Капитан Железная Голова (Капитан флибустьеров) - Эмар Густав - Страница 17

• Предыдущая
• 17/45
• Следующая

— Зачем такие мысли в подобную минуту, любезный капитан? — остановил его д'Ожерон.

Медвежонок грустно покачал головой.

— Действительно, я не прав, выражая печальные мысли. Не так должен кончиться веселый пир. Простите, братья! Я ставлю жизнь на карту, все против меня, и в минуту разлуки, быть может вечной, мысль о нашей братской дружбе раздирает мое сердце, хотя решения моего не поколеблет.

— Зачем уезжать сегодня? — вскричал Монбар.

— Тринадцатого и в пятницу! — задумчиво прибавил Тихий Ветерок.

— Подожди до завтра. Медвежонок! — закричали флибустьеры. — Подожди, брат; стоит ли испытывать терпение Всевышнего!

— Вот-вот разразится гроза, — заметил Прекрасный Лоран.

— Все вы правы, друзья, — ответил капитан твердым голосом, — но, к несчастью, я на это могу сказать только одно: так надо!

— Если так, мы будем молчать, капитан, — сказал д'Ожерон, — вы из тех людей, которых ничто не заставит отступиться, когда речь идет о долге. Не без причины, — весело прибавил он, — вас прозвали Железной Головой. Но мы с вами не расстанемся вот так, а проводим до пристани.

— Да, да! — вскричали флибустьеры с рукоплесканиями. — На пристань!

— Благодарю, братья, и соглашаюсь, — просто ответил Медвежонок.

Он встал.

Все Береговые братья последовали его примеру.

Флибустьеры вышли из гостиницы «Сорванный якорь» и направились к пристани, медленно шествуя между двух рядов обывателей, увлеченных общим чувством воодушевления.

Достигли пристани.

Шлюпка с десятью гребцами качалась на волнах у пристани.

Начались прощания.

Капитан Железная Голова и Польтэ в последний раз пожали руку д'Ожерону и предводителям флибустьеров, между тем как Александр, слуга Медвежонка, сводил в шлюпку собак и кабанов, верных спутников капитана. Умные животные вмиг улеглись под скамьями.

Медвежонок и Польтэ сели в шлюпку и отчалили.

Ветер был свежий, море — неспокойно; несколько тучек быстро скользили по синему небу, испещренному яркими, как бриллиантовая пыль, звездами; от почти полной луны исходило бледное сияние.

Гребцы, нагнувшись над веслами, менее чем за четверть часа преодолели расстояние до корабля, стоявшего на большом рейде.

Со шканцев шлюпку окликнул и узнал вахтенный, и она пристала к кораблю со стороны штирборта.

Пьер Легран, лейтенант фрегата, почтительно ждал своего командира у самого трапа, а когда тот поднялся, немедленно скомандовал, чтобы ему отдали честь.

Едва Медвежонок ступил на палубу своего корабля, как осмотрелся вокруг пытливым взглядом, потом задумчиво поглядел на городские огни и спросил:

— Мы готовы?

— Все готово, — ответил Пьер Легран.

Капитан поднялся на шканцы, с минуту изучал небосклон и, приложив к губам рупор, скомандовал могучим голосом, слышным во всех уголках корабля:

— По местам!

Словно по волшебству появились из всех люков загорелые, выразительные лица матросов, которые мигом очутились на палубе и покрыли бегучие снасти.

По команде десятки людей налегли на рукоятки брашпиля и разом освободили якорь.

Команда за командой были исполнены с необычайным искусством и быстротой.

Судно величественно повернулось и заскользило по волнам.

Тогда капитан спустился вниз и передал рупор своему лейтенанту.

Спустя двадцать минут флибустьерское судно рассекало мрак, словно призрак.

Хотя в открытом море ветер был свеж, однако не настолько, чтоб нельзя было им воспользоваться. Судно легко шло под несколькими парусами.

Свисток созвал экипаж на молитву.

Флибустьеры отличались особой богомольностью. Общая молитва происходила на их судах утром и вечером; лейтенант читал ее, а матросы повторяли за ним. Нередко флибустьеры с пением псалмов, как тигры, схватывались с неприятельскими судами на абордаж.

Этот удивительный обычай стоит отметить, когда речь идет о подобных людях.

