Коллапс - Даймонд Джаред - Страница 65

В контексте данной книги самым важным аспектом гибели просуществовавшей десять лет колонии Винланд является то, что эта гибель стала в некотором смысле анонсом, «прокруткой» в ускоренном темпе последовавшего через 450 лет краха гренландской колонии. Викинги продержались в Гренландии гораздо дольше, чем в Винланде, потому, что Гренландия ближе к Норвегии и потому, что в первые несколько десятилетий по соседству с колонией не показывались никакие враждебные племена. Но Гренландия столкнулась с теми же двумя взаимосвязанными проблемами, что и колония Винланд, хотя и в менее острой форме: изолированностью и неспособностью установить дружественные отношения с коренным населением. Если бы не индейцы, весьма вероятно, что гренландцы смогли бы справиться с возникшими впоследствии трудностями экологического характера, а колония в Винланде смогла бы укрепиться. В таком случае в последней, вероятно, имел бы место бурный рост населения, викинги могли бы затем расселиться по всей Северной Америке уже в XI веке, и современные американцы писали бы книги на языке, производном от древнескандинавского, как нынешние исландцы и жители Фарерских островов.

Мое первое впечатление от Гренландии таково: ее название («Зеленая страна») есть сущая нелепица, ведь передо мной расстилался почти монохромный пейзаж из белой, черной и синей красок с ощутимым преобладанием белого. Некоторые историки полагают, что название «Гренландия» придумал Эйрик Рыжий, основатель здешней колонии викингов, чтобы обманным образом завлечь своих сородичей на безлюдный далекий остров. Когда самолет, следовавший из Копенгагена, подлетал к восточному побережью Гренландии, первой на горизонте после темно-синего морского простора возникла огромная масса сверкающего белого льда, тянущегося до горизонта: в Гренландии расположен самый большой в мире, после Антарктиды, ледник. Берега Гренландии круто поднимаются к занимающему большую часть острова плато, покрытому льдом, который огромными ледопадами стекает в море. Сотни миль наш самолет летел над этой белой пустыней, единственное разнообразие в которую вносили голые скалы, раскиданные тут и там, как черные острова, возвышающиеся над океаном льда. И лишь когда самолет перелетел плато и очутился над западным побережьем, я увидел еще два оттенка, подкрасивших узкую полоску, обрамляющую ледовый панцирь, — бурый цвет голой земли и тускло-зеленый цвет мхов и лишайников.

Но после того как самолет приземлился в Нарсарсуаке, главном аэропорту Южной Гренландии, и я, перебравшись через запруженный айсбергами фьорд, оказался в Браттахлиде — месте, выбранном Эйриком Рыжим для поселения, я с удивлением обнаружил, что название «Гренландия» присвоено этому острову по праву — в соответствии с реальностью, а не в качестве недобросовестной рекламы. Устав от длительного перелета из Лос-Анджелеса в Копенгаген, а затем из Копенгагена почти в обратном направлении в Гренландию, сменив 13 часовых поясов, я отправился было на прогулку среди развалин древней гренландской колонии, но вскоре меня сморил сон, и я, не чувствуя сил возвращаться обратно в гостиницу, где оставил свой рюкзак, улегся прямо на землю, — к счастью, здесь росла высокая, более фута в высоту, мягкая на ощупь трава, под которой располагался толстый слой мха, усеянный желтыми звездочками лютиков, лиловыми колокольчиками, белыми полевыми астрами и розовыми соцветиями иван-чая. Здесь были ни к чему подушки, коврики или надувные матрасы — я заснул на самой мягкой, свежей и красивой постели из всех, какие можно себе представать.

Как говорит мой норвежский друг Кристиан Келлер: «.. жизнь в Гренландии — постоянный поиск крупиц полезных ресурсов». Хотя на 99 процентов территория острова необитаема — это либо белый лед, либо черные камни, — в глубине двух фьордов на юго-западном побережье имеются сравнительно большие пространства, покрытые растительностью. Здесь длинные узкие фьорды проникают глубоко внутрь острова, так что вершины холмов удалены от холодных океанских течений, айсбергов, соленых туманов и сильных ветров, которые подавляют рост растительности вдоль наружного побережья Гренландии. Здесь вдоль крутых берегов расположены более пологие террасы, с удобными для животноводства роскошными пастбищами, на одном из которых я и заснул (илл. 17). В течение почти пятисот лет между 984 годом и началом XV столетия эти два фьорда служили самым отдаленным плацдармом европейской цивилизации; здесь, в полутора тысячах миль от Норвегии, жители возводили соборы и церкви, вели записи на латыни и древнескандинавском, ковали железные орудия, разводили скот и следовали европейской моде в одежде — и в конце концов исчезли.

Символом их загадочного исчезновения является каменная церковь Хвалсей — самое знаменитое здание гренландской колонии викингов, фотография которой стала непременным атрибутом любого буклета, посвященного туризму в Гренландии. Расположенная в долине, у вершины холма над длинным и широким фьордом, эта церковь видна отовсюду в радиусе нескольких миль; она завершает и подчеркивает великолепие пейзажа. Ее стены, западный дверной проем, ниши и каменный фронтон хорошо сохранились: разрушилась и исчезла только крыша из дерна. Вокруг церкви — развалины жилых домов, амбаров, разнообразных хозяйственных построек, сараев для хранения лодок, а также пастбища, которые и были основой благосостояния (пусть весьма скромного) строителей и обитателей этих зданий. Из всех средневековых европейских государств руины именно гренландской колонии сохранились лучше всего, так как никто не жил здесь впоследствии, в то время как почти все средневековые поселения континентальной Европы и Великобритании оставались обитаемыми и старые здания постепенно вытеснялись постройками позднейших времен. В отличие от этого, в Хвалсей все время ждешь, что вот-вот из-за каменной стены выйдет викинг; но все остается безмолвным и неподвижным, так как сейчас никто не живет в радиусе двадцати миль от этого места (илл. 15). Кем бы ни был строитель этой церкви, он хорошо знал каноны европейской культуры своего времени и смог воссоздать на этой отдаленной земле европейский стиль, причем воссоздать так, что этот стиль продержался столетия — но все же погиб.

Что еще более усугубляет загадку — соседство викингов с другими обитателями Гренландии, инуитами (эскимосами); исландские викинги являлись полноправными хозяевами Исландии и были лишены этой дополнительной «нагрузки», которая усложнила бы их и без того нелегкую жизнь.

Викинги ушли из Гренландии, но инуиты выжили, доказав тем самым, что выживание в принципе возможно и что уход викингов не был абсолютно неизбежным. Прогуливаясь по территории современных гренландских ферм, и сейчас можно наблюдать тот же состав населения, который был здесь в Средние века: те же две народности — инуиты и скандинавы — населяют Гренландию. В 1721 году, через три столетия после гибели средневековой цивилизации викингов в Гренландии, другие скандинавы (датчане) вернулись сюда, чтобы заявить права на этот остров, и коренные жители смогли вернуть самоуправление лишь в 1979 году. На протяжении своей поездки по Гренландии я не мог отрешиться от странного чувства, с которым наблюдал за голубоглазыми светловолосыми скандинавами: я все время думал о том, что точно такие же люди в давние годы построили здесь церковь Хвалсей и другие здания, ныне лежащие в руинах, — и потом умерли, исчезли, ушли в неизвестность. Почему средневековые скандинавы не смогли справиться с проблемами, которые были так или иначе преодолены инуитами?