Посох. Тетралогия - Раткевич Сергей - Страница 14

— А ты не можешь что-нибудь магическое на них наслать? — спросил Курт. — Ну, хоть напугать их, что ли?

— Будь ты магом или даже учеником… — печально промолвил посох. — Если б я мог что-то сам по себе я был бы магом, а не посохом.

Курт посмотрел на него и увидел свежие зарубки на древнем дереве.

— Вот, — усмехнулся посох. — Меня покалечили, словно обычную палку.

— Причем по моей вине, — угрюмо заметил Курт.

— Не унывай, тебе сейчас тоже достанется, — обнадежил посох

— Спасибо, — улыбнулся Курт, чувствуя к своему новому знакомому огромную симпатию. Может, это и была древнейшая вещь на свете, но она совершенно не задавалась. С ней вполне можно было иметь дело.

Однако наличие неотвратимо надвигающихся преследователей вызывало некоторые сомнения в возможности каких бы то ни было дел в дальнейшем. Впереди всех бежал тот воин, которого Курт свалил ударом посоха. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

— Ну, что делать будем? — перепуганно спросил Курт, лихорадочно шаря глазами в поисках спасения.

— Терпеть… — покоряясь судьбе, проговорил посох. — Авось не разнесут на щепочки…

Теперь преследователи уже не бежали. Они надвигались неторопливо. Зачем спешить? Жертве все равно никуда не деться.

— Сдавайся, мальчишка, — опять резанул из темноты властный голос. — Сдавайся, мы сохраним тебе жизнь.

— Эх, если б еще хоть чуточку стемнело… — пробормотал Курт.

— Пустое, — мягко заметил посох. — Это ж разведчики, видят в темноте почище кошек.

— На колени! — злобно выдохнул стукнутый воин. — Брось посох и вытяни руки перед собой.

При мысли о боли, которая воспоследует, стоит ему выпустить посох из рук, Курту стало нехорошо. «А вдруг эти идиоты уволокут меня прочь, а его здесь бросят?» — мелькнула ужасающая мысль. — «Я ведь умру, просто умру от боли, такого ни одному человеку не вынести. Проклятый маг. Нужно им объяснить… объяснить… Только бы поверили…»

— Послушайте, я не могу бросить посох, дело в том, что… — начал он — но воин не пожелал его слушать.

— На колени, кому сказано! — взревел он. — Брось свою палку и благодари Богов, что тебя приказано взять живым.

Незадачливый наемник совершил очередную промашку. Курт мало чего боялся так же сильно, как боли от расставания с посохом — а то, что его не пожелали слушать, и значит, он не сможет ничего объяснить, подвигло его к самым решительным действиям. Курт послушно упал на колени — а потом неожиданно и резко ткнул воина посохом между ног. Взвыв, тот ухватился за обиженное место. Кто — то из его товарищей сдержанно фыркнул.

— Взять его! — вновь раздался голос из темноты.

И тут ответным эхом громыхнул голос с небес.

— Молодец, малыш, — прогрохотал небожитель. — Так их! Ишь, какие — скопом на одного лезут! Ничего, не унывай, сейчас я спущусь — помогу.

— Везет тебе, парень, — ехидно прокомментировал посох. — Ты своих Богов, небось, и помянуть не успел — а они, видишь, сами отзываются.

— За меня помянули, — в тон ему отозвался Курт.

Голос с небес говорил на каком-то странном, архаичном наречии. Это был родной язык Курта — но слова какие-то замшелые, словно древний боевой доспех, покрывшийся тридевятой плесенью. Наемников Курт понимал гораздо лучше. Ну еще бы. Это был современный ему язык королевства Рон, обильно пересыпанный словечками степняков, сдобренный северным говором и некоторыми жаргонными фразами, понятными на любом языке. Курт отлично разбирался в этом способе выражать свои мысли, равно как и их отсутствие, а также в дюжине других языков. Как и все дети, выросшие на улице, Курт был природным полиглотом и абсолютно не придавал этому значения. Ну, не считалось это тогда образованием. Не считалось, и все. Просто люди так умели. Поймите же: только в наш просвещенный, образованный век дюжина языков — это круто. А в те темные, забитые времена никто этому не удивлялся — просто не уметь этого было равносильно отсутствию ноги или носа… никто, конечно, калеку винить не будет, но жаль бедолагу неимоверно…

А вот небожителя Курт понимал с трудом — и то исключительно благодаря своим попыткам сделаться менестрелем. Если бы он не пытался освоить тот круг старинных баллад, то вряд ли бы понял хоть одно слово.

