Пират моей мечты - Макгрегор Кинли - Страница 21

• Предыдущая
• 21/62
• Следующая

Он с улыбкой следил, как, морща от напряжения лоб, она старалась сопоставить его последние слова с ритмическим рисунком предыдущей фразы. Но вот она сердито нахмурилась, разгадав его хитрость.

Морган покинул каюту в глубокой задумчивости. Серенити следовала за ним по пятам. Он достаточно владел собой, чтобы не выбраниться. Подойдя к лесенке, она спросила:

– Вы ведь сейчас думаете: «Ну почему все это выпало именно мне?» Верно?

Он едва не присвистнул от изумления.

– Как вы догадались?

– Просто у вас, когда вы выходили из каюты, лицо было в точности такое, какое бывает у папы, когда он собирается задать этот вопрос покойной маме.

– И часто он это проделывает по вашей милости?

– Да нет, не то чтобы… Эй! – Она скорчила гримасу, подметив на его лице торжествующую улыбку. – Вы несносны. Наше краткое знакомство не дает вам права на такие серьезные выводы о моем характере. Вы ведь совсем меня не знаете.

– Ну, это дело поправимое.

Серенити, вздохнув, призналась ему, что с превеликим удовольствием толкнула бы его, чтобы он кубарем скатился вниз по лестнице. И едва слышно прибавила:

– Погоди, вот я тебе покажу!

«Сделай милость», – подумал Морган, чей слух оказался не менее острым, чем у нее. Пожалуй, ему сейчас больше всего на свете хотелось, чтобы мисс Серенити Джеймс осуществила угрозу и действительно показала ему все, чем наградила ее природа.

– Не забыли правило номер два? – спросил он, взбегая по лесенке вслед за ней. – Если свалитесь за борт, никто не потрудится бросить вам канат.

– Помнится, вы пообещали, что спасете меня.

– Ничего подобного. Я сказал, что не говорил, что не приду к вам на помощь. Но теперь я это произнес.

– Значит, на этом мы и порешим, – невозмутимо отозвалась Серенити. – А теперь, пока я еще на корабле, а не за бортом, давайте взглянем, много ли бед способно натворить одно мое появление среди ваших людей.

Именно об этом он как раз и подумал. Страшно помыслить, к чему могло привести ее пребывание на корабле, команда которого состояла в основном из бывших пиратов.

Морган осторожно придержал ее за локоть.

– Не забудьте, Серенити, о нашем недавнем разговоре. Матросы – народ грубый. А я, к несчастью, нарушил одну из десяти пиратских заповедей.

– Которую же?

– Никаких женщин на борту. Особа женского пола на корабле – это все равно что рожок с порохом, положенный у самого очага в камбузе.

Серенити задумчиво посмотрела на него, и тут только он сообразил, что невольно проговорился. Но быть может, она не заметила его оплошности?

– Значит, это не выдумки, – полувопросительно произнесла она, – что у пиратов есть свои правила, собственный кодекс чести?

– Нет, это правда, – кивнул он в надежде, что беда миновала.

– Но откуда вам это известно?

Ах, проклятие! Ее не проведешь. Слишком уж умна. И наблюдательна. Но Морган не собирался посвящать ее в свое прошлое.

– Я много чего знаю о морских традициях. Почти вся моя жизнь прошла на кораблях.

– Но сами-то вы не пират. – Она окинула его испытующим взглядом. – Или я ошибаюсь?

Морган не стал кривить душой.

– Это как посмотреть…

И, не желая продолжать разговор на столь щекотливую тему, он перешел на корму, чтобы приветствовать Джейка.

– Прекрасно, – прошептала Серенити. – Делайте что хотите, капитан Дрейк, пускайтесь на любые хитрости, но уж я вызнаю все ваши секреты. Все до единого, можете не сомневаться.

Она обвела глазами палубу, матросов, которые были заняты повседневными делами. Те украдкой поглядывали на нее и тотчас же возвращались к работе. Никто из них не был расположен к разговору.

«Итак, сначала определим, кто из членов экипажа наиболее перспективен», – сказала себе Серенити.

Она перешла на середину палубы. Белоснежные паруса надувал свежий ветер. Бриз немилосердно трепал ей волосы и игриво вскидывал подол платья, так что ей приходилось его придерживать.