Через час наверху не было никого, кроме вахты, весь экипаж спал с той беспечностью, которая составляет отличительную черту моряков.

Судно Медвежонка Железная Голова представляло собой фрегат водоизмещением в тысячу восемьсот тонн, всего год назад спущенное с верфи Эль-Фьероля.

Испанцы, снабдив его тридцатью пушками и экипажем из пяти сотен человек, послали судно в Мексиканский залив для прикрытия проходящих галионов.

Называлось оно «Сан-Хосе», имело корпус с изящными обводами, сидело в воде не глубоко, легко управлялось и отличалось быстротой хода.

К несчастью для «Сан-Хосе», не успел он достичь Антильского моря, как в одну прекрасную ночь его захватили врасплох на абордаж, почти без сопротивления, пять флибустьерских плоскодонок под командой Медвежонка.

Испанский капитан и его штаб попытались было обороняться, хотя сопротивление представлялось немыслимым, и поплатились жизнью: их повесили на мачтах, корабль отвели в Пор-Марго, а матросов продали колонистам и буканьерам.

Разделив между товарищами причитавшуюся им долю взятого приза, Медвежонок купил для себя «Сан-Хосе», тотчас переименовал его в «Задорный» — название во всех отношениях подходящее судну, такому легкому на ходу, стройному, красивому и кокетливо выкрашенному.

С тех пор как «Задорный» сменил владельца, он в четвертый раз выходил в море.

Часам к двум капитан опять поднялся на шканцы.

Ветер немного стих.

Медвежонок шепнул несколько слов вахтенному.

Это был Польтэ, такой же добрый моряк, как и смелый буканьер.

Польтэ велел поднять по зажженному фонарю на верхушку каждой мачты, еще один — на гафель и убрать грот-марсель.

Фрегат замедлил ход.

Флибустьеры находились не более чем в пяти или шести кабельтовых7 от берега, вдоль которого шли все время по выходе из Пор-Марго и который был ясно виден благодаря светлой ночи.

Прошло с полчаса.

Капитан расхаживал по юту, склонив голову на грудь, заложив руки за спину и погрузившись в глубокие размышления.

— Капитан, — почтительно сказал Польтэ, так как дисциплина строго соблюдалась на флибустьерских судах, — я вижу огни с левого борта.

— Сколько?

— Четыре.

— Все верно. Быть наготове, бросить швартовы, когда пирога подойдут и ответят на оклик.

Польтэ поднялся на шканцы, не потребовав объяснения.

Прошло еще минут двадцать; огни быстро приближались к «Задорному», и теперь уже легко было различить подходящие лодки.

— Эй! На корабле! — крикнул сильный голос.

— Кто вы? — крикнул в ответ Польтэ. — Что вам надо?

— Береговые братья! — окликнул прежний голос. — Мы идем к «Задорному».

— Кто вами командует?

— Олоне.

При этом знаменитом среди флибустьеров имени вахтенные встрепенулись.

— Причаливайте! — продолжал Польтэ.

Бросили швартов, который, так сказать, подхватили на лету, и двести пятьдесят с ног до головы вооруженных флибустьеров с проворством обезьян взобрались по бокам «Задорного», цепляясь за что попало, и мигом очутились на палубе, не заботясь о пирогах, которые унесло течение.

— Вот и я! — просто сказал Олоне Медвежонку.

— Благодарю, брат! — ответил тот, дружески пожимая ему руку. — Ты держишь слово; впрочем, как видишь, я ждал тебя. Там ничего не подозревают?

— Ничего.

— И д'Ожерон тоже?

— И тени сомнения не испытывает.

— Очень хорошо! Чем безумнее наше предприятие, тем строже следует хранить его в тайне. Уверен ли ты в своих людях?

— Как в себе самом; я выбирал их по одиночке; будь спокоен, самый тихий из нас — сущий дьявол во плоти.

— Славно! Ребята, — прибавил капитан, возвысив голос и обращаясь к вновь прибывшим, столпившимся на шкафуте бакборта, — располагайтесь между пушками и в шлюпках и выспитесь; часа через три рассветет. Тогда мы и потолкуем.

Флибустьеры молча отошли и как истые моряки в несколько минут расположились для ночлега, кто в шлюпках, кто на носу, но так, чтобы не мешать производить необходимые маневры.

• Предыдущая
• 17/45
• Следующая