Волчьи игры - Астахова Людмила Викторовна - Страница 18

Меллинтан – Золотая Луна, сейчас тщательно спрятавшая свой лик в рассветном сумраке, как в густой вуали, простила непутевых детей, даровав некоторым из них дар пророчествовать, словно в древние времена. Юноши и девушки, не достигшие еще зрелости, вдруг обрели способности оракулов. Очень немногие, но и этого знака оказалось достаточно, чтобы диллайн вернулись к своей богине. По крайней мере, они надеялись, что она спасет их души от Предвечного. Плохо другое – полукровкам такой альтернативы не нашлось.

«Ты можешь вешать целыми семьями и расстреливать селениями, но пока не отыщется для них иной веры, пока ты не дашь им богов и не покажешь верной тропы в посмертие, ничего не изменится», – сказал как-то Алфлайед Рэй и оказался прав стократно.

Летом позапрошлого года он умер от холеры. И Аластар готов на коленях благодарить Мать Меллинтан за то, что избавлен был судьбою от необходимости устранить последнего своего верного соратника, чье имя стоит под Манифестом Восьмерых. Кроме Раммана, разумеется.

Власть не должна распыляться между многими, превращаясь в беспомощную суету уже при простом делении на два. Власть, тем паче в воюющей стране, должна принадлежать кому-то одному. Лучше, чтобы умному, сильному и деятельному. Только тогда и выйдет толк из любых начинаний. Что сделаешь, если Эск оказался самым сильным и самым хитрым? А сильный, как известно, получает все.

Аластар уже давно заметил, что одержимость его стала совершенно ненасытной, схожей с жаждой хворых мочеизнурением[10]. Пей воду хоть ведрами – не утолить жажду нипочем. И как не лечится загадочная болезнь, так и ничего не поделаешь с одержимостью. Она держит крепче цепей и оков, она держит крепче объятий любимой, она многорука и многонога, а потому всегда догонит, как далеко бы ты ни убежал, Аластар Дагманд. Становится невкусен табак и кадфа, сон не приносит облегчения, не радуют женские ласки.

Внезапно ему вспомнилась самая последняя из попыток подложить в постель девицу на предмет зачатия законного наследника. Перепуганная до смерти девственница, которую папаша с братцем затолкали в опочивальню князя силком. Честное слово, Эск предпочел бы опытную женщину вместо трясущейся от стыда и страха девицы Веан. И ведь не выгонишь! Девушку потом со свету сживут. С этой, последней, как там бишь ее... Амеретэт пришлось играть в карты на раздевание, чтобы хоть как-то избавиться от катастрофической неловкости. Смешно. До слез.

«Ты сам этого хотел, – еще раз напомнил себе Аластар. – Получил все сразу – власть, войну, долги, врагов и покорных девственниц. Одно без другого не бывает. И без крови – тоже».

Нелюбимые жены бывают разные, иных можно позволить себе роскошь ненавидеть или презирать. Сильное чувство облегчает жизнь и оправдывает многие поступки. Эску и в этом не повезло – Лайд не заслуживала ненависти. Только жалости. Не вмешайся эсмонды в естественный ход вещей, у Лайд обязательно имелся бы мало-мальский намек на характер. Пусть бы она была жестокой или хотя бы упрямой, коварной или любвеобильной. Но сражаться с пустоголовой куклой, равнодушной ко всему, что не связано с ее жизненной задачей, вложенной в нее аннис, как-то... неспортивно.

Лайд... Бедная, несчастная красавица-пустышка. Глупышка Лайд. Получись она у селекционерок-аннис чуть-чуть умнее, то ни за что не позволила бы втянуть себя в новую попытку убить собственного мужа. А с ее смертью у Эска тоже что-то умерло в душе. Уж не милосердие ли? Но к Джоне он перестал ездить еще три года назад. Она – шуриа, она сразу поймет, в кого превратился отец ее сыновей.

– Вижу парус! Парус прямо по курсу! – проорал марсовый.

Антэ Эдер поднес к глазам подзорную трубу и разочарованно хмыкнул:

– Далековато.

– Эй, на марсе! – крикнул Эск. – Что вы видите?

– Сейчас ничего, вирт! Только что мелькнули брамсели какого-то корабля. Вот! Опять! Три румба в корму от левого траверза!

– Какой у него курс?

