Огненный путь Саламандры - Никитина Елена Викторовна - Страница 86

• Предыдущая
• 86/91
• Следующая

Я была безмерно благодарна правителю Пара-Эльталя за все то, что он для меня сделал. Разве можно дать больше, чем вновь возвращенная жизнь? Думаю, я до конца дней своих с ним не рассчитаюсь, о чем не преминула сообщить, но меня свято уверили, что его помощь мне — сущая ерунда. Этот клыкастый скрытник сослался на неоплатный долг передо мной всего народа лиебе за спасение и доставку в родные пенаты малолетнего наследника, но я была уверена, что причина его самоотверженности и запредельной взаимопомощи была совершенно другой. Зелин не озвучивал ее, не говорил высокопарных красивых слов о своих желаниях и чувствах, ничего не предлагал и не просил, но я прекрасно знала — он ждет и оставляет право выбора за мной и любое мое решение примет как должное. Только одно с радостью, другое — с сожалением и глубоко затаенной болью. Возможно, у нас с ним и могло что-то получиться, но вся проблема состоит в том, что этот благородный красавец с умопомрачительными огненными крыльями и завораживающими фиалковыми глазами слишком возвышен и спокоен. Он никогда не будет с упорством раненого кабана добиваться моей любви; не станет, включив запредельную мужскую фантазию, придумывать шокирующий сюрприз, дабы произвести на меня впечатление; никогда не психанет, если я не вовремя начну приставать с разными глупостями. Его любовь спокойна и глубока, словно лесное озеро, ею хорошо любоваться со стороны, но жалко тронуть зеркальную поверхность воды, чтобы не нарушить ненароком эту прекрасную идиллию. Я благодарна ему за чрезмерную заботу и трепетную нежность, которые он проявляет по отношению ко мне, вот только подобная любовь больше подошла бы какой-нибудь тихой скромной принцессе, смысл жизни которой и есть эта самая любовь. Но не мне. И Зелин об этом прекрасно знал, хоть и надеялся до последнего, ждал, что, уходя, я все-таки обернусь и брошусь ему на шею. А ведь сам даже ни разу не окликнул. А я ни разу не обернулась, хоть его умоляющий взгляд чуть не прожег мне в спине изрядную дыру. И только когда дорога резко свернула, милостиво освободив меня из-под прицела фиалковых глаз, я смогла расслабиться. Подобные прощания тяжелы для обоих.

Чем ближе я подходила к гостинице, тем сильнее у меня тряслись поджилки. От неизвестности и страха. Казалось бы, что тут такого? Это меня должны ждать с нетерпением и тревогой, просмотрев все глаза, а трясет — меня, даже голова немного кружится от волнения. Редкие в полуденный час прохожие, по большей части темные эльфы, спешившие по своим делам, искоса поглядывали на чужачку, но им было даже невдомек, что это я стала основной причиной смены власти в их царстве. Смерть Мурвинальха устраивала всех, тиран успел нагнать ужаса на большую часть своих подданных, а справиться с ним простым жителям было не под силу. Что же, хоть какая-то от меня польза.

Я сорвала веточку с первого попавшегося куста и принялась лихорадочно теребить ее, это немного успокаивало. Правильно говорят, руки заняты — голове легче.

Ворота гостиничного двора оказались настежь распахнуты, и у меня предательски екнуло сердце. А вдруг они не дождались и уехали? Но окрик отца, голос которого я не могла ни с кем перепутать, заставил облегченно расслабиться:

— Вы оба — ненормальные!

— На себя посмотри, почти месяц беспробудно пил, а теперь права качает. — Недовольное бурчание владыки я бы тоже узнала из тысячи.

— Не сметь собираться! — разорялся отец. — Я верю, что они придут! Не могут не прийти!

— Посмотри правде в глаза, Змей, — устало принялся объяснять мой свекор. — Уже почти полдень, а Зелиннэриан отвел нам именно этот срок. Чего ждать?

— Он сказал, что появится в любом случае!

— Но до сих пор не появился.

— Полоз, хоть ты скажи что-нибудь, а то молчишь как рыба об лед, — взмолился папашка, исчерпав все доступные ему доводы, и попытался найти поддержку у безучастного ко всему моего благоверного.

— Оставь мальчика в покое, не видишь, не до нас ему.

