Игрушка императора - Звездная Елена - Страница 12
- Предыдущая
- 12/66
- Следующая
Я не ослышалась?! Он поддержал мое решение? Я точно это слышала?! Поверить не могу.
— Почему? — полюбопытствовал кесарь.
Развернувшись, я посмотрела на своего мужа, который вольготно устроился на ступеньке и совсем не переживал, что может простыть.
— Не могу, — улыбаясь, ответил великий Араэден.
— Простыть? — уточнила я.
— Да.
Судя по хитрой усмешке, наш диалог в несколько неподходящем месте его ничуть не смущал, более того, явно радовал. Я набралась смелости и уже собиралась спросить, но он опередил меня:
— Мое государство в твоем полном распоряжении.
Ого! То есть все государство, и даже перестановки в правительственном аппарате, и ремонт во дворце, и…
— И все, что пожелаешь.
Он широко улыбнулся, и я только сейчас заметила, что некоторые из зубов у императора более острые… это которые клыки — и верхние и нижние… ой…
— Я Светлый, — кесарь продолжал с улыбкой смотреть на меня, — эллар.
Кто? Ледяной свет — это элементаль или…
— Или, — судя по ухмылке, его это весьма забавляло. — Все еще считаешь, что мне пора к земле привыкать?
Запомнил…
— Такое сложно забыть, — великий поднялся, — чтобы спуститься быстрее, прикоснись ладонью к стене. Магия крови сократит путь для тебя.
Но у меня был еще один вопрос, который я очень хотела задать, и сейчас… может, опять сам ответит? Стоит, молчит и улыбается… вот сво… хороший кесарь.
Рассмеялся, но продолжает следить… Спросить или нет?
— Спрашивай, — милостиво разрешил император.
— Но вы уже поняли вопрос? — решила поупорствовать я.
— Мне любопытно, в каком контексте ты его задашь, — кое-кто явно издевается надо мной.
Ладно, будем откровенны до конца:
— А зачем я вам? — и выпалила это на одном дыхании.
Кесарь медленно сделал шаг и спустился на одну ступеньку, затем еще на одну и так, пока не подошел ко мне… а мне страшно, между прочим.
— Не бойся, — странные глаза, казалось, начали сверкать еще ярче, — хотя должен признать, ты удивительно хладнокровна для двадцатилетней девушки, Катриона, — прошептал кесарь и вновь начал склоняться к моим губам…
Э-э-э, хватит! И я, положив ладони на его грудь, постаралась предотвратить очередное помутнение рассудка.
— И все же зачем? — любопытство во мне неубиваемо, это я давно поняла. — Вы знаете меня на протяжении пяти лет, вы много раз скользили по мне равнодушным взглядом, и вдруг столь неожиданное решение и молниеносное его воплощение, но я не вижу смысла.
Тонкие пальцы коснулись моего лица, словно пытаясь запомнить каждую черту. Сверкающие глаза смотрели с задумчивой грустью, а затем кесарь произнес:
— Идем, расскажу тебе о вашем мире.
И, взяв меня за руку, повел наверх.
Мы прошли мимо бледного и подавленного Илери, и только тогда я переспросила:
— А почему вы сказали «о вашем»?
— Это не мой мир, Катриона, — не скрывая печали, ответил кесарь.
Когда поднялись в кабинет императора, я все еще размышляла об этом: «Это не мой мир», интересно, а чей тогда? Ответ пришел сам — мой! Это мой мир и мое государство и… мне нравилось править в Прайде, скрывать это от себя самой было бы глупо.
Кесарь перехватил и эти мысли:
— Мне следовало взять тебя в жены раньше, — он пропустил в кабинет первой, — в этом случае я освободил бы массу времени для себя.
Здесь было… необычно. Белые стены, серебристый пол, окна в виде восьмиконечных звезд, и свет, проходящий сквозь них, наполняющий странное помещение доверху. Здесь хотелось петь и смеяться, словно… свет пьянил.
И мне это не нравилось!
Ощущение ужаса, дикого и панического, как тогда, на Вишневом острове.
— Ты была на острове Мейлины?
Вопрос отрезвил однозначно. Постаравшись выбросить все мысли из головы, я сконцентрировалась на настоящем. И вновь испугалась своих ощущений. Здесь была смерть. Многократная, многолетняя, подпитываемая кровью смерть!