– Как у нас, вирт! Вот они опять пропали. Опять появился!

– Догоним, вирт? – спросил Эдер.

– Погоди, – отмахнулся капитан, всматриваясь в окуляр трубы. – Судя по корабельной оснастке... Так... А палуба у него гладкая. Это корвет «Золото Саннивы»!

Первый лейтенант смотрел на виртджона с немым вопросом, готовый по первому его слову скомандовать привычное: «Свистать всех наверх!»

Но Аластар медлил. Он как-то странно глянул на собственные ладони в перчатках, по-совиному моргнул, словно отгоняя неприятное видение, и сказал:

– Пора подсменить палубную вахту на завтрак. Вызывайте подвахтенных, антэ Эдер.

– А как же...

Но виртджорн развернулся на каблуках и направился в свою каюту.

Ибо лишь он здесь решает, кому жить и кому умирать, а также – когда и как.

«Слава Глэйсэйта», большой трехмачтовый пароходофрегат, представляла собой этакий эксперимент, в эффективности которого еще предстояло убедиться. И в самом деле, а что, если добавить к парусам силу паровой машины? Идея выглядела настолько непривычной и революционной, что поначалу все исподволь ожидали какого-нибудь несчастья. Не оскорбит ли Морайг подобное нововведение? И, несмотря даже на уверения княгини Мэрсэйл, желающие пересечь море Кэринси на борту этого монстра нашлись далеко не сразу. Однако нынче «Слава» уходила вот уже в десятый по счету рейс, и все они до сих пор завершались благополучно. А скорость пароходофрегата с лихвой искупала некоторые неудобства пассажиров.

Впрочем, у Грэйн и выбора-то особенного не было. Осень грозила близким закрытием навигации, и единственной возможностью попасть в Амалер до начала сезонных штормов оказалось путешествие на борту «Славы Глэйсэйта». Кроме того, эрна Кэдвен и сама не чуралась некоторых новинок. К примеру, кто из эрнов-владетелей Конрэнта первым подхватил показавшуюся поначалу нелепой идею о культивировании «земляных клубней», привезенную леди Рэймси – урожденной диллайн – с материка? Владельцы и управляющие соседних имений только осуждающе качали головами да посмеивались, в то время как Грэйн собственноручно вскапывала две опытные грядки и, слово в слово следуя подробной инструкции, прилагавшейся к мешку с клубнями для посадки, удобряла почву и высаживала непривычные, не слишком-то аппетитно выглядевшие... э-э... плоды. Самым сложным оказалось пресечь попытки обитателей поместья слопать завязавшиеся на месте цветков зеленые круглые «ягоды». Хотя нет – по сравнению с усилиями, затраченными на то, чтобы убедить жену управляющего Сэйринн отварить и съесть урожай, все остальные трудности меркли.

Фрэнгену вкус нового овоща не понравился. Однако сваренные в пойле очистки от «земляшки» (так ролфи сократили слишком длинное название) с огромным энтузиазмом пожирали фрэнгеновские свиньи, и потому майор вошел в долю и спустя некоторое время уже вовсю пропагандировал среди знакомых и сослуживцев «клубни эрны Мирэйр». Название прижилось, ибо именно супруге генерал-фельдмаршала эрна Рэймси и принадлежало право первооткрывательницы и распространительницы новой еды. А эрна Кэдвен, убедив арендаторов (а кое-кому пришлось и пригрозить) начать сажать «земляшку», не только отогнала от поместья призрак голода, но и неплохо вложила деньги в акции «клубневой» концессии. Теперь-то мало в каком доме на Ролэнси стол обходится без блюда из «земляшки», но, когти Локки, приятно же быть одной из первых!

Воодушевленная небольшим, но заслуженным коммерческим успехом, Грэйн пошла еще дальше. Как только прошел первый слух об организации «Ролэнтской самоходной дорожной компании», эрна Кэдвен озаботилась попасть в первую же сотню ее акционеров. Машина, поразительным образом не только движущаяся по стальным рельсам силой пара, но и тянущая за собою повозки, выглядела куда как пострашнее мешка с клубнями, однако и это дело выгорело. Две тонкие полоски металла, проложенные по каменистой земле Ролэнта, связали южное побережье с северо-западным, сделав путешествия не только быстрее, но и комфортней, чем в почтовой карете. Во всяком случае, в вагон-салоне первого класса.