрение, она держалась стойко, ее укрепляла любовь ко мне. – Он отвел в сторону затуманенные глаза. – Мне бы следовало то же сделать для нее, но я не мог выдержать мысли, что потеряю должность, потеряю семью...

Джек стиснул зубы; открылись старые раны. Отец опять закашлялся, потом прохрипел:

– Я рад, что ты не повторил мою ошибку. Ты никогда не поймешь, как я гордился тобой, когда ты преклонил колено перед Лорелеей и сказал ей о своих чувствах. Ты такой, каким я никогда не был.

Неожиданный комплимент ударил его наотмашь, он не знал, как его принимать. Что можно на это сказать?

– Я уверен, это она причина того, что ты пришел ко мне, да? Ты ей рассказал про нас?

– Да. У меня нет от нее секретов.

– Женщины не могут помочь, зато стараются устроить все так, как сами считают правильным. Но я рад, что она настояла.

Джек тоже начинал с этим соглашаться.

– Я тебя прощаю, отец. – Слова дались ему с трудом, но после того, как они были сказаны, у него как будто груз свалился с плеч.

«Но я никогда не пойму, почему ты это сделал. Как ты мог это сделать?»

Джек похоронил эти мысли. Они прошлое, и он не желал, чтобы они возвращались.

– Позови своих братьев.

Когда все собрались, Уолингфорд жестом показал, чтобы они встали вокруг кровати, и улыбнулся.

– Эту картину я мечтал увидеть всю жизнь. – Он посмотрел на Джастина: – Открой нижний ящик стола, найдешь документ с печатью.

Джастин принес бумагу. Уолингфорд взял ее и передал Джеку.

– Для моих внуков. Пусть получат часть того, что я должен оставить их отцу.

Ошарашенный Джек взял бумагу. На мгновение их руки соприкоснулись, и Джек принял последний вздох отца.

Адриан и Джастин залились слезами, оплакивая любимого отца.

Чувствуя себя неловко и неуверенно, Джек тихо ушел.

Лорелея сидела у окна в гостиной и в свете угасающего дня рисовала очередной портрет Джека. Свой любимый фрукт.

При одной мысли о нем у нее становилось тепло на душе. Ее отец долго сопротивлялся, но Лорелея несколько дней дулась, и наконец, ей удалось поколебать его отношение к Джеку. Потом Джек увивался вокруг ее отца, надоедал и предупреждал, что не отстанет, пока тот не задаст ему хорошую взбучку.

Лорелея улыбнулась своим воспоминаниям.

Она оглядела большую комнату, подняла глаза к лепному потолку. Дом был красивый, Джек его купил для них двоих, и она надеялась, что со временем он заполнится детьми. Тем более что Кит решил плавать с Морганом.

Джек принял решение сына в штыки, но в конце концов отпустил мальчика. Морган обещал о нем заботиться и привозить домой не реже двух раз в год. Лорелея надеялась, что ради Джека Морган сдержит обещание.

Она услышала, как открылась входная дверь, и хотела встать, но Джек уже вошел. У него было суровое лицо.

Между ними не было сказано ни слова, но она все поняла.

– Он умер?

Джек кивнул.

Лорелея встала, сняла рабочий фартук, подошла к мужу и крепко обняла. В ответ он сжал ее еще крепче. Так они стояли, обнявшись, несколько минут, потом Джек отодвинулся.

– Спасибо, что заставила меня пойти, – хрипло сказал он.

Лорелея сжала ему руку, она была в восторге от того, что последнее противостояние бывших врагов обернулось для Джека чем-то добрым.

– Тебе стало лучше?

Он поцеловал ей руку.

– Странно, но да. Я чувствую облегчение. Как будто прошлое больше не может причинить мне вреда.

– Я очень рада.

Джек выпустил ее руку и достал из кармана документ, скрепленный печатью. Лорелея повертела его в руках и узнала герб Уолингфорда.

• Предыдущая
• 51/52
• Следующая