Шаг назад — и я ощутила спиной кесаря… Он преградил путь, а я хотела сбежать и больше никогда не видеть этой наполненной странным светом комнаты… С овальным низким серебряным столиком посередине, где я чувствовала кровь! И столик этот был на восьми ножках, а по краю его пролегали желобки, образуя странный рисунок… и я видела подобный — в маленькой комнатке Лорианы, на том самом серебряном алтаре! И уже не осталось сомнений, что кесарь был причастен к колдовству Велереи!
— Отпустите меня, — взмолилась я, — прошу вас…
— Катриона, — нежные ладони с длинными пальцами легли на плечи, — что тебя пугает?
Вы… и кровь! Здесь чисто и светло, удивительно, завораживающе прекрасно, но я чувствую… Кровь! Смерть! Боль! Мне плохо…
— Отпустите меня! — мой крик стал хрипом.
Развернув лицом к себе, кесарь пристально вглядывался в мои испуганные глаза, он словно читал меня, как книгу, и уверенно произнес:
— Я не причиню тебе вреда, Катриона!
Не верю!
Не верила с того момента, как он произнес эти жуткие слова: «Согласитесь ли вы стать моей женой?», зная, что я никогда не посмею ответить отказом!
— Катриона…
Просто отпустите меня сейчас… Мне здесь плохо!
Кесарь иронично улыбнулся, его глаза сверкали, как и всё в этом странном помещении, а в следующее мгновение я была подхвачена сильными руками, и супруг отнес меня к письменному столу у окна, сел на кресло, усадил к себе на колени и, перебирая пальцами мои волосы, улыбаясь, произнес:
— Забавно, но только сейчас я начинаю понимать, почему держал тебя на расстоянии столько лет.
Все еще дрожа от ужаса, с удивлением проследила за тем, как маска холодной отчужденности на лице кесаря сменилась каким-то мечтательным выражением. И о чем мы сейчас мечтаем, интересно?! Учитывая пристрастия императора, явно о моей мучительной смерти.
— Нет, не угадала, — он рассмеялся, чуть откинув голову назад, затем поинтересовался: — Неужели я настолько страшен, Катриона?
— А вы в этом сомневаетесь?! — возмущенно поинтересовалась я, откровенно говоря, напуганная этим смехом.
Просто никогда ранее не допускал подобного проявления эмоций наш жестокий повелитель. Я и смех его впервые услышала в нашу первую брачную ночь.
Его улыбка стала очень загадочной, после чего, пристально глядя на меня, кесарь насмешливо произнес:
— Это лишь страх, испуганная моя. Он пройдет. И тогда ты сумеешь увидеть во мне нечто большее, чем своего жестокого и властного повелителя.
— Своего очень-очень жестокого супруга? — предположила я.
Усмехнувшись, кесарь ответил:
— Мужчину.
Это к чему было сказано? Я, между прочим, и сейчас даже мысли не допускаю, что он женщина!
Хохот кесаря повторно потряс своды данного немаленького помещения. Вежливо промолчала, чувствуя себя крайне некомфортно.
— Катриона… — загадочно протянул угомонившийся супруг, — ты невыносима.
«Меня носить и не нужно, меня желательно просто отпустить, и я сама уйду!»
Вслух я, конечно, ничего не сказала, но тут же вспомнила, что кесарю вслух и не надо, он и так все слышит.
— Вы собирались мне что-то рассказать, — напомнила я, очень неуютно ощущая себя, собственно, на венценосном супруге.
Кесарь кивнул, устремив взор куда-то вдаль, словно смотрел сквозь стены, и произнес:
— В своей столь длинной по вашим меркам жизни я любил лишь раз…
Удивленно взираю на супруга, и как-то совершенно случайно вспомнились слова Динара: «Утырка, тебе больше не с кем обсудить эти розовые сопли?!» Кажется, кесарю их тоже обсуждать не с кем… вот и женился.
Император улыбнулся, сверкнув клыками, и продолжил:
— Она так не похожа на тебя… Элиэ — прекраснейшая из светлых… Элиэ… В ее глазах отражалось небо… Элиэ… когда она смеялась, мир смеялся вместе с ней! Элиэ… девочка, которая от рождения принадлежала другому… — и на красивом лице вновь скептическая ухмылка. — В сравнении с ней — ты уродлива до безобразия.
Не сомневалась даже! Я в сравнении со многими уродлива до безобразия, и ничего, живу как-то! Процветаю даже… временами. Когда замуж не выхожу.
- Предыдущая
- 12/66
- Следующая