А Полозу действительно было не до них. В проеме ворот, уже совершенно не скрываясь и не считая нужным дальше подслушивать, стояла я, жутко нервничающая и смущенная.

— Полдень. — Больше мне в голову ничего умного не пришло сказать.

Отцы недоуменно повернулись на так некстати прозвучавшее слово с явным желанием придушить непрошеную кукушку, но тоже застыли, прервав свой прочувствованный диалог. Над гостиничным двором повисла звенящая тишина. Только лошадь облегченно всхрапнула, радуясь, что на нее перестали навешивать поклажу, и, цокая подковами по хорошо утрамбованной земле, протопала к ближайшей клумбе.

— Спасибо за честь, что удостоили меня минутой молчания, — усмехнулась я, глядя на каждое застывшее изваяние по очереди и стараясь не выдать своей нервозности. — Но знаете что… Не дождетесь!

— Салли! Доченька! Живая! — первым бросился ко мне отец и так сжал своими огромными ручищами, что мои ребра жалобно затрещали. — Я знал… я верил… я чувствовал… — лепетал он, неуклюже тыкаясь губами, должными означать поцелуи, мне в макушку. — Даже мысли не допускал… ждал до последнего… и дальше бы ждал…

— Ну слава Вершителю, — облегченно выдохнул владыка, расслабленно опускаясь на козлы для пилки дров и утирая со лба тыльной стороной ладони выступившие бисеринки пота. Тоже переволновался, бедный. Однако это совершенно не мешало ему с плохо скрываемым любопытством меня рассматривать. Ничего удивительного, ведь до сегодняшнего дня свекор свою невестку в человеческом облике ни разу не видел. — А ты долго столбом стоять собираешься? — уже более строго обратился он к сыну. — Или мне тебя, как маленького, за ручку отвести?

— Не надо за ручку, — насупился мой благоверный и сделал первый нерешительный шаг в мою сторону, будто я могла в любой момент наброситься на него и жестоко покусать. Даже мелькнула шальная мысль попробовать. Интересно, он малодушно убежит, обидевшись на мой глупый выпад, или стойко вытерпит, считая данную кару заслуженной?

Вместо этого я осторожно высвободилась из объятий отца и выжидательно посмотрела на своего благоверного, выглядевшего сейчас до смешного неуверенным. Никогда не видела его в таком состоянии, удивительные метаморфозы. К чему бы это?

Муж остановился на расстоянии вытянутой руки от меня и угрюмо буравил взглядом землю между нами, будто не зная, с чего начать разговор. Банальное «Привет!» его явно не устраивало. Я не торопилась ему помогать, гадая в уме, до чего он все-таки додумается, но даже у меня фантазии не хватило на то, что произошло в следующее мгновение.

Полоз, наконец придя в относительное согласие с самим собой, вдруг глубоко вздохнул и, опустившись на колени, покаянно опустил голову.

— Прости! — еле слышно прошептал он, будто это короткое, но такое тяжелое слово далось ему с невероятным трудом. — Прости меня, Салли, если сможешь… — продолжил уже чуть смелее, осознав, что его никто не перебивает и не гонит. — За мою тупую черствость и эгоизм, за нежелание понимать и слушать, за недоверие и ничего не стоящее самомнение. Я безмозглый, бесчувственный чурбан, ничего не смыслящий в жизни. Я хотел добиться своей цели любой ценой, совершенно не принимая в расчет, что ты такое же живое существо, как я сам. Ты преподала мне хороший урок, заставив понять, что в жизни есть вещи гораздо важнее золота, драгоценных камней и политики. Я благодарен тебе за это. Прости за то, что из-за меня ты попала в такую страшную передрягу, чуть не стоившую тебе жизни. Знаю, что все мои слова и оправдания выглядят жалким лепетом по сравнению с тем, что пришлось пережить тебе по моей вине, а твои боль и обида более чем оправданны… Но если бы ты оказалась так великодушна и дала мне всего один шанс…

Слушать его дальше было выше моих сил.

— Я прощаю тебя, — поспешно пролепетала я и не удержалась — провела дрожащей ладонью по склоненной в ожидании окончательного приговора голове. — Прощаю…

— Прощаешь? — Полоз вздрогнул от моего легкого прикосновения, будто ожидал совершенно другого, а теперь не верил в реальность происходящего.

• Предыдущая
• 86/91
• Следующая