Проследив взглядом за одним из молодых матросов, взбиравшимся на мачту с веревкой, обвязанной вокруг пояса, она отчего-то решила, что он с охотой вступил бы с ней в беседу, поведал бы ей о себе. Но… Не могла же она пуститься за ним вдогонку.

«Ладно, это отложим на потом».

Слева от нее трое дюжих молодцов сворачивали полотнища парусов, еще один усердно драил палубу. А справа высокий мускулистый негр проделывал что-то непонятное с толстым канатом и металлическим инструментом, который походил на гигантскую швейную иглу.

Вот на него-то, несмотря на зловещее выражение черного лица, она и решила сделать ставку. У этого великана наверняка найдется, что ей рассказать.

Сделав несколько шагов, она остановилась как раз напротив табурета, на котором он сидел, и изобразила на лице любезнейшую из улыбок.

– Доброе утро.

Он смерил ее недовольным взглядом и пробурчал:

– Я отправил на тот свет больше сотни человек. Половину из них – только за то, что они пожелали мне доброго утра.

Сердце ее упало.

«Беги, Серенити! Спасайся!»

«Нет», – приказала она себе. Настоящий писатель не испугается словесных угроз. Ради интересного материала он еще и не на такое пойдет.

Вдобавок, несмотря на внешнее недружелюбие чернокожего матроса и его свирепую речь, огромные глаза лучились добротой. Серенити даже показалось, она уловила в них юмор. И это придало ей бодрости.

Не осмелится же он напасть на нее при стольких свидетелях!

Сделав глубокий вдох, она со всей невозмутимостью, на какую была способна, спросила его:

– Вы так приветствуете всякого, кто подходит к вам здороваться?

Негр задумчиво оглядел ее с ног до головы и после некоторой паузы важно произнес:

– Вы маджана. А может, вас следует величать еще и ушакии. – Он добродушно усмехнулся.

У Серенити отлегло от сердца.

– А что такое «маджана»?

– На моем родном языке это означает «прекрасное дитя».

– А-а-а, ясно. – Она что-то быстро записала в блокноте. – Что это за язык?

– Кисуахили.

Серенити опустилась на колени у его табурета.

– Можете произнести по буквам?

Он исполнил ее просьбу. Сделав еще одну запись в блокноте, она протянула чернокожему ладонь:

– Меня зовут Серенити Джеймс.

Он легонько сжал ее пальцы огромной ручищей:

– А меня называйте Ушакии, что означает «смелый».

– Рада с вами познакомиться, мистер Ушакии.

– Пожалуйста, маджана, зовите меня просто Ушакии. – Теперь в голосе его звучали неподдельное расположение и симпатия.

Серенити несколько мгновений наблюдала за тем, как он с помощью странного инструмента делит веревку на волокна.

– Что это вы делаете?

– Я ее сначала должен расплести, а потом снова заплету, тогда она станет крепче.

– Вы только этим занимаетесь на корабле?

Негр незлобиво усмехнулся:

– Нет, дел у меня здесь хватает. Но только это нынче самое что ни на есть важное. Того и гляди, грянет шторм и веревок понадобится немало. – Он с любопытством воззрился на ее блокнот, в котором она что-то торопливо записывала, и, в свою очередь, не удержался от вопроса: – А вы что делаете, маджана?

– А я собираю материал, чтобы написать повесть о капитане Дрейке и его команде.

Во взгляде его мелькнуло недоверие. С некоторым оттенком мужского превосходства.

– Это для газеты, которую издает мой отец, – поспешила добавить Серенити, чувствуя себя довольно неуютно.

Разумеется, в том, что она работала в газете отца, не было ничего зазорного. То же самое делал и ее брат Джонатан. И все же она то и дело, говоря с кем-либо о собственных литературных опытах, ловила себя на том, что словно бы в оправдание упоминает о злосчастной газете и своей должности редактора. Будто внутренне соглашается со многими, кто полагает, что женщине не пристало быть писательницей.

В который уже раз поразмыслив над этим, она упрямо тряхнула головой и продолжила интервью:

– Вы и в самом деле убили больше ста человек?

• Предыдущая
• 21/62
• Следующая