«Бог мне попался какой-то заплесневелый», — подумал Курт. — «Небось проспал все это время… с тех самых пор, когда баллады слагались и аж до сегодня — а теперь проснулся и развлечься захотел. Взял бы их всех да молнией испепелил — так нет же! Сам, дескать, спущусь и помогу. Да пока ты спустишься, меня на клочки разорвут!»

Внезапно перед его глазами мелькнуло нечто, вполне уподобясь той молнии, о которой он мечтал — и разъяренное лицо наемника, уже почти добравшегося до него, закрыла чья-то мощная спина в белоснежно светящемся плаще. Взвизгнув, наемник отлетел назад. Судя по звуку, небожитель отвесил ему оплеуху. Рука у него была не иначе как божественно тяжелой — отлетая, несчастный наемник повалил троих своих товарищей.

— Вы это что, а?! — прогудел возмущенный бас на древнем наречии. — Вы это зачем столько человек на одного?! Мальчик и так поднял прутик. Тяжелый прутик. Не по своим силам.

Командир отряда наемников, видать, недаром ел свой хлеб. Древнее наречие Денгера он знал если и не в совершенстве, то во вполне достаточном объеме, чтобы достойно ответить внезапному агрессору. Кроме того, он за считанные мгновения сумел оценить мастерство неожиданно возникшего перед ним бойца и понял, что никто из его людей не выстоит в поединке с этим невероятным воином. "Ни один дольше трех ударов не продержится, " — с ужасом уразумел командир. — «Он перебьет всех нас, даже если скопом кинуться!»

В отличие от Курта, командир наемников ни на миг не поверил в божественное происхождение незнакомца — тем более что он видел его в лицо, тогда как Курт созерцал спину. "Победить нельзя — стало быть, лучше всего решить дело миром, " — подумал командир наемников. — «Отряд и так уже обескровлен предыдущей схваткой. Не такая важная птица этот парень, чтоб из за него все мои люди гибли.»

— Просим прощения, уважаемый, — трудно подбирая слова, проскрежетал он из тьмы. — Мы никак не хотели вас обеспокоить. Ошибка вышла. Вы уж простите нашу глупость. Мы… мы отказываемся от наших… м-м-м… притязаний. Негоже таким неопытным солдатам, как мы, спорить с таким великим воином, как вы. Мы… уходим. Еще раз нижайше просим прощения. Отход! — скомандовал он своим. — Шевелитесь, кретины!

— Прости, командир, но ведь у сопляка… — негромко начал один из его людей.

— Плевать на него! Отход! — прошипел командир наемников.

И тут небожитель громко раскатисто расхохотался.

— Уходить?! — взревел он. — Куда уходить?! Я вас не отпускал! Нет, голубчики — такие, как вы, от меня уходят только после хорошей трапезы. А кормлю я обычно досыта. Точней, до смерти. Холодной сталью. Слыхали про такую закуску?

— Мы ничего вам не сделали, господин, — возразил командир наемников. — И тут же, по вашему первому требованию, оставили в покое этого достойного юношу.

— Достаточно того, что вы здесь, на чужой земле и с оружием в руках. Кроме того, что-то подсказывает мне, что всех людей здесь убили именно ваши солдаты.

— Это был честный бой.

— Ну, если считать, что трое на одного — честно… тогда, конечно, да… Но только вам не повезло — я так не считаю.

— Наших тоже много полегло, — заметил командир наемников.

— Мне так не кажется, — язвительно усмехнулся небожитель.

— Да чего мы с ним церемонимся?! — возмутился какой-то наемник. — Грохнем этого деда — и всех дел.

— Молчи, сволочь, — тускло прошипел командир наемников. — Молчи, если жить охота! Он один нас всех грохнет и даже не вспотеет…

— Ну, кажись, поговорили… — усмехнулся небожитель. — Пора вас убивать, господа. Есть возражения?

— Мы сдаемся, господин… — голос командира наемников предательски дрогнул. — Яви… яви свое милостивое великодушие… пощади…